Артем лежит без сознания. Выглядит он ужасно. Грудная клетка перебинтована, лицо сине-багровое от побоев. От одного его вида сердце сжимается от боли. Подхожу к его койке. Долго смотрю на него, потом опускаюсь на колени и прижимаю его прохладные пальцы к губам.

— Я рядом, я жду тебя. Пожалуйста, возвращайся, — тихо шепчу я. — Ты мне очень нужен. Слышишь? Нам еще столько всего нужно сказать друг другу…

Когда приезжаю в дом, где живет Артем, то застаю там Алехандру. Она собирает вещи. Мы обмениваемся короткими приветствиями. Она интересуется как дела у моего племянника. Даже по имени его называть не хочет. Что ж, чудесно. Оставляю чемодан в комнате и иду на кухню готовить чай. Со вчерашнего дня ничего не ела и у меня от голода болит желудок.

— Папе стало лучше, — сообщает мне Алехандра, привалившись плечом к дверному коску. — Его перевели в палату. Врачи говорят, что опасность миновала.

— Рада за него. И за вас тоже, — не глядя в ее сторону, отвечаю я.

— Спасибо. Тамара… А вы не знаете, кто та девушка, к которой он ушел? — робко спрашивает Алехандра. Оборачиваюсь к ней и смотрю ей в глаза. Не знаю, как будет лучше — смолчать или сказать правду?

— Он ушел ко мне, — тихо отвечаю я.

Алехандра охает и прикрывает рот рукой.

— Но вы же, вы… — она отчаянно пытается подобрать слова, которые бы меня побольнее ранили. Но почему-то не может. Замолкает.

— Когда ты потерял голову, все остальное уже не имеет значения, — отвечаю я. Ни слова больше не говоря, Алехандра уходит. Слышу, как она вызывает себе такси. Я безумно устала за сегодняшний день и мне нестерпимо хочется побыть одной. Наконец хлопает дверь, и я с облегчением вздыхаю. Без сил опускаюсь на стул и закрываю руками глаза.

Врачи считают, что я поправляюсь очень быстро. Мне же кажется, что я лежу в больнице целую вечность. Дни тянутся очень медленно. Несмотря на то, что меня каждый день навещает Тамара, я ощущаю себя не в своей тарелке. Во-первых, страх за нее из-за того, что Вадим все еще на свободе не отпускает меня. Во-вторых, скоро должен закончится ее отпуск, и она вернется в Москву. Боюсь этого дня, как смертного приговора. Но и настаивать на том, чтобы она осталась не пытаюсь. Не хочу ее испугать, сделать заложницей своих желаний. Пусть сама решит, что для нее более важно.

С Алехандрой мы больше не разговаривали. Тома сообщила мне, что ее отцу лучше. Я вздохнул с облегчением. Написал своей бывшей девушке сообщение, но она мне не ответила. Что ж, это, наверное, правильно. Не стоит после точки мучать себя отношениями, которые ненужно поддерживать. Надеюсь, что она скоро найдет того, кто поможет ей забыть ту боль, что причинил я. Мне хочется, чтобы она была счастлива.

Сегодня первым меня приходит навестить Серхио. Он выглядит каким-то нервным и взбудораженным. С виноватой миной отдает мне деньги, что брал в долг. В сотый раз благодарит. Я лишь киваю в ответ. А еще он приносит мне записи с репетиций нашей группы.

— Томас написал музыку на твой текст, — довольно говорит мой друг. — Мне нравится, как получилось. Сам что скажешь?

— Что соскучился по всем вам, и мне очень не хватает наших гаражных посиделок, — улыбаюсь я. — Неплохо, но мне кажется, что нужна другая аранжировка.

— Ну, вот выписывайся и разбирайся сам, — улыбается Серхио. — Сколько тебя здесь еще держать будут?

— Сказали, что до конца недели, — вздыхаю я. Серхио недовольно морщит лоб и становится похож на старика.

— Да ты обнаглел просто! — тут же констатирует он. — Кстати, та темноволосая девушка… Даша. Расскажи мне о ней.

— Не советую, — категоричной отзываюсь я. Серхио смеется.

— Все так плохо? — не желает сдаваться он. — У нее кто-то есть?

— Мозгов у нее нет, а все остальное на месте, — сердито говорю я. — Нет, парня у нее нет. И я очень сочувствую тому, кто с ней свяжется.

