Я ожидала, что он, по крайней мере, будет впечатлен единственной строчкой, которую я знала из Ричарда III, но Колин не проявил совершенно никаких эмоций. Очевидно, он раздумывал, сколько я успела выпить сегодня. И с него все еще стекала вода. Господи, этот мужчина не способен самостоятельно обсохнуть. Молчание затянулось, и я сделала длинный глоток вина.

Почему я постоянно попадаю в неловкие ситуации? Может, меня сглазили? Согревала мысль о том, что, как только мой бокал опустеет, я смогу извиниться и уйти, но до этого счастливого — пресчастливого момента мне придется каким-то чудом поддерживать разговор.

— Так что же, Колин. Хелен говорит, вы любите театр?

— Да, действительно, но ничего вульгарного наподобие «Мы вас встряхнем» или «Мама Миа» — музыкально-театральных недоразумений. Я предпочитаю классику.

— А мне нравятся мюзиклы, — ответила я, радуясь тайком, что у нас нет ничего общего. — Я знаю все слова из «Эвиты» и «Рокки Хоррора».

— Понятно. Он чихнул, выглядя крайне незаинтересованным. — Что ж, каждому свое. А чем вы зарабатываете на жизнь, Катриона? Или мне называть вас Кэт?

Только близкие люди называют меня Кэт.

— Нет, Катриона вполне подойдет. Я — журналист. Сенсации, в основном. Я пишу для «Компромата».

— О, да, я слышал об этом. — Он вздохнул и подвинул руки, оставив мокрый след на столе. — Несколько радикально, не так ли? Много раздражающей феминистской болтовни. Это не по мне. Неплохо для первой работы, но вы надеетесь в будущем писать для более респектабельных изданий?

Ну, вот и все! С меня хватит! Конец свиданию!

Обычно, я люблю поболтать о своей работе. Я пишу для «Скотиш Трибьюн» — самой продаваемой газеты в Шотландии, в их еженедельный журнал, и это классная работа. В офисе я появляюсь не чаще раза в неделю, а остальное время провожу со своей дочерью или на всевозможных вечеринках по случаю награждений за мою высоко оцениваемую колонку «Мерзкие и грязные», где мне выделены пятьсот слов, чтобы оторваться на тему любви, жизни и мужчин, под псевдонимом «Девушка из Глазго». «Нью Йорк Таймс» и Эллен Дедженерес следят за моим Твитером, черт бы тебя побрал! (Прим. пер. — Эллен Дедженерес — американская актриса, комедиантка, телеведущая, обладательница 11 премий «Эмми» за «Шоу Эллен Дедженерес» — информация из Википедии). Но я была уверена, эта информация бесполезна для Колина, он не достоин знать о том, каким чрезвычайно интересным человеком я являюсь! Я отставила недопитый бокал на середину стола и встала.

— Ну что же, было приятно встретиться с вами. Мне пора.

— Как же так, мы здесь всего 10 минут.

Я промямлила что-то о няне, надеясь, что он поймет скрытый смысл моего скорого ухода.

— Понятно, — кивнул он, поднимаясь и накрывая своей рукой мою руку. — Дорогая Катриона, «расставание — это такая сладкая грусть…» (Прим. пер. — цитата из У. Шекспира «Ромео и Джульетта»).

— О, твою мать! ХВАТИТ! — громко заявила я, выдернув свою руку из его влажно — липких клешней, и перекинула сумку на плечо. — Серьезно, Колин, К ЧЕМУ ЭТО ВСЕ?

Я шагнула к дверям, опустив голову, готовая бегом бежать на квартиру Хелен под проливным дождем (где я и прихлопну ее!), и случайно с разбега налетела на бодрого старичка в шотландской шапочке.

— Будьте осторожнее, милочка.

— О, простите! — вскрикнула я. — Я случайно.

— Ничего страшного, милочка. Прекрасный вечерок, не правда ли?

Я взглянула на небо. Оно было чистым, ни единого облачка. Это то счастливое небо, о котором пела Джюли Эндрюс, кружась на вершине горы. (Прим. пер. — Джюли Эндрюс — британская актриса, певица и писательница. Речь идет о фильме с ее участием «Звуки музыки»). Я опустила глаза на мостовую. Сухая. Колин вошел в бар 10 минут назад… недавний ливень был бы очевиден.

И вдруг до меня дошло, что никакого ливня-то и не было! Я направилась в сторону Королевского парка, чтобы поблагодарить свою сестру и ее мужа за сводничество с самым мерзким ублюдком на земле.

