— Тебе что-нибудь сделать?
— Например?
— У меня есть бордовая помада, — Сириус подполз к шкафчику и достал косметичку.
— О нет, я буду снова выглядеть так, словно переел клубники… Кто знал, что у меня на неё аллергия? — сморщился Люпин, но не стал протестовать и закрыл веки. — Ладно, грубый клиент, покажи мне, что умеешь.
Сириус наклонился ближе, ощущая бег мурашек по позвоночнику. Эти совершенные, пухлые, немного сухие губы... Их контур Бродяга изучал десять лет, но впервые видел так близко.
— Если Джеймс не сделает мне комплимент, мы расстаемся, — проворчал Римус.
— Заткнись, я тебя крашу.
— Извини.
Римус выдохнул и снова прикрыл глаза. В ту секунду, когда Сириус коснулся пальцами мягкой кожи, провел помадой по этим губам, он почувствовал себя безумно возбужденным и пьяным от собственных мыслей. Втягивая ноздрями воздух и моля Бога, чтобы Римус не заметил его дрожи.
— Готово, — Блэк улыбнулся и протянул парню зеркало.
Люпин выглядел таким сексуальным, будто его губы зацеловали, они стали еще ярче и пухлее.
— Мне нравится, — он посмотрел на своё отражение, а затем убрал зеркало в сторону. — Ты хороший специалист, грубый клиент. Мы нанимаем вас.
— Спасибо, ваша честь, — Сириус улыбнулся, а затем почувствовал, как все тело содрогнулось от возбуждения, потому что Лунатик слишком долго смотрел на него. С этими яркими красными губами и тяжелым, глубоким взглядом. — Ч-что?
Римус посмотрел вниз и тяжело выдохнул.
— Гидеон мне кое-что рассказал...
О нет. О нет. О нет.
Десять лет скрывать свои чувства, чтобы Римусу рассказали таким образом. Чтобы вся их дружба испортилась из-за одного ревнивого идиота. Блэк с трудом сглотнул, чувствуя себя до смерти напуганным, потерянным, готовым солгать, убежать из комнаты, сделать, что угодно, лишь бы Люпин не знал ужасающей правды.
— Это неправда, Луни, я... Не слушай его, — Сириус взял его за руки и почувствовал внезапное желание снова разреветься. Гребаный ад, гребаный худший кошмар после десяти лет молчания. — Он просто...
— Сириус… — прошептал Римус.
— Он тебе соврал… Он…
— Сириус…
— Прости меня… Я…
— Сириус…
— Не верь ему, пожалуйста.
— Сириус!
Блэк испуганно замер на месте и уставился в большие ореховые глаза.
— Я же не говорил тебе, что именно Гидеон рассказал.
Сириус застыл в ужасе, прекрасно осознавая теперь, что сдал себя.
Они несколько секунд смотрели друг на друга в удушливом молчании.
— У тебя помада… на губах размазалась, — прошептал Римус и обвел дрожащим пальцем вокруг чужих губ. И Блэк совершенно растерялся.
— Что? У меня же нет...
И затем... Сириус потерял способность дышать, думать или функционировать. Потому что лицо Римуса начало приближаться. И потому что он никогда в жизни не видел, чтобы Лунатик смотрел на него так. Смесь нежности, желания и решительности. И потому что губы, на которые он пялился десять лет, действительно коснулись его собственных... В коротком поцелуе, в самом быстром, едва ощутимом. Но этот короткий поцелуй возбудил сильнее, чем самый лучший секс, который мог быть у Сириуса. Все его тело замерло, мгновенно возбужденное и жаждущее большего.
— Здесь… — Лунатик немного отстранился, находясь все еще так близко. Их носы соприкасались. И Сириус почувствовал чужое дыхание, запах, сводящий с ума. И эти глаза... Римус выглядел напуганным, ожидающим хоть какой-нибудь реакции. Его голос звучал едва шёпотом. — Мне жаль, если я…
Но Блэк не дал ему договорить, он схватил чужое лицо в ладони и поцеловал так отчаянно, что внутренности захлестнул ураган трепещущих бабочек. Навалился всем телом и притянул за кудрявые волосы к себе. Сминая и сминая прекрасные губы, вдыхая носом этот запах кожи, помады и алкоголя. Все тело содрогнулось в экстазе. Не от самого поцелуя, а скорее от мысли, что это происходило. Он ощутил себя голодным животным, неспособным остановиться.
