Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В самом центре игрушечного города, посреди площади, окруженной картонными небоскребами, вывернув по-лягушачьи ноги, сидел мальчик лет шести. Копна светлых волос, синие шорты, красная рубашка без рукавов. Он строил. Брал одну за другой коробки, кубики, детали конструктора и превращал их в офисные здания, жилые кварталы или дворцы для развлечений. Расставлял вокруг игрушечных жителей, выстраивал рядами машины на парковках.

Он любил сооружать из игрушек точную копию настоящего города, шумящего за окном.

– Маркус! – бывало, всплескивала руками мать. – Когда же ты будешь это убирать?!

В ответ он улыбался: «Смешная». Прежде, чем рушить, надо еще построить, а это не так просто. В порту должны крутить башнями горбатые краны, по железной дороге – бежать поезда, на перекрестках – ждать сигнала светофора груженые фуры. По обе стороны реки город должен расти и шириться – дом за домом, квартал за кварталом, чтобы лишь на далеких окраинах смениться фермами с теплицами, садами и пшеничными полями.

Настенные часы показывали половину одиннадцатого вечера. Круглый медный маятник на тонком стержне мерно качался из стороны в сторону: «Тик-так… Тик-так…» Родителей все нет. В чернильной темноте между тяжелыми шторами светился окнами край стены соседнего дома.

Родители никогда так долго не задерживались. В десять мать обязательно отправляла Маркуса чистить зубы, а потом – спать. В последние дни она читала ему перед сном о приключениях мышат – Рифа и Ниса. Два хвостатых друга попадали в невероятные передряги, но всегда находили выход из отчаянных ситуаций. Маркус поджал губы – сегодня он ждал продолжения. Захотелось плакать.

В прихожей тренькнул звонок, следом во входную дверь постучали. «Ну, конечно! Они забыли ключи!» – Маркус вскочил и радостно побежал в коридор. Он повернул ручку замка, дернул дверь на себя и опешил. За порогом стояла незнакомая дама в темно-синем костюме и с цветастым платком на шее. Рядом подбоченился хмурый усатый полицейский. Из-за его спины выглядывала сморщенная старушка – соседка по лестничной клетке.

– Маркус Новак? – наклонилась дама в костюме.

Маркус почувствовал пряный аромат ее духов. На рябом лице женщины среди мелких веснушек прятались серые, словно стальные, глаза.

– С твоими родителями, Маркус, случилась беда. – Она сдвинула брови и скривила рот, будто хотела заплакать. – Мы отвезем тебя туда, где о тебе позаботятся.

Маркус замялся и шагнул назад:

– Я подожду маму с папой.

– Боюсь, Маркус, это невозможно, – покачала головой рябая дама и повторила с нажимом: – Ты поедешь с нами.

Маркус попятился, развернулся и помчался вглубь дома. Он влетел в детскую, перескочил через крыши игрушечного города, распахнул дверцу бельевого шкафа и забился в дальний угол. В пыльной темноте Маркус уткнулся лицом в висящую на вешалке зимнюю куртку и замер, стараясь не дышать.

– Ма-арку-ус! Ма-арку-ус!

Паркет скрипел под тяжелыми шагами полицейского, цокали тонкие каблуки дамы, шаркали тапки соседки.

– Горе какое! – запричитала старуха в коридоре. – Машины эти гоняют как сумасшедшие, никто не хочет уступить другому дорогу. – Ма-аркус! Где ты?

– Ма-аркус! Ма-аркус! – прокуренным басом кричал полицейский.

– Что же с ним будет? – спросила соседка.

– Пока отвезем в распределитель, – ответила рябая. – Может, найдутся родные, заберут к себе.

О родственниках Маркус знал только то, что бабушки и дедушки умерли еще до его рождения. Ни братьев, ни сестер у родителей не было, и других детей, кроме него, они не нажили.

Скрипнула дверь в детскую. Ковер погасил звук шагов, но Маркус знал, что кто-то крадется среди игрушек. Звякнула пожарная машина, загрохотала упавшая коробка.

– Где же он? – раздраженно прошипела дама. – У меня смена закончилась. – Она топнула ногой: – Лейтенант, займитесь своим делом!

Дверь шкафа распахнулась. Маркус зажмурился от яркого света. Сильные мужские руки схватили его под мышки и потащили наружу. Он дрыгался, царапался и кусался. Полицейский нес его через комнату, круша дома, улицы и проспекты.

