— Амелия, ты лично видела, как убегал Аскольд? — спокойно спросил глава рода, игнорируя нападки, — Или может быть, ты говоришь с чьих-то слов?

— Я не видела, но нет причин мне не верить словам Глэрда! — предельная честность со всеми, даже с жульем, — отличная положительная черта. Для дураков. Или дур.

А мне приблизительно стало понятно, куда сейчас заведет кривая дорожка разговора, куда выведет.

— Он лжет, дядя! Лэргу я сказал, как было. Харма убили на моих глазах, на остальных использовали «ловца», а ты Амелия не подавала признаков жизни. И да, прежде чем броситься за помощью, я полностью разрядил амулет отклонения стрел и осмотрелся внимательно. Клянусь перед нашими всеми родами, его слова — ничего не стоят! — выкрикнул Аскольд. Они, похоже, заранее договорились, как разыграть данную сценку, на любые возможные развития событий подготовили варианты. Затем тот повернулся ко мне и заявил под одобрительные выкрики подпевал, — Раз он муж, и это признали боги, пусть ответит за лживые слова! Как принято у нас — в Народе, и согласно нашим законам и традициям, к чьим он решил по недоразумению приобщиться!

Многоголосое раскатистое «да!», «пусть!» должно было прозвучать приговором.

— Вызываю тебя, Глэрд Аристо, порочащий род Ворона, принадлежностью к нему, а род Медведя ложью, на Поединок Чести! Здесь и сейчас! Оружие можешь выбрать любое, — не успел при этих словах подумать об арбалетах, как тот дополнил пламенную тираду, — Без луков, арбалетов и боевых амулетов, как наносящих удары, так и отражающих их. И без доспехов! Сила на силу, сталь на сталь, кровь на кровь! И да пребудут боги на стороне правого!

Я вновь осмотрел врага, будто видя его в первый раз. Пухлые ярко-красные маслянистые губы труса расплылись в торжествующей ухмылке. Алый нос картошкой, маленькие глазки. Кого-то он мне напоминал. Точно! Учитывая бородищу и шрам, сразу на ум пришла поговорка про «всю жопу в шрамах». И пазл сложился. Макака. Точнее, ее тыл.

Порадовало, что он успел неплохо «догнаться», это прослеживалось по суматошным жестам, чуть заторможенной координации движений и приподнятому настроению.

И пусть по местным меркам Аскольд слыл невысоким — какой-то метр восемьдесят — восемьдесят пять, но мальчишку он был выше почти на две головы, и раза три шире в плечах, в толщину также, а где пузо — там множитель достигал пяти. Следовало принимать во внимание и непомерно длинные руки, перевитые жилами, бугрящиеся, перекатывающиеся под жиром мышцы. Ноги сильные — носить такую тушу на других не получилось бы.

Оружие. Слева на широком поясе кинжал с клинком длиной около тридцати сантиметров, широкий и массивный нож справа. В руках враг тискал традиционный для рода огромный двулезвийный топор. Секира внушала.

Штаны из обычной грубой ткани, заправлены в сапоги чуть ниже колена. Отметил костяные вставки на носках. Будущий противник скинул безрукавку из волчьей шкуры мехом наружу, оставшись в одной лишь рубахе. Затем передал несколько амулетов Ильму. И вновь ухмыльнулся, воздевая топор к Оку Древних.

Понимал тварь, если откажусь от поединка, то многие будут пусть осознавать, что он таки трус и лжец, но это по большому и малому счету не отразится на всем роде, да и на самом Аскольде. А я докажу, что еще не готов к «самостоятельной» жизни, так как не отвечаю за свои слова, ибо «дите неразумное». И стану вновь почти рабом. Глэрд плавал, а я узнал. Второй вариант еще лучше для них, принимаю вызов без шансов, как все думали, победить. Результат — возмутитель спокойствия мертв, его добро и недвижимое имущество оказывается у Медведей, так как именно их оскорбил паршивый найденыш. И всем здорово.

Но на моей стороне было несколько важных факторов. Алкоголь в крови оппонента один из них, второй, враг заплыл жиром, зарос, третье, тот давным-давно даже на Стене ни с кем не сходился, не тренировался. Шансы имелись. Поэтому:

— Я принимаю твой вызов, — ответил спокойно.

