Антон Маркович только головой покачал.
– Я и не догадывался, что я подопытный кролик. Нет-нет, продолжайте, пожалуйста. Я не в претензии, просто непривычно чувствовать себя объектом исследования.
– Второй этап – понять, кто перед тобой: «креативист» или «исполнитель». Это следующее по важности разветвление для рационалов. У эмоционалов иная развилка. Первый вопрос для «рационала» – на критичность мышления. Я сказала, что рекомендуется делать при тяжелой пневмонии. «Мало ли что рекомендуется?» – ответили вы, что для медика, согласитесь необычно. Я пометила «неконвенционал» – это один из признаков «креативиста», но для вердикта недостаточно. Второй вопрос – на способность с ходу изобретать какой-то собственный алгоритм решения проблемы, а не следовать чужому опыту. Я сказала, что болезнь для Ады – нарушение рутины и в ее состоянии это может стать стрессом. Вы немедленно придумали восстановить детскую память через чтение вслух Пушкина. Явный «креативист». Но надо было еще уточнить, до какой степени ваш креативизм реалистичен. Часто встречаются выдумщики и прожектеры, которые изобретут что-нибудь или вовсе неосуществимое, или такое, с чем они неспособны справиться. Это, например, эготип «Манилов»: Э.И.К.М.К.П. («эмоционал-искатель-креативист-махаяна-корсар-папильон»). Не буду сейчас объяснять все эти термины, чтобы вы не запутались. Останемся в рамках вчерашнего диалога. Я спросила: а что делать, если все же начнется панический припадок? Это вопрос на конструктивность. Вы предложили не одно, а три решения, все дельные. У меня записано, что вы стопроцентный «креативист».
– А дальше что было? – наморщил лоб Клобуков, пытаясь вспомнить ход вчерашнего разговора, открывавшегося в совершенно новом свете.
– Я протестировала вас на тип креативизма – он бывает творческим и акционическим.
– А «творческий креативизм» – это не масло масленое?
– Ни в коем случае. Творческий креативист направляет энергию своего воображения в искусство или в науку. Но есть креативисты, которые творят нечто неординарное в жизни, и это совсем, совсем другая история. Вы, разумеется, оказались творческим креативистом. Приключения в реальной жизни вроде подделки подписи и конфликтных ситуаций вас не привлекли. Сложнее оказалось определить, каков ваш творческий вектор – артистический или научный. У меня возникло подозрение, что несмотря на академические успехи по призванию вы все-таки «артист», и тогда получается, что вы выбрали не тот путь в жизни. Этот пункт для меня так и остался непроясненным. Я уверилась, что без полного теста в вашем случае не обойтись, и последние два этапа – на профессионализм, то есть деловые качества, и на «махаяну-хинаяну», то есть на общественный темперамент, провела довольно халтурно. В конце у меня записано: «Нужно полное тестирование». Рассказать, что это такое?
– Конечно! Только… – Клобуков взглянул на часы. – Мне нужно сделать один звонок. Я был приглашен сегодня на важное событие к одному старинному знакомому. Несколько раз звонил, хотел предупредить, что из-за болезни дочери прийти не смогу, но никак не мог застать. Попробую еще раз.
– Зачем отказываться от чего-то важного? Идите. Я посижу с вашей дочерью сколько нужно. Мне торопиться некуда.
– Да что вы! Как можно! – опешил Антон Маркович. – Огромное спасибо, но это совершенно немыслимо. К тому же мне не очень-то и хочется. Там совсем чуждая для меня среда. Просто Филипп Панкратович очень просил, не хотелось обижать человека, которому я многим обязан. Но теперь у меня уважительная причина.
– Не нужно никого обижать, а уж особенно тех, кому обязан. Ступайте-ступайте.
– Спасибо за предложение, но если Ада проснется, она испугается…
– Увидев страшную горбунью? – засмеялась Епифьева.
– Увидев незнакомое лицо.
– Об этом не беспокойтесь. Я умею налаживать контакт с любым человеком, тем более с таким, который живет внутри собственной вселенной. Насколько я поняла, это случай Ариадны. Я в свое время занималась такими людьми, они ни к одному из «эготипов» не относятся. Своего рода загадка.
Тон был уверенный, и Клобуков сразу поверил поразительной даме. Подумалось: если Ада научится общаться еще с кем-то кроме меня и черепахи, это будет настоящая революция.
