Медных и железных монет встречалось много. Фьольвир выщелкивал их из кошелей, слушая, как они звонко разбегаются по каменному полу. Серебро, по одной-две чешуйки, обнаружилось в поясах у стражников. Итого набралось восемь монет. И две золотые монеты Фьольвир выудил из кошеля грудастой дамы.

К возвышению он приближаться не спешил, чувствуя, как при каждом шаге по направлению к темной завесе скручиваются внутренности.

— Ну, что там? — крикнул ему Унномтюр. — Сколько?

— Десять! — ответил Фьольвир.

— Мало.

— Я пока и половины не обошел.

— Ладно, — махнул рукой Унномтюр, — иди сюда, арнасон. Дальше я сам. А то, смотрю, ты все кругами ходишь.

— Там ближе — темно.

— Скажи просто: страшно.

— И что?

— Ничего, — сказал Унномтюр, — так и должно быть.

Он принял от Фьольвира кошель, в который тот собрал найденное золото и серебро, подкинул и спрятал в рукав.

— Возьми у кого-нибудь везинг, — посоветовал он и отправился к куче мертвецов, наваленной у возвышения.

Фьольвир присмотрелся к лежащим, выбирая труп примерно своего роста и похожей комплекции, потом под взглядом страдающего на лавке перевязанного Хворвика разоблачил приглянувшегося горожанина. Везинг имел дырку в боку, но Фьольвир в этом проблемы не видел. При случае он собирался ее заштопать.

— Здесь столько людей, — сказал Хворвик.

— Ну, да, — сказал Фьольвир.

Вместе они наблюдали, как Унномтюр ворочает мертвецов.

— Я… я не помню, что произошло, — прошептал Хворвик. — Какой-то туман. Я помню только, что бился…

Он приоткрыл рот, глаза его наполнились ужасом.

— Я бился со стражей!

— Это — да! — кивнул Фьольвир.

— Но как же… — растерялся парень. — Я никогда… Я слуга господина Ярнинга. Я не мог!

Фьольвир запахнулся в снятый везинг.

— Это черное колдовство, — сказал он, изучая крой и рукава. — Вы тут все были околдованы макафиком. Мы гонимся за ним.

— Почему?

Фьольвир повел рукой по воздуху, как бы предлагая посмотреть в зал.

— Тебе этого мало?

Хворвик задрожал.

— Они мертвы? — Глаза его устремлялись то на одного, то на другого мертвеца. — Ради всех богов!

— Да! — Фьольвир, подступив, сгреб в кулак рубаху на груди у парня. — Они мертвы, слышишь? Очнись! Они, наверное, все уже в лодках. Плывут и боги не знают, куда. А тот макафик…

— Тот макафик лишил вас еще и богов, — произнес, подойдя, Унномтюр.

— Как — богов? — распахнул глаза Хворвик.

— А ты не заметил?

— Н-нет.

— Счастливый человек!

Унномтюр ощупал плечо и бедро Хворвика. Тот морщился и выгибался от касаний твердых пальцев.

— Идти сможешь? — спросил его Унномтюр.

Парень ступил на раненую ногу.

— Наверное, — неуверенно сообщил он.

— Болит?

— Немного.

— Тогда пошли.

Унномтюр первым двинулся к возвышению.

— Все боги исчезли, — сказал парню Фьольвир.

— Ушли? — спросил Хворвик, хромая следом за Маттиорайсом.

— Макафик… Он их э-э… заточил, — сказал Фьольвир.

— Богов?

— Да.

Хворвик остановился.

— Макафик сильней богов? Всех богов?

— Нет, конечно.

— Не понимаю, — тряхнул головой парень.

— Эй! — позвал их Унномтюр, уже забравшийся на возвышение и поваливший набок кресло правителя. — Я вас жду.

— Мы идем, — сказал Фьольвир.

С Унномтюром находиться рядом с воронкой пути было не так страшно. Среди мертвых кааряйнов ходить и то страшнее. Тьма гудела и посверкивала. В косматой глубине ее проглядывала тропа. Фьольвир разбросал, распинал подушки, оттолкнул тело, развалившееся на ступеньках, и поймал протянутую руку.

— Хворвик!

Парень вдруг замотал головой.

— Не-не-не.

— Что «не-не-не»? — взорвался Унномтюр. — Нам богов спасать, а ты домой? С ума сошел?

— Я не могу, — заблеял Хворвик. — Меня ждут.

Он побледнел и отступил на шаг.

— Кто тебя ждет? — спросил Унномтюр, нагнувшись.

Фьольвиру было видно, что его спутник с трудом сдерживается, чтобы не спрыгнуть вниз. Тут бы, наверное, Хворвику и конец пришел.

