Эта мысль вывела ее из равновесия. Она в последний раз взглянула на бывших наемников, а потом стремительно развернулась и пустила лошадь в галоп. Быстрая скачка помогла ей справиться с паникой. Немного успокоившись, Глория поехала медленнее и скоро, жалея уставшую лошадь, перешла на шаг. Вскоре всадница поравнялась с тем местом, где совсем недавно стоял возмутительный столб с табличкой.

Почувствовав неожиданную слабость, Глория соскользнула с седла и опустилась на землю. И здесь, на холодной твердой земле, но уже в собственных владениях, она наконец дала волю слезам. Она сидела, не потрудившись даже расправить пышные юбки, и горько плакала, держа в руке поводья. Дейзи ткнулась теплой мордой в ее волосы, как будто хотела утешить, но Глория продолжала рыдать. Ее сердце было разбито.

– Глория?

Она испуганно вздрогнула и повернулась. Она не ошиблась – это был действительно он, в длинном дорожном плаще, с конем в поводу. Глория быстро вытерла лицо рукавом.

– Оставь меня в покое, Райли Торн.

Но он и не думал ей подчиниться.

– Я только что из дома. Отец сказал, что ты заезжала к нам и спрашивала меня.

– Да.

– И чего ты хотела?

Глория шмыгнула носом, покачала головой и отвернулась. Ей было больно смотреть на Райли.

– Теперь это уже не имеет значения.

Райли чертыхнулся, глубоко вздохнул и произнес:

– Это имеет значение для меня.

Глория подняла глаза и испытующе взглянула на него.

– Да? – Сердце ее учащенно забилось. Райли, живой, из плоти и крови, стоял перед ней. Но он всем сердцем принадлежал этой земле, а она никогда не сможет занять такое же место в его жизни. – Мне только что приказали убираться с вашей земли.

Райли нахмурился:

– Я знаю.

Глория вскинула голову:

– Тогда тебе следует знать и то, что я тоже не желаю видеть тебя на земле Лолесов. А сейчас ты стоишь на ней, и не имеет значения, что там написано на этой вашей проклятой табличке! Кстати, если ты здесь, чтобы разыскать ее, так знай – я забросила эту пакость вон в тот овраг. – Глория махнула рукой в сторону злополучной метки.

Райли повернулся и посмотрел, куда она показывала, подошел и опустился на корточки рядом с Глорией. Настолько близко, что она могла бы оттолкнуть его, если бы захотела.

– Мне нет дела ни до каких табличек. Я здесь из-за тебя. Я хочу знать, что произошло. Скажи мне, Глория.

Этот вопрос показался ей до того бессмысленным, что она рассмеялась.

– Что произошло? Посмотри вокруг, Райли. Посмотри, где я и что делаю. Здесь решительно все не так. Спроси лучше, осталось ли еще хоть что-то, кроме этого кошмара.

Райли прищурился:

– Ладно, так осталось?

Глория склонила голову набок, рассматривая Райли и обдумывая его вопрос. Лучи заходящего солнца осветили лицо Торна, зажгли золотые искры в его темных глазах и резко очертили крупный, сурово сжатый рот.

– Нет. В этом мире не осталось ничего хорошего, Райли. Как и в моей жизни.

Райли серьезно кивнул в ответ, продолжая смотреть на Глорию. Это вывело ее из себя. «Да как он смеет быть таким… чутким и понимающим?» Внезапно ее охватила такая злость, что она с силой толкнула Райли, который от неожиданности потерял равновесие и упал, взметнув облако пыли. Падение сопровождалось громким шумом – Райли вскрикнул, чертыхнулся и вдобавок резко дернул за повод своего коня, который ответил возмущенным ржанием.

Не помня себя от злости, Глория набросилась на поверженного врага и принялась молотить его кулаками, громко крича:

– Я ненавижу тебя, Райли Торн! Слышишь? Я ненавижу тебя! Как ты посмел нанять тех двоих? Как я могла доверять тебе, как могла впустить тебя в свой дом?

Внезапная атака Глории застигла Райли врасплох, он выпустил из рук поводья. Несчастное животное, до смерти перепугавшись, встало на дыбы в опасной близости от хозяина и Глории. С трудом сдерживая бешеный натиск подруги, Райли попытался отползти подальше от мощных копыт коня, увлекая за собой Глорию и молясь о том, чтобы испуганный жеребец не шарахнулся в их сторону. Наконец ему удалось сжать в руках запястья Глории.

