Миновав ещё пару поворотов, неторопливо передвигая ноги, тем самым создавая минимальное волнение воды, он каждый раз останавливался, чтобы прислушаться и переждать время для того, чтобы он вновь смог использовать Шёпот ауры, ведь проходов и отверстий в стенах становилось всё больше и больше, от чего росла вероятность, что в каком-нибудь из них, его поджидает опасность.

Свернув направо с уже взведённым луком, Хьялти сделал выстрел, поразив спокойно сидящего на возвышающимся продолговатом уступе фалмера с луком. Поднявшись из воды на этот уступ по подъёму, он перешёл по естественно образованному нависающему мостику на другую сторону стены в большой проход и оказался у хижины-вигвама, стоящей в углу этого прохода и сделанной из больших хитиновых кусков корусов, в которой сидел фалмер спиной к нему и что-то мастерил, тихо рыча и фыркая. Бесшумно подкравшись к нему сзади, Довакин достал кинжал и нанёс быстрый и смертельный удар в затылок существа и гоблинно-подобный эльф, не успев издать звука, рухнул на землю.

Рядом с хижиной, по обе стороны стены, стояли два деревянных стола, на которых лежали инструменты для бальзамирования, фалмерская хитиновая броня, хитиновый щит и рудные камни.

— * Видимо, я убил их мастера по изготовлению брони и, возможно, оружия. Очень удивительно, что спустя столько сотен лет подземного рабства, они не утратили способность создавать. Всё же, двемеры поступили со своими собратьями ужасным образом. * — проскочило в голове Драконорождённого.

Тихо прокравшись далее по этому проходу, он оказался на уступе, ограждённого таким же забором, из-за которого открывался вид на очень широкое и продолговатое в глубь пещерное помещение. У подножия этого уступа на котором стоял Хьялти, был импровизированный загон для корусов, где они, в количестве трёх особей, ухаживали за многочисленными, отложенными в отдельные кладки, голубоватыми яйцами, что отблёскивали своим свечением, еле освещая загон.

— * Вот это я нарвался… * — удивился он, видя столь огромное количество кладок.

Крадясь по спуску вниз, огибая этот загон, он оказался на открытом пространстве по щиколотку в воде. Вдалеке, на ещё одном подъёме с двумя хижинами-вигвамами, маячили ещё четыре фалмера, греясь у костра и жаря нанизанного на кол злокрыса. Применив Замедление времени, Хьялти по старой схеме попросту расстрелял их всех из лука и, пока действует Ту`ум, быстро развернулся и, открыв калитку загона, сооружённую в виде многочисленных, расположенных вертикально, жвал корусов, он выхватил меч из ножен и порубил на части этих больших членистоногих насекомых. Когда время вернулось на круги своя, он попросту спалил дотла огненной магией все инкубационные коконы с ещё не развившимися корусами-охотниками и все кладки, предварительно взяв себе несколько яиц, в качестве алхимического ингредиента. Заметив в тёмном углу истерзанное тело какого-то бедолаги, Дова подошёл к нему и прощупал карманы оставшейся одежды, надеясь хотя бы найти дневник, но это было тщетно. Глубоко вздохнув, он развернулся и направился в сторону стоящим на подъёме хижинам.

Уже подходя к подножью насыпи, он обратил свой взор на уходящий влево тупик с подобными маленькими ограждениями, калитками и ещё одной хижины. Подойдя ближе к первому загончику, он увидел лежащее на спальнике мёртвое тело светловолосого мужчины в лохмотьях. Выбив с ноги калитку, он склонился над трупом и также прощупал его карманы. На своё удивление Хьялти нашёл записку на оборванном листке бумаги. Взяв её, он начал быстро читать еле различимый и стёртый текст про себя:

— …

* “Они напали на нас в сумерках. Их было несколько десятков. Охрану каравана перебили за пару секунд. Остальных утащили в загоны. Тех, кто сопротивлялся, ослепили.

Они уводили остальных одного за другим – скармливать этим ужасным тварям…или ещё хуже. Моё время на исходе. Эйдис, любовь моя, — Довакин обомлел, по всему его телу пробежались холодные мурашки — если ты вдруг когда-нибудь это прочтёшь – прости меня, пожалуйста.