— Эса, — прошептал парень. — Эса Моэрхавенн. Мы любим друг друга.

— А на мир, значит, тебе плевать? Приходите вахены, милости просим? Лети все в изначальную тьму?

— Почему?

— Потому что ты нам нужен!

— Мы тебя спасли, — добавил Фьольвир. — Мог бы и помочь.

— Я… — Хворвик отступил еще на шаг. — Я боюсь!

— А с мечом? — Унномтюр протянул парню меч.

Третий шаг.

— Простите.

— Хворвик! Хворвик Ваньярген! — прогремел неожиданно и властно голос Унномтюра. — Подойди ко мне!

Парень вздрогнул. Он все еще колебался, и ноги, похоже, отказались его слушаться. Ни вперед, ни назад двинуться он уже не мог, только открывал рот, силясь что-то сказать. И тогда, выругавшись про себя, Фьольвир спрыгнул в зал и чуть ли не волоком подтащил Хворвика к возвышению.

— Руку! — крикнул Унномтюр.

Хворвик таращился и не понимал. Фьольвиру и здесь пришлось помочь парню. Вялая ладонь с его подачи нашла пальцы Унномтюра, тот с хищным, торжествующим оскалом сжал ее, и, резко дернув, заставил раненого взлететь наверх через ступеньки.

— Разве сложно? — спросил он, вглядываясь в испуганные глаза.

У Хворвика хватило сил мотнуть головой.

— Н-нет.

— Тогда пошли. — Унномтюр перекинул руку Хворвика себе на плечо. — И не вздумай отцепиться. Потеряешься — никакая Эса не найдет. Понял?

— Да.

Парень схватился за косицы хелька, будто за свою жизнь.

— Арнасон? — обернулся Унномтюр.

— Готов.

Фьольвир сжал пальцы на плече Хворвика.

— Потихоньку, — сказал Унномтюр.

Он сделал шаг. Хворвик сделал шаг. Фьольвир сделал шаг. Тьма обмахнула ему лицо. Казалось, Гайво, на мгновение восставший из мертвых, лизнул в щеку. Потом словно острые медвежьи когти прошлись по лопаткам и шее, стукнули в зашитый бок. Фьольвир зашипел сквозь зубы, тогда как Хворвик впереди не удержался и застонал. Пришлось подтолкнуть его в спину.

— Давай!

Тьма закачалась, надвинулась, вслед за Унномтюром и Хворвиком втянула его в себя, обдав сладким, железистым запахом. Тонкий путь бросился в ноги, был он зыбким, текучим, ни дать ни взять — склизкая великанская кишка. Зал отдалился, отломился, как кусок сыра, срезанный ножом. Оглянувшись, Фьольвир будто через завесу тумана увидел часть стены, окно и лежащих мертвецов. Они уже казались ненастоящими, эти тихие мертвецы, а стоило моргнуть — пропали.

— Вперед! — проорал Унномтюр.

Фьольвир уперся взглядом в затылок Хворвика. Тропа выгибалась, словно стараясь вытолкнуть путешественников в косматую тьму по бокам. Хворвик шарахался то вправо, то влево, и Фьольвиру стоило немалого труда каждый раз сохранять равновесие и не терять его плечо из-под пальцев.

Они не прошли, наверное, и сотни крафуров, когда Хворвик что-то забубнил себе под нос. Скоро Фьольвир разобрал, что тот шепчет: «Я не могу. Я не могу. Простите, я не могу».

— Чего ты не можешь? — спросил он его, сопроводив свой вопрос тычком.

— Идти. Не могу идти, — отозвался, останавливаясь, Хворвик.

— Хэн тебя подери!

Мгновенно обернувшийся Унномтюр дал парню затрещину.

— Ты понимаешь, где ты? — насел на Хворвика он, вращая бешеными глазами. — Это даже не задница какого-нибудь подземного тролля, не посмертный мир. Это ничто! Нигде! Тонкая ниточка крови над пропастью! И ты… всех нас…

Унномтюр, помедлив, пинком отправил побледневшего Хворвика вперед, все же не дав тому упасть в конце.

— Мы за тобой, Ваньярген.

— Но я…

— По тропе, понял?

— А к-куда? — спросил Хворвик.

— Прямо, — сказал Унномтюр, заключив шею парня в капкан из пальцев. — Пошли-пошли, здесь нельзя стоять.

Двинулись новым строем: Хворвик — Унномтюр — Фьольвир. Теперь уже косицы хелька держал Фьольвир. Шли не быстро. Хворвик, подталкиваемый Унномтюром, шагал будто через силу. Света было мало.

— Живее!