- Он был нужен не людям, а мне, - ответил Стикс. – За двадцать один магиксовский год до Переселения Эа Солнцеликой было пятнадцать, она готовила восстание, а я добывал ей сведения в сердце вражеского оплота. Мы, в общем-то, состоим из электроэнергии, но информация в нашей памяти кодируется совершенно не так, как в компьютере. Нельзя было просто силой мысли ввести в компьютер данные из своей головы, требовался ручной ввод. Подготовка к восстанию набирала обороты, информации становилось все больше. Тогда и появился преобразователь – этакий костыль, научивший мою сущность самостоятельно формировать импульсы подобного типа. Сто пятьдесят лет спустя я перебрался в тело молодого нейрохирурга, освоил его профессию и понял, что преобразователь можно чуть-чуть изменить и так же подключать к живым людям. Следующее мое тело звали Кристианом Ргоном…
Руки снова поднялись.
Страж особенно размашисто ткнул что-то внутри головы своего пациента, заправил все проводки и нахлобучил крышку.
- Забудьте про киборгизацию! Приведем в порядок магию и будем исцелять с ее помощью, вытащим из вас всю механику! – замахал он руками. – Я, вообще-то, к Туйон пришел!
***
Они пошли туда, где смогли бы остаться одни – в то же поле. Стикс немного отошел от лагеря и уселся прямо в траву. Теперь он носил облик темноволосого мужчины, чем-то напоминавшего Эриха – высокий рост, худощавое телосложение, тонкие черты лица.
- Садись, - пожал он плечами.
Туйон послушно села.
Что бы там Никс ни говорила про их одинаковость, они сильно отличались. Вроде бы одинаковое действие делали совершенно по-разному: Никс привела ее к лесу, Стикс уселся посреди поля; Никс сразу заговорила, Стикс сидел и молчал.
- Кажется, ты хотел что-то сказать? – решилась напомнить Туйон, когда пошла шестая минута молчания.
Страж Звезды задумчиво проводил взглядом бабочку.
- А что тебе сказать? – пожал он плечами. – Знаешь, о чем я думаю в последнее время? Проклятие убило не всех, осталось еще пять процентов населения. Но без магии, искусственно сдерживающей природу, начались стихийные бедствия, и пошла вторая волна смертей. Разруха после стихийных бедствий породила эпидемии, а люди, слишком полагавшиеся на магию в вопросах медицины, оказались без лекарств. Никс честно уговаривала оставшихся собраться в одном месте, но они нам не доверяли и предпочитали страдать, а не брать себя в руки и действовать. Что ж, Никс сложила руки. Оставшееся население добивали голод, разруха и особенно антисанитария, потому что погибшие девяносто пять процентов лежат, разлагаются, и их убрать толком некому. Последняя тысяча принесла себя в жертву на Лиазе-1, надеясь повернуть проклятие вспять, но у них ничего не получилось, потому что ритуал требует магии, а ее нет. Они отпечатались в сущности планеты, и с возвращением магии их призрачные отражения стали просыпаться по ночам. Вы там были, помнишь? Оставшиеся единицы оказались сильно рассеяны по Магиксу без связи друг с другом. Вот теперь, казалось бы, можно уже и собраться в одном месте. Но нет, у людей опять нашлись какие-то заморочки. Привязанность к родным местам, желание шикарно жить в опустевших королевских дворцах… Через шестнадцать лет Никс не нашла ни одного живого человека. Проклятие сильно сократило, но не уничтожило человечество. Они сами себя уничтожили своими тупыми принципами, думая только о себе. А ведь могли бы объединиться, серьезно заняться вопросом возрождения своей расы, и первых гостей с Ллурала встречало бы из червоточины многомиллионное государство.
Туйон пораженно уставилась на него.
- А первооткрыватель Ллурала носил фамилию Михальзар. Александр Михальзар. А пассажирский херувим, который спасла Нова, потерял управление потому, что попал в квантовую яму. Из-за исчезновения магической энергии их было полным-полно, мои братья и сестры все тысячелетие с ними разбирались, но эту, видимо, пропустили…
Ллуралена задумчиво подперла голову рукой.