Фирир”

… — внутри Хьялти всё сжалось. Неужели он нашёл её мужа? Эта мысль разбушевалась в его голове и поставила в ступор — Боги… — тихо вымолвил он — …Я должен отнести это Эйдис. — убрав записку за пазуху — Значит, едем в Старый Хролдан…Бедный Скали, он же теперь будет расти без отца. — вспомнив, что к этому несчастью причастны эти недо-снежные эльфы, Дова вспыхнул, сказав на повышенном тоне — Ну, фалмеры! Держитесь, твари поганые – я злой!

Проверив остальные загоны, он обнаружил одну мёртвую данмерку. Развернувшись с твёрдым взглядом и намерением, он поднялся к хижинам и, использовав в который раз Шёпот ауры, наложил на себя защитное заклятие Драконья шкура и, призвав двух Лордов-дремор, выхватил щит и меч и ринулся в продолжавшийся туннель, где отчётливо видел через стену последние три сгустка красной магии.

— Кровь потечёт! — воинствующе выкрикнул дремора.

— Я чую слабость! — подхватил его брат.

Пробежав этим отрядом последний коридор, они оказались в просторном помещении перед жертвенным алтарём из камня, на котором лежало ещё одно тело человека. Хьялти увидел, что от алтаря тянется верх ещё один естественно образованный узенький мостик, на вершине которого находилось подобие каменного трона, где, встрепенувшись от незваных гостей, сидела старухо-подобная фалмерка. Хрипло вскрикнув, она дала команду остальным двум фалмерам, что прятались в стенах, и те ловко выпрыгнули из проходов, напав на дремор. Довакин замахнул меч и, использовав Стремительный рывок, мигом оказался за спиной “королевы” с уже окровавленным клинком. Голова фалмерки упала с выступа и улетела вниз, в кучу костей, что жутко заполнили всю подтопленную низину под мостиком.

Повернувшись в сторону сражающихся, он увидел, как дремора почти разрубил вдоль своего противника, а его сородич снёс голову последнему остроухому фалмеру.

— Ты мне неровня. — сказал первый, убирая даэдрический двуручный меч за спину.

— Твоя смерть пришла, червь. — подхватил второй, так же зацепляя оружие за спину.

Они глянули на Хьялти и, уважительно кивнув головами, растворились в воздухе, отправившись обратно в Обливион – их дом, являющийся множеством иных миров, каждым из которых правит один их князей даэдра.

Подойдя к алтарю, Довакин осмотрел ещё кровоточащее тело и ударил кулаком о камень, разочаровавшись, что он медлил. Вздохнув с сожалением, он закрыл веки мёртвого норда и, развернувшись, вновь поднялся по мостику. Обойдя “трон”, он зашёл в ещё один маленький проход, оказавшись в небольшом помещении с хаотично расставленной мебелью. Обнаружив среди всего большой сундук, Дова подошёл к нему и открыв крышку, увидел в нём: кучу золота, зачарованное ожерелье, отмычки, посох изгнания и стальные имперские наручи.

Собрав украшение золото и отмычки, он пошёл далее в расщелину, предварительно ещё раз осмотрев комнатушку на наличие полезного. Оказавшись у обрывчика в высоту двух метров, Хьялти понял, что он спрыгнет именно в тот тупик у Т-образного перекрёстка в начале пещеры. Собравшись уже сигануть вниз, как в голове, словно ослепительная молния, возникла мысль, которая остановила его и воззвала к совести. Немного подумав, он решился и, развернувшись, направился в обратное направление. Спустя две минуты, он вновь оказался на этом обрывчике, держа в руках Фирира. Пытаясь аккуратно, на сколько это вообще возможно, и уважительно, он спустил вниз бездыханное тело. Выполнив эту задачу, Хьялти вернулся за данмеркой, лежащим на алтаре и лежащим в загоне. Спустив их всех, он и сам спрыгнул с обрывчика, уверенно приземлившись на твёрдый грунт.

Поочерёдно протащив на себе тела этих четверых, он положил их в ряд на зелёную траву берега умиротворяющего заливчика. Вернувшись в пещеру за орком и искателем приключений, он так же выволок их к остальным. Время подходило к сумеркам. Хьялти вернулся в лагерь и, взяв лопату у стоящих позади палаток двух ящиков, проделал обратный путь до тел. Найдя более-менее подходящее место на всё том же бережке, он стал рыть братскую могилу.