Эйлиту качнуло. Она услышала, как кричат камни. Все вокруг боялось бога смерти. С Эйлитой это было впервые. Раньше она просто творила и перемещала камни, но теперь слышала их! Она думала, это что-то такое, доступное только тесно связанной с растениями и природой Лии, но слышать камни самой было для нее ново и необычно. Камни были в ужасе, и этот ужас отчасти передавался и ей.

Николас осторожно обнял ее за плечи.

— Все хорошо? — обеспокоенно спросил он.

Эйлита кивнула и теснее прижалась к Николасу. От него веяло живым, успокаивающим теплом. С ним было не страшно.

Геката сделала шаг вперед.

— Я уйду, — сказала она. Она говорила негромко, но ее голос каким-то чудом разносился повсюду. — Я вернула в мир живых всех, кто умер по моей вине.

Толпа за ее спиной пришла в движение, пропуская кого-то вперед. Через озеро двинулась небольшая группа людей.

И тут люди взревели так, что задрожал ледяной зимний воздух. К ним шли все, кого они похоронили в этом году! Все улыбались и радовались. Неужели пережитый кошмар закончится без потерь? Все потерянное вернется! Воскресших было чуть больше двух десятков: несколько городских жителей, все тринадцать умерших ведьм Торренуволы, двое специалистов, феи Алфеи, и даже те две, укравшие эликсир…

Эйлита прищурилась, силясь разглядеть в вечерних сумерках, что именно с ними было не так. Феи, нахлебавшиеся не настоявшегося эликсира, были синими и раздувшимися, какими и были после смерти. Они не оживали по-настоящему. Никто из них не оживал. К ним шли мертвецы! Живые мертвецы, насильно возвращенные в свои тела. Похороненные уже зимой, на холоде они не успели испортиться, поэтому издалека, в сумраке, еще походили на живых. Но они, несомненно, были мертвы. Какое-то время они снова поживут в своих оковах неотвратимо гниющей плоти, а дальше… Что с ними будет?

— И одна душа, которая из-за меня вернулась в мир живых, должна снова уйти, — снова заговорила Геката. — Так равновесие жизни и смерти будет соблюдено, и я смогу уйти.

Эйлита похолодела. Николас закаменел, сжимая ее еще крепче.

К ним поворачивались люди, догадываясь, о ком говорит богиня. История о возвращении Николаса в свое время широко разошлась по Магиксу и за его пределами. Пресса и телевидение обрадовались хоть какой-то хорошей новости на фоне всего того, что происходило, и долго, со вкусом мусолили ее, сделав Николаса узнаваемым для каждого жителя Магикса.

Эйлита закричала, но не услышала своего крика. Казалось, ее душа разбилась на множество острейших осколков, впивающихся в сердце. Николас… Как мало они были вместе. Она обрела его, чтобы снова потерять.

— Николас, — прошептала она, чувствуя, как по щекам заструились обжигающие слезы.

Он обнял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Эйлита, — выдохнул Николас в подрагивающие губы Эйлиты. — Я люблю тебя и хотел бы прожить с тобой всю свою жизнь. Но если только моя жертва избавит этот мир от беды, я пойду на нее. Я был счастлив знать тебя, пусть и недолго. Оставайся и живи. А я буду ждать тебя в посмертии.

Он с усилием отвернулся и медленно, на негнущихся ногах побрел вперед. Толпа перед ним расступалась, образуя живой коридор. Все хотели жить спокойно и избавиться от Гекаты. Они не хотели умирать сами. Всем было плевать на Эйлиту… почти всем. Теллар подошел и приобнял ее сзади. Аметист тихо глотала слезы рядом, держа за руку.

Николас замер в нескольких метрах от богини. Та повелительно махнула рукой. В ней возникла коса, а перед Николасом появился гранитный алтарь. Он не вырос со дна, пробивая лед. Просто плоская каменная глыба возникла на льду, удерживаемая непонятными силами. В вырезанных на нем неведомых знаках засохло что-то темное.

Николас встал перед ним на колени, склонив голову. В его бледном лице не было ни кровинки, но он не кричал, не трясся, не пытался озираться по сторонам. Знал, что пути назад нет.

— Искупительная жертва, — с предвкушением сказала Геката, облизывая губы. — Жизнь, продолжившаяся по ошибке.

Парень лег на жертвенник грудью и положил голову на плоский холодный камень.

