— Так, встаем на счёт: раз, два, три! — она, резко потянув его со всей силой, смогла достать Довакина из торчащего лезвия.
С дикими воплями Довы от нестерпимой боли, девушка помогла тому подняться на ноги. Меч прошёлся тупым и рваным лезвием по краям почки, так же задев кишку, тем самым образовав ужасную, уродливую и сквозную рану. Пройдя пару метров, Довакин упал без сознания от потери большого количества крови.
Вся перепачканная в жизненно важной жидкости, она на себе дотащила его до своей лошади Иголки, что мирно стояла в пятидесяти метрах чуть ниже по дороге от Ривервудской башни. Взвалив уже практически бездыханное тело своего друга на животное, Серана мигом оседлала скакуна и, как степной ветер, понеслась в Вайтран, в храм Кинарет.
В голове девушки бушевал ураган. Слёзы строем катились по её белоснежным щекам, мешая ей видеть и различать дорогу. Ледяной страх овладел ею. Казалось, что само её существование в этом мире обречено на вечное одиночество и никто и ничто не сможет это предотвратить. Ей виделось, что сама Смерть мчится за ними верхом на своём костлявом скакуне, поэтому она гнала со всей возможной скоростью. Серана не пережила бы потерю самого близкого и любимого ей человека. Она даже не замечала, что кровь друга повсюду: на её руках, на её одежде, даже на её лице и смертельно алой строчкой бежит за ними, оставляя длинный кровавый путь на дороге.
Завидев несущуюся всадницу в знакомых одеждах и с лежащим на коне телом, стражник сразу понял, что к чему, и бросился к главным воротам, дабы отпереть их поскорее, попутно крича остальным, чтобы те помогли и организовали помощь пострадавшему.
По прибытию в Вайтран, стражники впятером подхватили Довакина и понесли его в храм, попутно расспрашивая у сопровождающей их Сераны, что произошло. Даника Свет Весны уже была в курсе происходящего и с трепетом готовила лежанку и инструментарий для быстрого хирургического вмешательства. За все эти годы гражданской войны она приобрела вынужденный опыт и все необходимые навыки по проведению подобного.
— Йенссен! — окликнула жрица — Ты будешь поддерживать его жизненную энергию магией, пока я орудую инструментом!
— Хорошо! — бойко и уверенно ответил ей Аколит.
** **
Операция длилась остальную половину дня до глубоких сумерек. В течении этого времени, вокруг храма собралась толпа со всего города – ужасные новости пронеслись со страшной скоростью по всему Вайтрану и Драконьему Пределу.
Томящее ожидание прервал скрип стальных петель – открылась дверь храма и в ней показался силуэт жрицы. На улице наступила полная и абсолютная тишина, лишь журчание воды и треск сверчков не давал затишью полностью захватить власть. Миг превратился в тянущую вечность. Казалось, будто бы само время остановилось. Все замерли, ожидая худшего.
— Он в тяжелом состоянии… — переваривая всё, что происходило все эти часы, произнесла Даника — Ему нужно время. Видит милостивая госпожа Кинарет, он нам нужен.
С облегчением вздохнула вся толпа и тут же поползло тихое жужжание разговоров и обсуждений.
— Пожалуйста расходитесь, всё будет в порядке. — с надеждой и подбадриванием говорили стражники, пытаясь успокоить и расформировать толпу.
Спустя время, у дверей храма остались пару человек.
— Что будем делать, если он всё же не выкарабкается? — расстроенным голосом спросила Эйла Охотница у ярла Балгруфа Старшего.
— Придется усиливать оборону нашего города, нанимать больше людей и добавить ещё колодцев с водой. Без Драконоборца мы сможем рассчитывать только на наши силы. Что думаешь, Айрилет?
— Ну, один раз мы дракона убили. Конечно, с помощью Довакина, но тогда он ещё не владел своим даром Голоса, так что мы вполне сможем себя защитить. Главное – это отогнать чудище подальше от города и, если у нас получится завлечь его к западной сторожевой башне, то мы покончим с ним там. Эта башня и так развалюха, так что её будет не жаль.
— А, вы не видели Серану? — резко прервала разговор Лидия.