— Ну я попробую рискнуть, — широко улыбаясь, признает Серхио. — Будь другом, подержи за меня кулаки.

— Ты псих, — заключаю я. — Только не вздумай мне потом жаловаться! Я тебя предупредил.

Серхио ничего не отвечает, лишь заливисто смеется. Ну-ну.

Пабло — это тот человек, которого я меньше всего ожидаю увидеть, входит в палату почти сразу после ухода моего друга. Он одет в темные брюки и белую рубашку. Вид у него нездоровый, но он старается держаться. Несколько секунд оценивающе смотрит на меня. Потом подходит ближе и садится на стул возле моей постели. Меня охватывает неприятное волнение. Что он хочет сообщить меня? Зачем он пришел сюда?

— Мне жаль, что с тобой случилось это несчастье, — говорит он, кладя руки на колени. — Врач сказал, что тебе уже лучше, поэтому я решил, что самое время поговорить.

— О чем? — непонимающе глядя на него, спрашиваю я. Машинально бросаю взгляд на часы. Через двадцать минут должна прийти Тамара. Она всегда приходит ко мне в одно и тоже время. Мне очень не хочется, чтобы они встретились. Я ревную ее к Пабло и ничего не могу с этим сделать.

— Алехандра запретила мне это говорить, но… Она обижена и не хочет думать о будущем. А подобное легкомыслие непростительно. Моя дочь беременна. И я требую, чтобы ты, как и положено мужчине, взял ответственность на себя.

От этой новости у меня начинает кружится голова, а перед глазами вспыхивают красные искры. Пока я собираюсь с мыслями что ответить, Пабло смотрит на меня как коршун на свою жертву.

— Это точно? — на всякий случай спрашиваю я, хотя понимаю, как глупо это звучит.

— Да. Об этом стало известно после того, как ей стало плохо на работе. Ее отвезли на скорой в больницу. Срок три месяца. Так что сомнений в том, что это твой ребенок у тебя быть не должно, — говорит Пабло. — Я буду настаивать на браке. Дети должны рождаться в семье.

— Для начала я бы хотел поговорить с Алехандрой, — отвечаю я. — Я уважаю вашу заботу, но мы сами разберемся, как нам быть в этом вопросе.

— Что-то мне в это плохо верится, — поджав губы, сухо произносит Пабло. — Поэтому я буду следить за тобой.

Поднимается на ноги и выходит из палаты. Шумно вздыхаю и зажмуриваюсь. В мозгу назойливо крутится мысль, что Алехандра могла все это придумать, чтобы досадить мне. Неприятно от собственной циничности, но я ничего не могу с собой сделать. Мне не хочется принимать эту правду, которая может порядком усложнить мне жизнь. За дверью раздаются знакомые шаги, и я вижу на пороге Тамару. Она выглядит счастливой. Лицо сияет, в глазах блеск. Подходит ко мне, наклоняется ко мне, и мы целуемся. Беру ее за руки, сжимаю ее пальцы. Не хочу отпускать ее от себя.

— Случилось что-то хорошее? — убирая от ее лица темные пряди волос, спрашиваю я. Она улыбается.

— Ты выздоравливаешь. Мою книгу подписали в печать, — радостно говорит она. — И я нашла здесь еще одного клиента. Начала вести онлайн-консультации. Жизнь прекрасна!

— Оставь тебя на неделю одну ты и мир захватишь, — тихо смеюсь я. Хотя на душе у меня сейчас совершенно не весело. Как сказать ей правду? Тамара принципиальна. Может отказаться быть со мной, выбрав благополучие для ребенка. И как мне тогда жить дальше? Я не знаю ответа на этот вопрос. И это удручает меня еще больше. Неужели придется лгать? Эта мысль мне совсем не нравится. Не хочу, чтобы наша совместная жизнь начиналась со лжи. Но если это единственное, что может защитить нас от расставания, то я согласен лгать.

Дозвониться до Алехандры оказывается сложно. Она не берет трубку. У меня нет сомнений в том, что она не хочет со мной разговаривать. Но продолжаю ей названивать до позднего вечера. Наконец ей это надоедает, и она сдается.

— Что тебе надо? — вместо приветствия грубо спрашивает моя бывшая.

— У меня сегодня был твой отец. Сообщил радостную новость, — мой тон звучит издевательски, и я злюсь на себя за это.

— Вот черт! Ну я же просила его ничего не говорить! — с досадой произносит Алехандра. — Все-то ему больше всех надо!