— Что? — тот наигранно приложил ладонь к уху, — Что ты пролепетал?

— Да, вот теперь не знаю, как быть… Хотел задавить подлого труса, как поганого лирнийского слизня, которых не жрут даже мроки, посмевшего своей грязной пастью упомянуть справедливость богов. А выяснилось, что передо мной убогий калека, который даже на уши слаб. Или умом? — ничуть не повышая голоса продолжал накалять я обстановку, сплюнул в конце фразы в сторону, кто-то заржал.

— Я все слышу! Все! Понял?! А ты будешь молить о быстрой смерти!

— Вот тебе и благодарность, — ровным скучающим тоном продолжил, — Шакал ты, а не медведь! Нет сказать «спасибо», я ведь тебя от глухоты излечил…

Едва не зашипевшего, как ксеноматка, когда давили ее приплод, и не бросившегося на меня урода остановила тяжелая рука доброго дедушки Ильма, которому мне хотелось нарисовать улыбку от уха до уха.

— Он принял вызов. И у тебя будет возможность! — дополнительно припечатал старик к месту родственника словами.

— Агрххх… — зарычал тот, дернулся, будто пытаясь освободиться.

— Аскольд, ты уроки мастерства у бродячих шутов не брал? Сценка из жизни про Джуди Сердце Дракона: быстро держите меня семеро, а то я сейчас такое устрою! — рассмеялся, а за мной через несколько секунд и кто-то из сборища вокруг, видимо, долго доходила шутка про местного аналога Храброго Портняжки.

Но между нами встал лэрг:

— Поединку быть! — подвел итог он, а морда явно довольная, — Готовьтесь! Мэтр де Лонгвиль проверь обоих и организуй все. А вы, — вперился в толпу, — Освободить место!

Селяне явно свои жизни и здоровье не ценили, потому что организовали чуть сплюснутый круг радиусом метров десять, внутри которого нам предстояло сойтись в смертельной битве. А ведь впереди не кулачный поединок. Любовь к зрелищам затмевала собой все? Не ждали, что им могло прилететь?

Предположил о частых многочисленных жертвах, и оказался не прав.

Мэтр де Лонгвиль сначала подошел к оппоненту, закрыл глаза, что-то прошептал. Кивнул Турину. После черед дошел до меня. Я скинул перевязь с заплечными длинными кинжалами, она все равно сковывала движения, и подобным оружием не был обучен сражаться. Все же у нас не средневековые рыцарские турниры и поединки организовывали, а рейды по тылам противника с применением всех современных средств. Затем последовала безрукавка.

Остановился на томагавке, который вытащил из кольца, в левую руку взял прямой кинжал. Он больше других походил на привычный инструмент. И оставался еще нож на поясе и засапожник. Хватит, чтобы разделать эту жирную свинью.

Я почувствовал, как от мага повеяло теплом, после неразборчивой фразы. А еще он, практически не разжимая губ, сказал:

— Нужно было отказываться… Теперь сгинешь даже не за медную монету, а жаль… — мне показалось или нет, но декларируемое чувство было не наигранным.

Затем волшебник встал в центре круга, распростер над собой руки со сжатым в правой посохом, что-то прошептал, и вокруг нас с врагом раскинулся туманный купол меньшего диаметра, чем расстояние до зрителей. А так хотелось «в пылу» сражения нечаянно запустить ножом в Джастина, от которого ждал неприятностей в будущем. Про главу рода не думал. Успел уяснить, что магия здесь использовалась повсеместно, и чем ты богаче и круче, тем больше на тебе волшебных цацек, от дарящих бодрость и защищающих от стрел до швыряющих в обидчика молнии или огненные шары. И вероятно поэтому не стали преследовать труса гоблы, понимали — с их арсеналом такого не достать… Хотя… Нет, надуманно.

Мы по приказу лэрга, находящегося за ставшей сейчас практически прозрачной, чуть мерцающей сферой, сблизились до трех метров. Я посмотрел чуть испуганно на противника, затем наметил взглядом грудь отморозка, переводя с нее и на топор взор несколько раз, взвесил в руке топорик, потом, будто неосознанно, начал наносить колющий удар кинжалом. Аскольд широко расставил толстые ноги, сжал обеими руками секиру, злорадно ухмыльнулся. Он меня прочитал и понял, как буду действовать. Радовался опытный боец.