— Что-то я её не вижу. — прищурившись и высматривая её в темноте уличных переулков, проронила Эйла с неким презрением — Неужто она не стала дожидаться объявления Даники?
— А, может, она всё это время была внутри храма? — предположила Лидия.
— Я тоже так думаю. Надо зайти и проверить наших друзей. — поддержал ярл.
Девушки кивнули головами, и вся четвёрка зашла в храм.
Приоткрыв дверь, они увидели, что Дочь Холодной Гавани сидит на табуретке рядом с каменной лежанкой, где лежит Довакин, и, положив ему руки на грудь, уткнувшись и зарывшись в них лицом, тихо плакала и что-то очень жалостливо бормотала шёпотом: либо молитву всем Богам, либо корила себя за то, что не уберегла и не успела сказать ему что-то важное, либо просила его, чтобы поскорее возвращался к ней. Эйла, тихо подойдя к ней сзади и положив ей на плечо свою ладонь, немного сжав его, как бы разделяя ту боль, которую они все переживают, обломившимся голосом сказала:
— Серана, держись…
Вампир медленно приподняла голову, понимая, что кто-то с ней взаимодействует. Подняв верхнюю часть тела, Серана начала одновременно поворачивать и поднимать голову повыше, дабы посмотреть в глаза тому, кто стоит сзади. Полны отчаяния, сожаления и горя глаза, встретились с зелеными глазами Эйлы и пронзили её до мурашек – та еще никогда не видела Серану в таком состоянии. Дочь Холодной Гавани поднялась с груди Довы и безмолвно обхватила Эйлу за талию обеими руками, проникая под дубленную кожу древне-нордского доспеха у её спины, и, сильно прижавшись к её животу своей щекой, попыталась зарыться и найти утешения в лице своего кровного врага, но, как ей казалось в тот миг, – лучшей подруги. Обычно, они с малым презрением и соперничеством испытывают легкую неприязнь друг к другу, ибо Эйла – оборотень, а Серана – вампир. Немного растерявшись от такой реакции и от прикосновения к её телу холодных рук, Эйла, придя в себя, положила свою ладонь на макушку Сераны и медленно начала поглаживать сверху вниз.
— Что, если он не выберется? — шёпотом и с просвистывающей хрипотой в голосе, спросила Серана — Что, если я опять останусь одна? Что, если… — не дав ей закончить предложение, Эйла тут же её перебила:
— Тш-ш-ш-шь… — мягко произнесла она, так же поглаживая её ладонью — Он сможет…Он же Предвестник, Победитель Пожирателя Мира, Тёмного Братства, Мирака и ты думаешь, что какая-то ранка сможет его убить? Он сможет, надо верить в него, что он выберется, и просить Богов, дабы они услышали наши мольбы. — обнадеживающе сказала Эйла с накатившим комом в горле, чувствуя, что слезы то и дело пытаются политься ручьем.
— Я видела эту рану… — Охотница начала чувствовать, как пальцы Сераны начали сильнее впиваться в её спину — Я не успела сказать ему самого важного…
— Тш-ш-ш-шь…ещё скажешь…ещё скажешь… — шёпотом произнесла Охотница и, разрешив своим слезам падать водопадом с век, покрепче обняла Серану левой рукой.
Лидия, Балгруф и Айрилет всё это время стояли за спиной Охотницы с поникшими головами и смотрели с сожалением на происходящее. Вскоре, они удалились, дабы оставить соперниц, или уже подруг, наедине.
Проведя несколько минут в такой позе, Эйла, освободив себя от крепко вцепившейся в неё Сераны, присела перед ней на корточки на уровне её глаз, вытерла тыльной стороной ладони бегущую струйку слёз с мертвецко-бледного лица подруги и, положив ей руку на плечо, сказала:
— Тебе нужно отдохнуть, и это не обсуждается, пойдём.
Поднявшись на ноги, Эйла, взяв за руку Серану, потянула её за собой, и та с пустыми и стеклянными глазами, безо всякого сопротивления, поднялась и пошла вслед за ней. Приобняв Серану за талию правой рукой и идя рядом с ней, Эйла повела её в Йоррваскр – большой пиршественный зал Соратников, кем и являлась Охотница.