– Да уймись ты! – услышал Маркус у самого уха.

У двери он вывернулся и посмотрел на ковер. Город лежал в руинах.

Маркуса завернули в байковое одеяло, усадили на середину заднего сиденья машины и пристегнули ремнем. Справа села рябая дама, справа – полицейский.

Автомобиль неслышно тронулся.

Маркус спрятал лицо в ладони и повторял:

– Не хочу! Не хочу!

Он чувствовал, как по щекам текут слезы, но ничего не мог и не хотел с этим поделать.

* * *

Покачивание машины убаюкало. Маркуса разморило на теплом сиденье, и он заснул. Когда он открыл глаза, машина стояла. В пустом салоне шипела полицейская рация. Маркус расстегнул ремень и потянулся к замку двери. Она тут же распахнулась, и внутрь заглянула рябая дама.

– Выходи! – Она за руку вытащила Маркуса на улицу.

Стояла глухая ночь. На небе лучистыми точками мерцали звезды. Пахло сыростью. Маркус зябко поежился.

– Оденься! – Дама протянула ему куртку.

Она оказалась великовата – рукава болтались. Маркус накинул на голову капюшон и осмотрелся. Полицейская машина припарковалась посредине пустого двора плоского трехэтажного дома, похожего на пансионат на берегу реки. Родители возили туда Маркуса прошлым летом. Здание стояло темным, лишь по центру фасада светились несколько окон.

Хлопнула дверь. Рябая дама потащила Маркуса за локоть по бетонным ступеням крыльца. У дверей их встречала худая бледная женщина с тонким крючковатым носом и маленькими колючими глазками. Рядом с ней стоял здоровенный мужик в черной униформе, похожий на охранника из центрального гастронома.

– Это госпожа Лидия – директриса, – успела шепнуть ему на ухо рябая дама, выпрямилась и громко произнесла: – Подопечный Маркус Новак, поступает в распределительный центр по причине смерти родителей. – Она протянула охраннику белый плотный пакет.

«Смерти родителей!» – у Маркуса в голове, будто зазвенели медные тарелки.

Он дернулся, выпал из цепких рук рябой и тут же повис в стальных объятиях охранника.

– Тише! Тише! – пробурчал тот, обдав запахом табака и перегара.

Маркуса трясло, горло перехватило, на глазах выступили слезы.

– Вы не проводили с ним беседу? – подняла брови директриса.

Рябая помотала головой.

– Это непрофессионально, милочка.

Директриса наклонилась к Маркусу и улыбнулась, не открывая рта. Ее и без того тонкие губы вытянулись в ниточку.

– Маркус… – Она взяла его за плечо. – Пойдем.

Охранник открыл тяжелую дверь, и директриса втолкнула Маркуса в плохо освещенный вестибюль с длинными, как на вокзале, рядами деревянных кресел. Внутри было тепло, пахло старым деревом, и Маркус немного успокоился. Он боялся даже думать о слове «смерть» и его связи с родителями.

Сзади лязгнул засов – охранник запер дверь. Маркус вдруг понял, что его прежняя жизнь – семейные завтраки по утрам, игры в детской, прогулки в парке после обеда и сказки на ночь – все это безвозвратно ушло в прошлое. Снова удушливый спазм сдавил горло, и к глазам подкатили слезы. Маркусу до боли захотелось, чтобы случившееся с ним оказалось неправдой, дурным сном, который утром забудется.

Директриса повела Маркуса по темному пустому коридору в правом крыле здания. Охранник, отстав на пару шагов, топал позади. Они шли, казалось, бесконечно долго, звук шагов гулким эхом множился в тишине пустого и безразмерного коридора. По левой стене тянулись высокие, закругленные сверху окна. Слабый ночной свет из них подсвечивал длинный ряд одинаковых дверей на противоположной стене коридора.

Наконец, директриса достала из кармана пластиковую карточку и вставила в узкую щель над круглой медной ручкой одной из дверей. Щелкнул замок. Маркус, почувствовав толчок в спину, шагнул в темноту дверного проема.

Как только Маркус переступил порог, на стене беззвучно зажегся тусклый желтый ночник. В душной прямоугольной комнате поместились лишь две металлические кровати, разделенные парой деревянных тумбочек, и два стула с высокими спинками. Рядом с входом белела еще одна дверь – видимо, в туалет. За стеклом единственного окна Маркус заметил выкрашенные белой краской решетки.

7
{"b":"783343","o":1}