- Я понятия не имею, что говорить, - сдался он. – Никс вчера все рассказала, у тебя была целая ночь на размышления. Ты уже обдумала все «за» и «против», я не скажу тебе ничего нового.
- Тебе положено уговорить меня согласиться, - недоуменно пожала плечами Туйон.
- Мне положено побыстрее получить от тебя решение, каким бы оно ни было. В случае согласия ллуралены смогут нормально жить, в случае несогласия тоже как-нибудь дотянут, если постараются не рожать много детей. Штучки четыре доживет до возвращения на Ллурал, вполне достаточно…
Туйон даже растерялась.
- Мне что-то надо ответить Никс, – не умолкал он. – Точнее, она и так получает информацию о том, что я говорю и делаю…
- Я не знаю, что решить, - созналась ллуралена. – У каждого решения свои плюсы и минусы. Ты бы как решил на моем месте?
Страж оцепенел, выражение лица стало озадаченным и даже испуганным. Такой вид был у него на Ярагонте, когда Туйон стала задавать слишком личные вопросы. Ллуралена даже испугалась, что перешла границу, нарушив запрет Никс, но тут он взял себя в руки:
- Первые пятьсот два года своей жизни я не принимал окончательных решений, не запросив одобрения у Никс, - махнул рукой он. – Следующие тысячу три я принимал их сам, но так, как бы одобрила Никс. Решения, которые только мои, я принимаю всего несколько дней – нужно ли тебе такое мнение?
Ллуралена вгляделась в его лицо, чье-то чужое, не отражающее истинной сути того, что внутри. Стикса создавали бездумным исполнителем – ему говорили, он делал, его мнение по этому вопросу было несущественно. У него и не было мнения. Если Никс не преувеличивала, рассказывая о Стиксе времен старого Магикса, то на Ллурале он феноменально вырос, хоть и получился довольно странно устроенным в плане личности. Каково жить с настолько изломанной картиной мира, когда у всех есть свобода выбора, а тебе не заложили другого пути, кроме как действовать в чужих интересах? Ему повезло с проклятием магии и ссылкой на Ллурал, давшими возможность начать расти самостоятельно.
Туйон вдруг все поняла. Ей стало стыдно, что она не может решиться один-единственный раз. Напротив нее сидел тот, кто жертвовал собой ради чужих целей полторы тысячи лет.
***
Ярагонта медленно набирала скорость. Звездолет серии 457А был собран на Горуе сто шестьдесят восемь лет назад и с возрастом стал, как говорили в старом Магиксе, тяжел на подъем.
После ее решения собрались быстро: Стикс навел панику в лабораториях ллураленов, запросив все образцы органики, включая случайно оставшиеся на одежде шерстинки домашних любимцев. Ярагонта была спрятана за лесом. Все давно было готово, ждали только решение «главного образца» ллуральской органики.
Стикс вальяжно развалился в пилотском кресле и жевал сырой окорок, похрустывая костью. Мясо было, мягко говоря, несвежим: от запаха спасала только включенная над мостиком экстренная вентиляция. Туйон наклонилась, повнимательнее всмотрелась в «окорок» и поняла, что ошиблась: окорок – это задняя конечность. То, что уплетал Стикс, являлось конечностью передней и, мало того, человеческой.
- На момент, когда я решил его съесть, он уже был мертв! – оправдался Стикс. – Мне повысили мощность, и теперь я не могу залезть в любой попавшийся труп! Они сгорают изнутри!
- У тебя же были мысли о полностью механическом теле, - вспомнила Туйон.
- Вручную его сделать не так просто, - поморщился он. - Я потому и хотел сделать механическое тело продуктом массового использования, чтобы его штамповали на производстве, роботами на конвейере. Похожу пока по-старинке, как Никс – это сжевать четыре мертвых тела и сформировать из органики человекоподобную оболочку.
Ллуралена нерешительно потрогала его собственную руку. Она была намного плотнее человеческой. Ближе всего по ощущениям была подошва ботинка. Это как же энергетики должны различаться по своей силе, если в живого Валентайна влезла песчаная сущность, и Валентайн остался жив, Стикс раньше влезал только в мертвых людей, а теперь вынужден целиком перестраивать для себя структуру органической ткани?
