Примерно в это время в театре Маре случилось одно любопытное происшествие, которое могло бы окончиться трагически. Актриса ла Бопре, старея и естественно становясь капризнее, повздорила однажды с молоденькой соперницей, которая старалась не остаться в долгу.
— Хорошо, — сказала ла Бопре, — я вижу, сударыня, что вам угодно воспользоваться сценой, которую нам сейчас придется играть вместе и вместо игры драться не на шутку!
В этом фарсе две женщины вызывали друг друга на дуэль, и ла Бопре взяла две шпаги с незащищенными концами. Соперница, ничего не ожидая, получила удар в шею и облилась кровью, но для ла Бопре этого было мало, она бросилась за раненой, собираясь ее убить. Сбежавшиеся актеры остановили дуэль, а ее жертва поклялась никогда более не играть вместе с ла Бопре.
Бельроз, управлявший Бургонским отелем, сделался вдруг богомолом и пожелал сложить с себя звание директора театра и удалиться от света. Флоридор, который тогда работал в театре Маре, купил директорство за 20 000 ливров, что стало первой продажей такого рода. О самом Флоридоре сожалели мало, как о не очень талантливом актере, но с ним в Бургонский отель перешли лучшие артисты.
Примерно в это время Магдалина Бежар и Жакоб Бе-жар присоединились к Мольеру, желая составить новую драматическую труппу под названием «Знаменитый театр». Бежар был тогда в зените славы, а Мольер, славы же ради оставивший Сорбонну, был еще малоизвестен, сочиняя без особого успеха пьесы и с некоторым успехом исполняя роли шутов. Пьеса Мольера «Ветренник» была поставлена только в 1653 году в Лионе, «Досада влюбленного» — в 1654-м в Безьере. 20 февраля 1662 года Мольер женился на сестре Магдалины Елизавете Бежар, в которую был уже давно влюблен.
Перейдем теперь к писателям, которые усердно старались расширить репертуар театра. Успехи французского театра можно разделить на три периода: от Этьенна Жоделя до Робера Гарнье, то есть от 1521 до 1573 года; от Робера Гарнье до Александра Гарди (1573 — 1630); от Александра Гарди до Пьера Корнеля (1630 — 1670). Поскольку мы в нашем рассказе оказались в середине третьего периода, то его мы рассмотрим, чем дополним картину французского общества второй половины XVII века.
Физиономию времени олицетворяли: Жорж Скюдери, Буаробер, Демаре, Кальпренед, Мере, Тристан л'Эрмит, Дюрие, Пюже де ла Сер, Колете, Бойе, Скаррон, Сирано де Бержерак, Ротру и, наконец, Корнель. Поговорим о важнейших из них.
Жорж Скюдери умом и талантом надел.ал много шума в первой половине века. Ему было под тридцать, когда в 1629 году он поставил свою первую трагикомедию «Лидамон и Лидиас» или «Сходство», основанную на романе «Астрея»; в 1631 году за ней последовала трагикомедия «Наказанный обманщик или Северная история». Скюдери так возгордился успехом этих пьес, что заказал свой портрет, гравированный на меди, со следующей надписью: «Как стихотворец и как воин лаврового венка достоин». Критика, естественно, предложила другое: «Как поэт и самохвал достоин палок, не похвал».
Можно представить себе гнев Скюдери, но автор остался неизвестным и избежал мщения. Надо сказать, что Жорж Скюдери утверждал, будто также хорошо владеет шпагой, как и пером, написав об этом в предисловии к собственным сочинениям:
«Я нисколько не затрудняюсь объявить свое мнение, что никто из умерших и никто из живых не имеют в себе ничего такого, что могло бы сравниться с силами этого великого гения, а если между последними найдется какой-нибудь сумасброд, который подумает, что я оскорбляю его мнимую славу, то, желая показать ему, что я столько же его боюсь, сколько уважаю, хочу, чтобы он знал мое имя — Жорж Скюдери». — Мы выписали эти строки как яркую характеристику человека и времени.
Когда после долгих хлопот Скюдери получил место коменданта замка Нотр-Дам-де-ла-Гард, помогавшая ему в этом маркиза Рамбулье заметила:
— Этот человек не захотел бы, конечно, быть военачальником в поле! Я воображаю, что мыслями он теперь вознесся до небес и с презрением смотрит вокруг себя!