– Черт побери, Глория, ты что, хочешь погибнуть?

– Ах, ты еще и ругаешься? Я тебе покажу «черт-побери-Глорию», Райли Юджин Торн! Я никогда тебя не прощу. Как ты посмел заставить меня полюбить тебя, ты… – Она застыла, сидя верхом на своем противнике. В ее зеленых глазах мелькнуло потрясение. – Ты… жалкий человек, ты…

Лежа на пыльной земле, Райли держал Глорию в своих объятиях, ощущал вес ее тела, касался грудью ее груди, видел перед собой ее лицо в обрамлении растрепанных волос – настоящее воронье гнездо на голове – и слушал, как она признавалась ему в любви. Улучив момент, когда она замолчала, чтобы перевести дух, Торн прошептал:

– Ну же, продолжай, я тебя слушаю. Ты говорила…

– Заткнись!

Райли приподнялся на локтях, глядя в глаза Глории. Всю свою жизнь он мечтал услышать от Глории признание в любви. И вот теперь она произнесла эти долгожданные слова – осыпая его ударами! У него даже голова закружилась от радости. Никогда еще он не был так счастлив, и никогда еще ему не приходилось попадать в такую глупую историю. Райли растерянно улыбнулся, потом хмыкнул и вдруг оглушительно захохотал.

– Я не вижу здесь ничего смешного! – сердито проворчала Глория, поднимаясь с земли.

Райли знал, что нельзя дать ей молча уйти, поэтому вскочил на ноги прежде, чем она успела подняться. Стоя перед ней, он схватил ее за плечи:

– Я тоже люблю тебя, Глория Би Лолес.

Когда Глория открыла рот, чтобы возразить, он решительно прижал ее к себе и завладел ее губами. Слабая попытка вырваться была немедленно подавлена, и она затихла в объятиях Райли. Но победитель сам оказался побежденным. Он исступленно целовал Глорию и понимал, что все, он пропал. Ее губы, на которых чувствовались соль и песок, сводили его с ума. Они были горячими, нежными и… жадными. Райли целовал ее, и она отвечала на его поцелуи. Но вдруг Глория как будто окаменела, прервала поцелуй и стиснула зубы.

– Мне нужно возвращаться домой, Райли. Разве ты не понимаешь? Я не могу любить тебя. Не могу. Ты – Торн. А я – Лолес. Наши семьи никогда на это не согласятся.

Райли почувствовал такую боль, как будто слова Глории ранили его, проникли в тело, как острая сталь клинка.

– Мне двадцать пять лет, Глория. И мне решительно наплевать, что об этом думает моя семья. Все, о чем думаю я, и все, чего я хочу, чего когда-либо хотел на этом свете, – ты. Кроме тебя, мне ничего не нужно. Только из-за тебя я столько лет мучился на этой забытой Богом безлюдной земле. Я просто ждал, когда ты вырастешь. И вот ты стала взрослой девушкой.

У Райли упало сердце, когда Глория покачала головой, разметав по плечам облако рыжих кудрей.

– Не говори со мной об этом, пожалуйста, Райли. Мне и так тяжело. Я должна подумать о своей семье. Неужели ты не понимаешь? Я – Лолес. Может быть, последняя из нашего рода, кто остался в живых. Я должна позаботиться о ранчо. Ради своих родителей. Ради сестер, ради себя самой. Мы все мечтали, чтобы наша земля процветала. И я не отступлюсь и сделаю для этого все. И никогда не уеду отсюда.

Слова ее заставили Райли похолодеть. Он выпустил Глорию из своих объятий и отступил на шаг.

– Всю свою жизнь я только и слышу: земля, земля, земля! Может быть, это и правильно. По крайней мере, мой отец так считает. Но я вижу, во что он превратился, борясь за землю. Она высушила его душу, Глория. А я не хочу стать таким, как он. Я не просил тебя уехать со мной. Я просто хотел, чтобы ты дорожила мной больше, чем этой землей. Потому что для меня главное – это ты. Но ты не хочешь. И мне очень больно, что это так.

Райли наклонился и поднял с земли шляпу. Его лицо, освещенное последними лучами заходящего солнца, было мрачным и суровым. Наступила гнетущая тишина, не нарушаемая даже легким шелестом травы, и повисла между ними. Торн отряхнул шляпу от пыли, неторопливо надел ее и повернулся к Глории. Она не сделала ни одного жеста, чтобы его удержать. Она молча стояла и смотрела, как Райли уходит от нее. Навсегда?