Римус наконец приоткрыл рот и ответил с той же страстью, желанием, обхватив Сириуса за бедра и притянув на свои колени. Он усадил парня пахом к паху и издал тихий стон глубоко в груди, когда их языки встретились. С влажным всхлипом. И разум Бродяги затуманился от звуков, прикосновений и вкуса Римуса. Помада была повсюду, но было все равно. Хотелось больше. Влажнее. Ближе. Кожа Сириуса возгоралась там, где Римус дотрагивался блуждающими руками. Абсолютное безумие. Все, о чем Блэк мечтал десять лет, и даже больше.
— Сириу... — начал Римус, застонав и запыхавшись.
— Ничего не говори, — прошептал Блэк, чувствуя, что умирает от возбуждения и желания.
Их языки снова встретились, и эта влага… Она была повсюду. Сириус начал отчаянно тереться бёдрами, ощущая членом твёрдый пах Римуса. Пытаясь сделать ритм все быстрее и быстрее. Стало так жарко, что хотелось просто откинуть шею и громко закричать от удовольствия.
— Все хорошо? — Лунатик отодвинулся, изучая его лицо, и он выглядел таким красивым. Губы, размазанные в бордовой помаде, опухшие и влажные от слюны Сириуса, волосы немного взъерошенные. Вероятно, это была самая сексуальная вещь, которую Блэк когда-либо видел.
— Да, — Сириус прошептал и прикрыл глаза, целуя нежно парня в нос, щеки, линию шрама. — Да, Луни… Я…
Этот поцелуй был всем, чего он жаждал с одиннадцати лет. Всем, чего ему не хватало в минуты сомнений и потери надежды. Всем, чего его тело желало, а разум старался отвергать. Эти чувства и осознание переполнили грудь, и Блэк в очередной раз ощутил прилив истерики. Твою мать.
— Сириус, — обеспокоено прошептал Римус, когда Бродяга прикрыл рот и издал всхлип. Дорожки слез застилали зрение. — О нет, о нет… Сириус?
Люпин взял его лицо в свои вспотевшие ладони и изучил, испуганный и запыхавшийся.
— Прости… — Сириус смотрел куда угодно, но не на Лунатика. Какой позор. — Я… просто… Я не знаю, что со мной…
— Ш-ш-ш, — Римус погладил его по волосам и прижал к себе, словно дитя. — Я тебя не обидел?
— Н-нет, — Сириус теперь задыхался от слез. — Нет, Луни, я…
Римус успокаивающе гладил его по спине, рукам, волосам. И все это казалось сказочным сном, но точно не реальностью.
— Это хорошие слёзы, — усмехнулся Блэк, задыхаясь, и снова посмотрел на Луни со всей любовью. — Я ждал этого…
Римус поднял голову и посмотрел на Бродягу с самой яркой, искренней, понимающей улыбкой, которую Блэк когда-либо видел на его лице. Сердце действительно перестало биться на несколько секунд.
— Тебе надо выспаться, Сириус, ты очень устал, — он прошептал и поцеловал парня в щеку. — Мы завтра все обсудим, хорошо?
Блэк быстро кивнул и прижался губами в поцелуе, ощущая себя счастливее, чем за всю гребаную жизнь.
— Мы, наверное, пойдём, — Марлин взглянула на часы, был уже почти час ночи. — Передайте Сириусу и Римусу спокойной ночи.
Вчетвером, девушки вернулись в квартиру. Но МаКиннон все никак не могла понять, почему Лили так довольно улыбалась.
— Ты чего, Эванс? — усмехнулась блондинка, изучая подругу, что пританцовывала на кухне.
— Ничего, — рыжеволосая загадочно прошла в гостиную и присела на кресло. — Думаю о том, какой хороший вечер выдался.
— Ты что-то знаешь? — прищурилась Марлин. Она хранила секрет друга слишком долго, ей было просто необходимо это обсудить с кем-то.
— Возможно, — Эванс изучила ее осторожным взглядом. — А ты?
— Я, возможно, что-то и знаю, но то же ли это самое?
— Я знаю кое-что о Римусе, — Эванс заерзала на кресле.
— Тогда вряд ли это то же самое, — Марлин разочарованно вздохнула. — Я знаю кое-что о Сириусе…
— А я о Римусе, связанное с Сириусом.
И осознание нахлынуло на блондинку, как ведро холодной воды.
— Ты знаешь, что Римусу кто-то нравится?
— Ты знаешь, что Сириусу кто-то нравится? — ахнула Лили и подорвалась с кресла, чтобы взять подругу за руку.
— Да! — воскликнула МакКиннон. — Римусу нравится Сириус? И ты молчала!? — ее сердце бешено забилось.