Скюдери недолго оставался в этой должности, хотя после него ее никто не занял, что отразилось в следующих стихах:
Весьма легко там управлять,
Где вместо стражников довольно
Швейцарца с алебардой грозной
На дверях намалевать.
Несмотря на служебные обязанности, Скюдери не переставал заниматься литературой и написал для театра одну за другой пьесы «Великодушный вассал», «Комедия в комедии», «Орант», «Пдкидыш», «Переодетый принц», «Смерть Цезаря», «Дидона», «Щедрый любовник», «Несчастная любовь», «Евдокия», «Андромира», «Ибрагим и Арминий». Однако Скюдери был не только литератором, но и политиком — как сторонник принца Конде он оказался вынужденным удалиться в Нормандию, когда принц восстал против двора. Гордость Скюдери не заключалась в одних лишь словах, и в противоположность многим поэтам того времени, известным своими низкими, даже грязными, поступками, он был человеком благородным.
Скюдери собирался посвятить своего «Алариха» королеве Христине и получить за это золотую цепь в 1000 пистолей, однако пока поэму печатали, граф Делагарди, покровитель Жоржа Скюдери, впал в немилость королевы Христины и она потребовала вычеркнуть имя графа из предисловия к поэме.
— Передайте королеве, — заявил автор посланному королевы для переговоров об этом важном деле, — что если бы даже она вздумала подарить мне цепь, такую же тяжелую, как та, о которой говорится в «Истории инков», то я все равно не исполню ее требований!
Ответ не понравился Христине, и она не подарила обещанную цепь, а поэт не получил благодарности и от графа Делагарди, который еще питал надежды снова войти в милость. Скюдери упрекают в том, что он, по приказанию кардинала Ришелье, написал критический разбор «Сида», но прочитавший сочинения Скюдери простит ему это, ибо он просто нашел «Сида» весьма посредственной трагедией.
Труды Скюдери были оценены, и он стал членом Французской академии. Однако, довольно о нем, поговорим теперь о Буаробере. По смерти кардинала Ришелье, писатель хотел подружиться с Мазарини, но тот не обнаружил особой благосклонности. Тогда Буаробер объявил себя приверженцем Гонди, около которого собрались все наиболее умные люди, ненавидевшие кардинала. По непостоянству характера Буаробер, состоя в партии коадъютора, время от времени сочинял на него и его друзей вольные стишки. Поэт полагал, что Гонди не знает и однажды пригласил коадъютора на обед. Тот разговаривал с ним как всегда ласково, а после непродолжительного разговора вдруг спросил:
— Что же вы не покажете мне стихи, которые вы написали на меня и моих товарищей? Хотелось бы мне их прочесть! — Испуганный Буаробер ответил, что вовсе их не помнит.
Буаробер сочинил для театра пьесы «Соперники», «Два Алкандра», «Пален», «Три Оронта», «Коронование Дария», «Целомудренная Дидона», «Неизвестная» и «Великодушные враги». Ни одна из них не заслуживает особенного внимания, однако Буаробер был причислен к Академии, как и Колете, о котором мы скажем несколько слов.
Колете был сыном смотрителя замка и женился на служанке своего отца. Эта служанка, Мария Прюнель, была небогата и некрасива и жила в Рюнжи, в трех лье от Парижа. Однажды Колете сообщили, что его жена опасно захворала, поэт тотчас отправился из Парижа в Рюнжи и чтобы не терять время напрасно сочинил по дороге эпитафию для супруги, а так как он приехал в деревню с незаконченной работой, то стоял на крыльце, пока не сочинил последний стих. Впрочем, жена выздоровела, и эпитафия ожидала применения шесть лет.
От экс-служанки, которую Колете назвал Брюнель, подобно тому как Бартоло из Сюзанетты сделал Розинетту, поэт имел сына, осмеянного в первой сатире Буало.
После смерти Прюнель-Брюнель Колете женился на служанке своей жены, которой чуть было не пришлось похоронить поэта: во время одной прогулки ему на голову упал карниз старого дома. У лежавшего без чувств Колете нашли в кармане эпитафию для самого себя:
