Не доверяя зрению, Алэрин рассмотрел среди врагов Беккитту. Внутри заклокотала ярость. Все, что испытал, сидя в подвалах, все, что слышал, когда не мог говорить, вырвалось наружу.

— Убью! — забурлило внутри, выворачивая наизнанку, вынуждая гореть в чудовищном огне.

Эрт Вэрон неожиданно опомнился, услышав рядом глухое, грозное, пробирающее до костей рычание. Его ошалелый взор сначала увидел собственные черные, загнутые когти, вцепившиеся в край стены, затем язык безотчетно прошелся по удлинившимся клыкам, во рту сразу появился привкус крови. Рис не испугался, отвел глаза, чтобы заметить изменившего почти до неузнаваемости брата лорда Нордуэлла.

Ар-де-меец моргнул, не веря тому, что видят его очи. Шквальный ливень стрел и камней хлестал новенькие стены Данкрейга, заставляя защитников прятаться за зубцами. В ответ со стен по врагу били ответные залпы. Но среди всей этой смертоносной круговерти незыблемым казался один. Точнее одно чудовище, отдаленно напоминающее летучую мышь. Словно не замечая чиркающих вокруг стрел, Алэрин эрт Шеран стоял во весь рост и смотрел на ту, что когда-то держала его в плену, а теперь грозила уничтожить Севера и северян. Его белоснежные острые клыки были обнажены в свирепом рыке, горящие сапфировые глаза, не мигая, отыскали Беккитту, не разрешая ей уйти с поля боя. Прозрачные, сверкающие на солнце когти чертили полосы на стене крепости. Еще мгновение и яростный, вибрирующий рев огласил окрестности, а потом чудовище одним махом перескочило зубец и устремилось к той, что явно не желала встречаться с ним. Рис плюхнулся на камни, я закричала Рину в попытке остановить его:

— Нет! Подожди! Она моя! — и проснулась.

Под боком зашлась в плаче Ариэль, испугавшаяся моего вопля. Я постаралась выровнять сбившееся дыхание, чтобы успокоиться самой и угомонить дочку. Сложнее подумать, чем сделать, сердце готовилось выскочить из груди, а на плечи как будто опустилась тяжелая глыба и давила всем весом. Потребовалось немного времени и тихие слова, раздавшиеся из-за арки.

— Я могу войти, моя королева?

Я настолько не ожидала услышать этот голос в своей спальне, что отозвалась не сразу, лишь потом:

— Подожди минутку, приду в себя.

Рискнувший нарушить мое уединение щадить не стал:

— А у нас есть она, эта минутка? Быть может, уже ни секунды не осталось?

Я поморщилась и отозвалась:

— Сейчас, только дочку накормлю.

— Лучше бы нашла ей кормилицу, — в тоне, которым мне ответили, сквозила печаль. — Помни, что прежде всего, ты королева, а потом мать. Как должен помнить мой сын, кем он был рожден.

Я не удержалась от тягостного вздоха, саму точила печаль. Пальцы невольно пробежались по черноволосой головке моей девочки. Она сосала грудь, ее светлые глаза, так напоминающие очи ее отца, неотрывно следили за мной. Ариэль нуждалась во мне, она уже любила меня, обнимала теплыми ручками, цеплялась, точно снова боялась, что ее отнимут. Я не могла предать ее ожиданий. Улыбнулась и шепнула:

— Я с тобой, что бы ни случилось.

Когда малышка насытилась и уснула, я уложила ее на кровать и прикрыла одеяльцем. На спящую дочку я могла бы смотреть вечно, на губы легла добрая улыбка.

— Ты скоро? — вопрос дядьки эрт Ирина спугнул установившуюся тишину.

— Да, — поднялась, плеснула в лицо холодной водой и наскоро переоделась. Штаны и чистая туника уже дожидались меня.

Первый проскользнул через арку и легко, для своего веса, запрыгнул на кровать, показывая, что останется охранять Ариэль. Я кивнула своему монстру и вышла к Рирену эрт Ирину. Он сидел в своем кресле, на коленях лежал плед.

— Ты давно ждешь? — приподняла брови, гадая, почему я не увидела приближение этого ар-де-мейца.

Он криво ухмыльнулся, словно мой вопрос прозвучал вслух, и сказал:

— Три дня назад мы вышли из Сторожевого замка.

— Мы?

— Да. Я, Эвильена и измененный ир'шиони. Он к тому моменту пришел в себя, чем удивил еще больше, — прозвучало таинственно, но я не стала уточнять.