2007

По прошествии семи лет все, наконец, закончилось. От «нас» не осталось ничего.

Захлопнув белую дверь нашей уютной трехкомнатной квартиры в коттедже на две семьи, я прошла по идеально мягкой дорожке, которую мы подремонтировали всего шесть недель назад, и открыла дверь моей голубой «Хонды». Пристегнув нашу сонную десятимесячную малышку к сиденью, я тихонько захлопнула дверь как раз в тот момент, когда Питер со злостью вышвырнул пакеты с моими вещами на лужайку перед домом. Один из них порвался, и я увидела, как детские нагрудники и бутылочки для кормления Грейс разлетелись по газону. Стараясь не злиться, я спокойно принялась собирать их. Не позволю ему вывести меня из себя! Я успела пригнуться, когда следующий пакет пролетел рядом с моей головой. Демонстративно игнорируя и это, я продолжила путь к порвавшемуся пакету.

— Я никогда не прощу тебя, — орал он мне. — Никогда!

— Не простишь меня за что? — пробормотала я остановившись, чтобы поднять любимую бутылочку-мишку Грейс. — За то, что мне хватило смелости закончить эти фальшивые отношения?! Я хочу, чтобы у нашей дочери была счастливая жизнь, чтобы ее не воспитывали люди, ненавидящие друг друга. Я хочу…

Его смех оборвал меня.

— Ты сама не знаешь, чего хочешь! Наслаждайся одиноким материнством, долбаная пустышка! Ты — идиотка, Кэт! Но опять-таки, ты всегда ею была. Я понял это еще тогда, когда встретил тебя.

Буквально захлебываясь собственным ядом, он глумился надо мной, заставив меня отшатнуться. Я смотрела на него и не узнавала того мужчину, которого полюбила когда-то, — того обаятельного блондина, с которым мы повстречались на концерте White Stripes. Он позаботился обо мне, когда я, выпив лишнего, потеряла из виду друзей. Мужчину, который каждый день посылал мне цветы, пока я не согласилась пойти на свидание с ним. Мужчину, который однажды признался мне, что я стала для него целым миром. Этого мужчины больше не было.

Мне нужно было уходить. Не обращая внимания на оставшиеся разбросанные по лужайке вещи, я схватила последний пакет и села в машину. Едва я отъехала, Грейс громко заплакала. И я заревела вместе с ней.

— Но он был очень мокрым. ПОЧЕМУ ОН БЫЛ ТАКИМ МОКРЫМ?

Хелен плотнее прикрыла дверь кухни и нахмурилась, Грейс уже уснула, а мой рассказ звучал слишком громко и эмоционально. Адам, ее муж, с усмешкой фыркнул и положил еще кусочек сахара в мой кофе.

— Может это был просто пот? — усмехнулся он. — Слышал в офисе, что он часто потеет, но это никогда не бросалось так явно в глаза… Хотя, похоже, стоит обратить внимание на прозвище, которым его наградили наши сотрудницы.

— Какое?

— Э…

— Ну же, говори!

— Они прозвали его «потным Колином».

Я заметила, как Хелен подавила смешок, сидя за столом из клена, сделанным для них на заказ, и аккуратно поставила свою кружку на желтую подставку. Я бы тоже посмеялась, если бы не была так раздражена.

— Черт возьми, становится только хуже. Ты меня знаешь целых восемь лет, Адам. С чего ты взял, что я хочу ходить на свидания с такими типами, как Колин? Неужели я похожа на женщину, которая способна увлечься мужчиной, покрытым постоянно стекающими каплями пота и цитирующим Шекспира?

Хелен решила вмешаться, одновременно подкладывая мне еще один кусочек морковного пирога.

— У нас нет никаких мыслей по поводу твоего типа мужчин, Кэт.

Я откусила от пирога и дальше продолжила говорить с набитым ртом, просто чтобы позлить ее.

— Питер! Питер был моим типом.

Россыпь мелких крошек от пирога вывалилась из моего рта прямо на стол, рядом с ее кружкой. Она смерила меня таким взглядом, будто бы я высморкалась в ее рыжие волосы.

— Питер? После всего, что он натворил? Я презираю этого мужчину. Кстати, нам нужно поговорить о нем…

— О, нет. Я не имела в виду лично его, но ты же понимаешь, что по физическим характеристикам он — мой типаж. Высокий блондин. Спортивный. Прекрасен в тесных штанах. Запомни это на будущее. Ладно, забей. Не будет никакого следующего раза. Я готова доверить вам обоим свою жизнь, но не поиск бойфренда для меня. Никогда больше! Вы больше не в деле!