Эйлита, крича что-то, рванулась вперед, но Теллар держал ее. Она царапалась, кусалась, пиналась. Ее схватил кто-то еще. Аметист, а может, и не Аметист твердила ей что-то успокаивающее, но она не разбирала слов. Геката занесла над Николасом косу, и Эйлита зажмурилась, не в силах видеть этого…

— Стой! — крикнул кто-то.

Эйлита недоверчиво распахнула глаза. Коса в руках богини дрогнула.

— Он же тут вовсе не при чем! — громко сказала Селена, выходя вперед и дерзко глядя на Гекату.

Все это время она ломала голову, прикидывала, перебирала всевозможные переменные в этом уравнении с кристаллом и богиней. Она заранее превратилась, держа наготове кристалл, пристально наблюдала за каждым движением Энодии, взвешивала каждое слово, думала, с какой стороны подступиться, где найти лазейку, как остановить… И только когда прозвучали слова про душу, вернувшуюся из-за нее в мир живых, когда в руках появилась коса, а на льду выросла темная глыба алтаря, уравнение в голове Селены сложилось.

— Что ты такое говоришь? — спросила Энодия, с недоумением глядя на нее.

— Этот мальчишка — ошибка, побочный эффект случившейся из-за тебя аномалии! — воскликнула Селена, вкладывая в голос побольше небрежного презрения и безграничной уверенности в своих словах. — Я умерла, но вернулась к жизни благодаря твоей второй личности, что сейчас отошла в тень! Это мне она дала умение остановить тебя! Именно меня тебе придется убить, если хочешь уйти!

Николас приподнял голову и круглыми от изумления глазами уставился на нее, но Селена, войдя в роль, небрежно спихнула его ногой с алтаря. Не глядя на торопливо отползающего парня, она легла на камень сама, лицом вверх.

Энодия странно посмотрела на нее, вновь поднимая руку с зажатой в ней косой.

— Ты хочешь? Ты хочешь так? — спросила она почти испуганно.

Селена улыбнулась, с трудом двигая закоченевшими на холоде мимическими мышцами:

— Хочу видеть тебя до последней секунды. Хочу видеть твои глаза.

С берега снова донеслись крики.

Селене не нужно было крутить головой, чтобы видеть все, что происходит. Как остановился неподалеку Николас, даже не думавший бежать, готовый снова лечь на жертвенник, если это избавит мир от страшной богини. Как друзья вынуждены удерживать уже Кресса и Аля. Как Фарагонда трясет телефоном, требует у кого-то немедленно собрать старую команду и прийти разобраться со всем этим. Как Палладиум застыл, не отрывая взгляда от них. Как хватается за сердце Гризельда.

Селена смотрела только в глаза Энодии.

Богиня занесла косу.

***

Удар проломил ей грудину, вминая внутрь ребра, ключицы.

Конечно, Селена не собиралась приносить в жертву себя. Она блефовала. Возможно, смерть Николаса от косы и правда имела смысл. Но только она навела на мысль о том, что делать. Кристалл, который богиня защитила от разрушения всеми возможными способами, могла разбить только сама же богиня. И Селена специально легла на спину, в самый последний момент чуть сдвигаясь, чтобы коса опустилась на кристалл. Удар был такой силы, что проклятый камень вдавился в ее грудную клетку, заливая все кровью, дробя кости, но коса разрушила, разрушила его!

В повисшей тишине кристалл лопнул с оглушительным звоном. Осколки разлетелись мелкой пылью и повисли в воздухе.

Энодия инстинктивно заслонилась ладонями, но облако пыли накрыло ее, окутало коконом. Богиня замахала руками, забилась, но кокон вокруг нее становился плотнее и сиял все ярче. Наконец, он ослепительно вспыхнул. В ярком, слепящем свете отразились тени трех женщин.

Когда вспышка погасла, на льду стояла уже другая женщина. Она была светловолосая, в длинном светлом одеянии, и на первый взгляд ничем не походила на свою только что исчезнувшую ипостась, но, если бы кто-нибудь осмелился подойти поближе, он понял бы, что чертами лица та идентична Энодии, только глаза светлые, и само выражение лица иное — спокойное, расслабленное. Коса в ее руках превратилась в факел на длинном древке, увитом цветами. Это была Гесиода. Аспект земли. Личность, которая и должна была быть главной в Гекате.