– Хорошо. Я буду звонить каждые полчаса. Если что – сразу приеду… Но как мне вас отблагодарить? Деньги предлагать я не посмею, но…
Он на всякий случай сделал маленькую паузу. Старой женщине-инвалиду, подрабатывающей и в поликлинике, и в «скорой помощи», лишние деньги не помешают.
– Денег у меня много, – махнула сухонькой ручкой Епифьева. – Я продолжаю работать врачом не из-за зарплаты, а чтобы видеть побольше разных людей. Это требуется для моего главного дела. А отблагодарить вы меня очень даже можете. Во-первых, мне бы почитать западные журналы по психологии. Это можно как-нибудь устроить?
– Конечно! – ужасно обрадовался Клобуков. – Как членкор я даже могу их брать из спецхрана домой. У нас лучший в стране подбор литературы по медицине и смежным областям. Наш директор человек с большими связями, он, как это называется, «пробил валюту» на подписку.
– И я наконец узнаю, чего за эти сорок лет добился Карл! – взволнованно воскликнула Мария Кондратьевна. – Какое счастье! Я буду очень, очень вам благодарна!
– Ну что вы, это пустяк. Вы сказали «во-первых». А что я могу еще сделать для вас?
Она вкрадчиво улыбнулась.
– Пройти полный тест. По всей форме. Это потребует часа два, а то и три.
– Можете на меня рассчитывать, – без колебаний согласился он. – Как устроен тест? Что мне придется делать?
– Тест не совсем обычный – не такой, какие мы с Карлом проводили когда-то. Обычно ведь как? Список стандартных вопросов, и респондент выбирает вариант ответа. В этой системе два больших минуса. Во-первых, в ней нет наведения на фокус, последовательного уточнения диагноза. Мой метод после каждого этапа делает поворот в направлении, которое обусловлено предыдущими ответами, и отсекает все прочие варианты. Это позволяет постепенно сужать зону поиска и в конце прийти к одному из 64 эготипов. Второй минус, что, отвечая на вопросы, скажем, о своих страхах, симпатиях, антипатиях, предпочтениях и прочем, респондент часто бывает некорректен. Кто-то неправильно себя оценивает, кто-то рисуется или интересничает, кто-то стыдится написать правду. Всё это приводит к искажениям, а они недопустимы.
– Как же этого избежать?
– Я не даю респонденту анкету. Я вовлекаю его в некий фантазийный мир, и человек как бы становится главным героем повести. Только не читает ее, а воздействует на сюжет. Все время приходится делать выбор, совершать или не совершать какие-то поступки. В юности я мечтала стать писательницей, и таким вот манером осуществляю эту амбицию. – Епифьева смущенно улыбнулась. – Сочиняю литературу на заказ, по фигуре. Потому что респондента нужно увлечь, люди ведь разные. Для каждого человека я придумываю свою историю, в зависимости от того, что я о данном объекте уже знаю. Принцип следующий. Я описываю ситуацию и спрашиваю, как бы человек поступил. В зависимости от ответа сюжет поворачивает в ту или другую сторону. Все возможные разветвления у меня заранее предусмотрены. Я регистрирую выбор, подсчитываю промежуточные проценты и так, шаг за шагом, двигаюсь к результату. Делаю это я уже тридцать лет, у меня в картотеке несколько тысяч таких тестовых повестей.
Феноменально, подумал Антон Маркович. Все эти страшные годы она терпеливо и бережно пыталась разобраться в тончайших нюансах душевного устройства отдельных людей – а тем временем двадцатый век пихал их в свою мясорубку миллионами, без счета и разбора.
– Тестовая система не одна, – продолжала Мария Кондратьевна. – Их шесть. Во-первых, есть разделение по полу. Не только потому что у мужчин и женщин разная физиология, но и потому, что в современном обществе их по-разному воспитывают, по-разному социально детерминируют. Несколько раз мне, правда, встречались индивиды, которые не укладывались в стандартную половую классификацию: две женщины мыслили и функционировали по абсолютно мужским шаблонам, и был один мужчина, театральный гример, который попросил, чтобы я его тестировала как женщину. Когда-нибудь мои последователи – если у меня будут последователи, – невесело усмехнулась она, – разработают методику и для таких людей. Мне же дай бог времени разобраться с большинством.