Главное, что Каон вернулся из небытия. Нужно встретиться с ним и узнать обо всем из первых уст.

— Я попросила Эви придти, но о тебе речи не велось, — позволила себе тонкий намек.

Дядька нисколько не смутился, смотрел прямо, разрешая в тот миг взглянуть в его душу. И столько всего там было, что я остолбенела. Тьма, которая терзала бывшего капитана королевской гвардии, стала для него дорогой подругой. Она мучила его каждую ночь, но каждое утро, словно верный пес, зализывала нанесенные раны. Я видела его беспомощным, безруким, но по ночам у него вырастали крылья. Слов у меня не было, лишь заплакало внутри сердце, а вот глаза остались сухими. Эрт Ирин-старший воин, его боевой дух, закаленный в битвах, силен настолько, что я не вправе выказывать жалость. Я выразила гордость за ар-де-мейца:

— Мне казалось, что это невозможно, но тебя я не чувствовала, пока ты сам этого не захотел.

— Научился, — коротко откликнулся он, и я знала причину.

— Ты брат моей матушки. Но все равно не понимаю, как такое возможно?!

Рирен чуть качнул головой, его глаза заволокла печаль, но зрачок оставался темным, как самая непроглядная ночь.

— Так вышло, что мы прямые потомки Мирель и Дарейса. Их лично никто из нас не знал, сведения о них дошли до нас из легенд, которые сложили люди. Наша с Леери матушка была одной из них.

— Да, мне известны бабушкины сказки, — не в силах молчать вклинилась я.

— Все мы их слышали. Не понимали только одного, что истина была искажена. Дочь Мирель и Дарейса не смогла верно оценить те чувства, что связали ее родителей. Она считала, будто Дарейса тяготит брак с королевой, что он лишь следует долгу. Впрочем, немудрено, наш предок почти все свое время проводил на границе, будто прятался от чего-то. Нет бы сказать дочери, что таится и боится собственных чувств к супруге, пронзающих его подобно клинкам. Как-то выболтал по недоразумению, не подобрав верных слов, надумал чего-то, а юная королева, которая в то время только училась управлять силой, услышала. Так и получилась ерунда, будто Мирель похитил и околдовал южный демон. Путы те колдовские не разорвать, и королева навеки прикована к Нордуэллу и его хозяину.

— Что вспоминать? Мирель тоже хороша! Чувства к супругу у нее были, не такие сильные, как к Роану, но все же! Однако, и она ничем не выдала их! — горячо дополнила я. — А новая королева, не разобравшись, решила начать войну с Нордуэллом заново, надеясь отомстить проклятым демонам за свою семью! Хорошо, что Риан сделал все, дабы свести потери до минимума.

— Да. Признаться, поначалу, будучи совсем юным, я тоже горел желанием отомстить. Рвался на поле боя, стремился уничтожить ир'шиони, пока не встретил и не полюбил дочь врага!

Я не в силах была отвернуться от потемневших глаз дядьки, переживала все то, что когда-то выстрадал он.

— Как ты понимаешь, я не сумел скрыть от сестры своих чувств.

Я сходу вообразила себя на месте матушки. Она не знала, не пережила всего того, что выпало на мою долю.

— Могу представить, как она рассердилась. А уж о бабушке даже говорить не буду!

— А что говорить? Я ощутил себя предателем, после того, как они обе поговорили со мной. Младшая, горячо любимая сестренка не скрывала слез и рвалась спасти несчастного брата, угодившего в сети южной демоницы, — Рирен усмехнулся, но горько, боль стрелой в очередной раз ранила его сердце.

Поймал мой взгляд, помотал головой и заговорил вновь:

— Я намного позже научился загораживаться от магии королев. Когда с позором сбежал на границу, спасаясь от девушки, которая стала моей женой. Стыдно сказать, но случилось это на второй день свадьбы. Капитан королевской гвардии солгал, что на границе замечены южные демоны. Дескать, хочу уберечь всех вас, а сам ушел, чтобы встретиться в последний раз с любимой. Сестра, которая на тот момент уже стала королевой, обо всем узнала и пришла меня спасать. Глядя на то, как сражаются между собой две любимые девушки, я вдруг ощутил себя еще большим предателем. Долг жег душу, а сердце так болело, что и врагу не пожелаешь. В ту секунду я поклялся себе, что никогда больше не попадусь в ловушку, а сердце больше никогда не будет руководить мной. Я убил ир'шиони, а от сестры закрылся навсегда. Нет, я не перестал ее любить, но научился хранить глубоко внутри свои секреты. Леери поняла меня, хоть до конца не простила.