***

За ланчем Драко получил сообщение от своего декана, приглашающего пройти к нему позже в кабинет. Малфой сразу понял, что мужчина, наконец, решил привести план студента в исполнение. Все это время юноша писал домой письма непосредственно матери, чтобы убедиться, что та в порядке, а Темный Лорд согласен еще подождать выполнение своего задания. Каждый день отсрочки очень напрягал и давил на психику слизеринца. Ответственность за жизнь матери угнетала его, не давая сосредоточиться на учебе и заставляя срываться на своих сокурсников, когда те по какой-то причине к нему обращались. Иногда по ночам его преследовали кошмары, в которых он видел, как Темный Лорд убивает Нарциссу Малфой или приказывает сделать это самому Люциусу Малфою. Драко просыпался в слезах и в поту. Слишком реальные были эти сны. Юноша даже не мог ни с кем обсудить то, что его гложет. Все его так называемые друзья не могли понять, как ему трудно. Он проклинал метку на своем предплечье, боясь и ненавидя Темного Лорда. Также он ненавидел и своего отца за то, что тот продался сам и обрек на вечное служение, а возможно и на смерть, свою семью. Юный Малфой только надеялся, что если он выполнит задание Повелителя, тот сменит гнев на милость. А еще - и в этом слизеринец боялся признаться даже себе самому - он хотел, чтобы Гарри Поттер уничтожил Лорда Волан-де-Морта. Тогда он и его мать будут свободны. А ради своей матери Драко был готов на самые отчаянные поступки. Даже если для того придется выступить против Темного Лорда.

Однажды, когда сил сдерживать эмоции и страх больше не было сил, Драко отправился в туалет для девочек на втором этаже. Он знал, что из-за призрака Миртл это место идеально подойдет для выплескивания эмоций в одиночестве. Убедившись, что его никто не видел, юноша влетел в помещение и склонился над одним из умывальников. Он смотрел на свое отражение в зеркале и жалел себя.

Родившись в чистокровной семье, что кичилась своей исключительностью в магической иерархии, юный Малфой рос с превосходящим чувством гордости за свой Род. Родители всегда говорили ему, что их Род берет свое начало от самого Салазара Слизерина. Как это гордо и почетно – быть Малфоем. Все уважают их, и какое высокое влияние они оказывают на все магическое сообщество. Свое будущее Драко видел если не в кресле Министра Магии, то на не менее достойном месте.

После воскрешения Волан-де-Морта Люциус Малфой распылялся о том, что если их семья поможет Повелителю воцариться над всей Магической Британией, то тот будет им благодарен и вознаградит своих преданных друзей. И юный отпрыск Древнего и Уважаемого Рода все это время верил отцу. Но потом все изменилось. Драко видел страх в глазах своего отца, когда тот в собственном доме боялся заговорить без приказа Повелителя. Глава Рода Малфой, который должен даже ценой собственной жизни защищать свою семью и заботиться об их благополучии и безопасности, теперь не мог это делать. До этого момента желая во всем походить на Люциуса, гордясь тем, что он его сын, Драко чувствовал жалость и отвращение к мужчине. Да и пребывание, хоть и краткосрочное, в Азкабане, существенно сбило спесь с некогда гордого и надменного Лорда, уверенного в своей исключительности. Теперь он был всего лишь слугой своего Господина, и тот решал, прожить ли еще день членам семьи Малфой или нет. Пока что услуги Люциуса были нужны Волан-де-Морту, но Драко знал, что даже в случае своей победы его семья не будет в выигрыше.

Прошло то время, когда юноша был уверен, что все обязаны падать ниц, увидев его. Даже собственные сокурсники уже не стремились завоевать его расположение, как было до этого. Они, дети Пожирателей Смерти, знали, что Малфои в немилости у Темного Лорда. Друзья отвернулись от него, слизеринец на собственной шкуре прочувствовал весь гнет одиночества.

- Не хочу, - прошептал он, смотря в свои серые глаза, отражающиеся в зеркале. – Просто хочу, чтобы это закончилось. Просто закончилось.

