Но Сириус не собирался оставлять друга в таком состоянии. Одинокого, преданного… и с разбитым сердцем. Он присел к нему поближе и погладил по трясущемуся плечу. Ореховые глаза сузились от приступа слез, ноздри судорожно хватали воздух.

— Ты ее так любил… Не представляю, какого тебе…

— Бродяга, я рад за них, честно! — Римус уставился в его глаза, подтверждая слова кивками.

— Не лги мне, — прошептал Блэк, собирая пальцами слёзы на родных щеках. Кожа ласковая и мягкая. — Это нормально, если ты злишься… Если тебе больно.

Люпин отчаянно вздохнул и нашёл глазами окно, лунный свет бликами отливал на белоснежной коже.

— Я не влюблен в неё, Сириус, — выдохнул Лунатик. — Я помогал Лили вызвать ревность Сохатого.

Брюнет опустил руку в парализованном недоумении. Слышать это было почти что облегчением… Почти что.

— Почему ты тогда плачешь? — Сириус не верил ему. Иначе такой боли его друг бы не испытывал. — Я же вижу, что тебя обидели…

Римус перевел на него печальный взгляд, и было в нем что-то новое, такое тяжелое и туманное. Это заставляло все тело накаляться от напряжения.

— Ты правда думаешь, что я бы влюбился в Лили? Сохатый, наш друг, посвятил ей всю свою чёртову жизнь.

— Тогда почему ты плачешь? — вновь повторил Блэк, поглаживая мальчика по щекам. Высокий и мускулистый, Римус казался в такие мгновения чересчур крошечным.

— Я завидую… — прошептал Луни, голос детский и подавленный. — Что у них все оказалось так просто.

Сириус тоскливо оглядел осунувшегося друга. Он ощущал себя беспомощным. Было очевидно, что Римус чего-то не договаривал. Что его кто-то обидел. Что он не просто так согласился помочь Эванс.

— Почему ты согласился ей помочь? — озвучил вслух Бродяга, поджимая коленки под себя и вглядываясь в мокрые дорожки слез.

— Она моя подруга… — тихонько пробубнил Люпин, но в это слабо верилось. — Я хотел, чтобы они с Джеймсом были счастли…

И тут его голос надломился, и светловолосый спрятал исказившееся лицо в ладонях, издавая болезненный всхлип.

— Ш-ш-ш…

Сириус прижал его к себе в объятия, поглаживая по мягким кудрям, по плечам и напряженной спине. Уткнувшись в грудь носиком, Римус беспокойно задышал.

— Ты найдёшь свою любовь, вот увидишь, возможно, она совсем рядом… Девушка твоей мечты.

Римус резко отпрянул и вновь заглянул в серые глаза.

— В этом и проблема, Бродяга! — Луни проглотил соленый ком, влажные губы опухли от слез. — Я не найду… Не найду ее, понимаешь?

— Почему?

— Потому что я… я… — Римус уставился куда-то в стену, тяжело дыша. И голос его понизился до едва распознаваемого шепота. — Потому что я гей.

— Что? — вырвалось неосознанно.

Хаос, настоящий хаос овладел разумом Сириуса. Потому что сказанное было, как ведро холодной воды. Пробуждающей, неожиданной и такой… волнительной. Губы желали расплыться в улыбке, пока разум твердил: почему Рем этого не рассказывал прежде? Что, если он уже любит другого парня? Что, если это только усложнит все?

— Это… Это… — Бродяга бегал глазами по убитому лицу друга. — Это нормально. Это хорошо…

Он не понимал даже того, что говорил. Он ничего больше не понимал.

— Нормально? — проскулил Лунатик, рассматривая застывшего от шока парня. — Что в этом нормального, когда мне безразличны женщины? Когда у меня не будет жены и семьи? Когда единственный человек, которого я люблю, никогда не ответит взаимностью?

Сириус вздрогнул, услышав последнюю фразу. А глаза Луни наполнились настоящим ужасом, будто бы он уже жалел о сказанном.

— Т-ты… кого-то… — Сириус прочистил горло, потому что шею сдавливали ядовитые прутья. Несравнимые даже с той ревностью, что он ощущал к Лили. — К-кто… кто он?

Брюнет не понимал, почему он вёл себя так бестактно, когда друг фактически с ума сходил от переживаний. Но ему было страшно. Необъяснимо страшно услышать, что Лунатик был влюблён не просто в другого человека, а в другого… парня.

— Забудь… — Римус спрятал запястья в рукава. — Ты его не знаешь.

Это вовсе не помогало. Сириус даже не знал, кого так сильно хотел ударить.

— Он магл? Из Уэльса? — поинтересовался Блэк слишком нагло, потому что сердце теперь стучало где-то в ушах. Это было поистине мучительно. Просто находиться тут и выслушивать подобное.

— Ага…

Люпин сделал судорожный вдох и отвернул лицо, глядя куда-то на небо за оконным стеклом.

— Римус, в мире полно парней-геев… Он не первый и не последний, — брюнет попытался сделать все, чтобы поддержать друга. — Я обещаю, правда. Ты найдёшь свою любовь. Такую же, как у Лили и Джеймса.

— Ты не злишься? — слишком невинно проговорил Луни, и это было так трогательно и обезоруживающе. — Вы не выселите меня из комнаты?

— Конечно, нет…

Сириус тихонько усмехнулся, потому что не собирался выслушивать подобных глупостей. Его пальцы непроизвольно нашли коленку парня и сжали ее в поддержке.

— Я знаю… знаю, каково это, — Блэк не понимал, зачем раскрывал себя. Но он хотел поделиться с тем, кто понимал эти душевные метания. — Мне нравится один… парень. Никогда подобного прежде не испытывал. Это тяжело… принять подобные желания.

Римус широко распахнул веки, в неверии разглядывая смущенное, покрасневшее лицо Бродяги.

— Парень? — Римус проглотил комок в горле. — Тебе? П-парень?

— Да, — улыбнулся Сириус, ощущая, как трепещут бабочки в животе от одного лишь этого милого, сомневающегося взгляда. — Но ты его не знаешь…

— Магл? — поинтересовался Люпин, потому что в Хогвартсе было не так много студентов, имена которых они не знали.

— Ага…

Как только Сириус солгал и опустил взволнованный взгляд… Он осознал, что его ложь звучала абсолютно идентично с тем, что говорил Римус несколько секунд ранее.

Что-то головокружительное, пьянящее прошлось по внутренностям. И вспотевшая рука Римуса неожиданно очутилась на его тыльной стороне ладони, что сжимала коленку.

Возможно ли это было?

— Я здесь, если тебе захочется обсудить эти чувства… — глаза Римуса нашли серые радужки, наполняя теплом и трепетом. — Я понимаю, как сильно это может пугать.

Сириус благодарно кивнул, сбитый с толку и потерявший какую либо связь с реальностью.

— Ты давно влюблён в того… ну, парня? — Блэк едва дышал, потому что внутривенно что-то накалялось только сильнее. — Он твой друг?

Римус закусил губу, будто бы сдерживая себя от какого-то порыва. И, Боже, как сексуально это выглядело. Все тело Бродяги горело от волнительной сладости.

— Он мой друг, да… — кивнул Лунатик, слёзы больше не застилали глаза. Только расширенные зрачки и сбитое дыхание. — Но я не понимаю… Не до конца понимаю его отношения ко мне…

— Он часто тусуется с девчонками? — прошептал Сириус, осторожно прощупывая почву. Он ощущал себя стрелком, которому нужно попасть в цель и, при этом, не ошибиться, наступив на мины разочарования.

— Да, в этом и проблема, — Люпин завороженно изучал лицо парня. Щечки горели алым румянцем. — Его никогда не интересовали… мальчики.

— Может, он тебе этого просто не рассказывал? — Блэк инстинктивно приблизился ближе, сжимая коленку все сильнее и сильнее. Ладонь Римуса на его руке дрожала.

— Сириус… — прошептал Луни жалобно, будто он наконец начал понимать, к чему клонит друг. — Сириус, прости меня.

— За что?

Бродяга не успел опомниться, потому что лицо Луни оказалось непозволительно близко, и тот осторожно чмокнул его в губы. Влажно, быстро и так… возбуждающе.

— Прости… — выдохнул светловолосый в его губы, таким хриплым, тягучим и манящим шёпотом. — Прости…

И Сириус, выпустив на свободу все чувства, обхватил родное лицо руками. Поцеловал в губы так крепко, что внизу живота заныло от желания. Щемящая нежность во всем теле. Блэк сжал веки и смял влажным ртом пухлые губы в своих.

И, когда казалось, что он пересёк непозволительную черту… Люпин притянул его к себе за спину крепкими руками и начал целовать, целовать и целовать. Так страстно и так глубоко, что Сириусу не хватало воздуха. Их языки сплелись, коридор наполнился тихими хлюпами и стонами. И Блэку казалось, что он парит где-то над землей, от того, каким ахуительным, каким незабываемым было каждое прикосновение… Ничего подобного никогда не происходило с его телом.