Опустив голову, он с силой сжал края раковины и зарыдал, жалея себя и мать. Он проклинал и ненавидел Темного Лорда и Дамблдора, что, несмотря на все свое величие, не может дать отпор Волан-де-Морту. Ненавидел Гарри Поттера, который окружен друзьями и почитателями. Но вместе с тем он ловил себя на мысли, что завидует ему, потому что хотел быть его другом. Потому он корил себя. Тогда в их первую встречу в магазине мадам Малкин Драко повел себя неправильно. Если бы он вел себя немного скромнее и не предстал перед Избранным надменным идиотом, то у него был бы шанс, что будущий гриффиндорец ответит на его рукопожатие до распределения по факультетам. Тогда отказ взбесил слизеринца. Как же ему, такому исключительному во всех смыслах Малфою, отказали в чести стать другом. Естественно, ему хотелось отмщения, потому он решил для себя, что раз не друг, то, значит, заклятый враг. Но, оказалось, что все это время Драко был врагом самому себе.

Опустившись на пол у раковины, Малфой подтянул колени к груди и, обхватив ноги руками, опустил голову. Он рыдал взахлеб, оплакивая свою участь. Он знал, что ему не выполнить задание Повелителя. Он обречен, как обречена и его мать. Об отце Драко не сильно заботился. Люциус сам виноват в том, что с ним случилось. И юноша не мог простить его за то, что мужчина вместо того, чтобы хоть как-то реабилитироваться и выслужиться перед Волан-де-Мортом, отдал тому на растерзание свою семью.

После разговора с крестным, Драко несколько воспрял духом. По крайней мере, он больше не был одинок. У него был человек, что также желает выполнения этого задания. Желает помочь своему студенту и его матери. И юный Малфой доверился Снейпу, надеясь, что теперь-то все должно получиться. Он выполнит задание Повелителя, и тот не накажет его, расправившись с родительницей. Он сделает то, что не может Люциус - он защитит свою семью.

Неожиданно для себя он нашел благодарного слушателя в лице призрака плаксы Миртл. Первое время жертва Василиска со стороны наблюдала за стенаниями юноши, когда тот появлялся в ее вотчине. Но потом она рискнула показаться ему, считая, что у них появилось общее занятие – плакать, жалея себя. Сначала Драко, конечно, отверг ее, убежав прочь. Для него, гордого и независимого слизеринца, привыкшего сдерживать свои эмоции при других, были неприемлемы свидетели его слабости. Но потом он вернулся через какое-то время, и они разговорились. Просто Драко надоело носить на своих плечах эту непосильную ношу. Ему необходимо было выговориться, поплакаться кому-то в жилетку, чтобы ему посочувствовали и поняли, как ему тяжело. И Миртл выслушивала его излияния, искренне жалела и даже пыталась приободрить. И теперь, когда было кому высказаться, юному Малфою становилось легче. Да, он все еще нес эту ношу, но он чувствовал поддержку погибшей когтерванки, чего никогда не получал ни от кого из своих товарищей. Миртл также прониклась к юноше симпатией. Она тоже чувствовала себя одинокой, что до смерти, что после. Им обоим нужны были эти встречи и разговоры. Сидя на полу, слизеринец и когтерванка говорили о жизни, жалуясь на свою участь.

Постучавшись в дверь кабинета декана, Драко вошел внутрь. Снейп сидел за своим столом и внимательно изучал что-то написанное на длинном свитке пергамента, но, подняв взгляд на вошедшего студента, отложил пергамент в сторону и поманил юношу к себе. Поднявшись со своего места, зельевар взмахнул своей палочкой, запирая дверь и накладывая полог тишины. Малфой подошел к столу, вопросительно смотря на мужчину.

- Я придумал, как передать Дамблдору посылку, - произнес Северус, возвращаясь на свое место и жестом указывая студенту на стул напротив себя. – Ты еще не занимался ожерельем?

- Нет, - замотал головой Драко, с надеждой смотря на крестного. – Проклясть его недолго. Я ждал вас, как вы и просили.

- Можешь приступать, - коротко улыбнулся Снейп. – На завтра запланирован поход в Хогсмид. Там ты отправишься к мадам Розмерте и наложишь на нее Империо. Сумеешь?

- Я очень хочу исполнить это задание, - усмехнулся слизеринец.