Бывший Мародер понял, что его участь решена заранее, а потому повернулся к единственному человеку, который мог вступиться за него.

- Профессор, - проговорил он, умоляющим взглядом посмотрев на главу Ордена.

Дамблдор спокойно смотрел на разворачивающееся перед ним действо и не спешил вмешиваться. По выражению его лица нельзя было понять, какие чувства и мысли его обуревают. Но в глубине его глаз Сириус разглядел безучастность к своей беде и, отвернувшись от директора Хогвартса, уронил голову на грудь. Крауч между тем продолжал вести процесс:

- Нами были получены неопровержимые доказательства того, что именно вы, мистер Блэк, являлись Хранителем тайны Фиделиуса.

Сириус на его слова усмехнулся. Как и Гарри, он понял, что доказательства были получены от Дамблдора.

- В ваших же интересах, мистер Блэк, добровольно во всем сознаться.

- А поможет? – поднял на Крауча взгляд Мародер, и в этот раз председатель Визенгамота не стал ему напоминать о необходимости хранить молчание.

- Очистите совесть перед заключением в Азкабан. Печально, что вы не раскаиваетесь в совершенных преступлениях, но на это у вас будет достаточно времени. Как председатель суда Визенгамота, я ходатайствую о пожизненном заключении обвиняемого. Кто «за», прошу поднять руки.

- Что? – впервые за все время слушания глаза Сириуса расширились от ужаса. Он снова стал вырываться из пут, сковывающих его руки, и эти тщетные попытки еще больше злили его. Авроры, забыв про свои палочки, схватили его за плечи, удерживая в кресле. – Нет, стойте, - кричал Сириус, выглядывая из-за плеч нависших над ним авроров. – Я не виноват. Я никого не убивал. Это все Питер Петтигрю. Он жив, слышите? Я пытался его остановить.

Пока он кричал, члены Визенгамота поднимали руки, выражая свою солидарность с обвинением предводителя. Но нашлись и те, кто поверил искренности чувств обвиняемого, а потому их руки остались при них. Крауч опять стучал молотком, призывая к порядку, но почему-то не спешил исполнить свою угрозу и наложить на обвиняемого Силенцио. Гарри посмотрел на директора Хогвартса и увидел, как тот слегка улыбается в бороду.

- Мне нельзя в Азкабан, - продолжал надрываться Сириус. – Мне нужно найти Гарри. Я не виноват. Это все Петтигрю. Дамблдор, - снова повернулся он к главе Ордена. – Да скажите вы им. Вы же знаете, что все было не так.

- Хорошо, - стараясь перекричать обвиняемого, выпалил Крауч. – Раз вы так настаиваете, я предоставлю право высказаться Верховному Чародею Альбусу Дамблдору. Будем считать это вашим последним желанием, обвиняемый.

Блэк, надеясь, что светлый маг вступится за него, рассказав суду правду, успокоился и больше не пытался выбраться из кресла. Впрочем, авроры и не думали расслабляться и продолжили цепко держать его за плечи.

- Благодарю тебя, Барти, - поднялся со своего места директор и благодушно всем улыбнулся – и всех членов многоуважаемого суда Визенгамота. Да, я хотел бы сказать несколько слов. Мистер Блэк, действительно, никогда не давал повода усомниться в своих убеждениях, - произнес он, и Сириус облегченно улыбнулся, радуясь, что его надежды на заступничество оправдались. - Уже то, что он поступил на факультет Гриффиндора, а не Слизерина, как вся его родня, внушило в меня уверенность, что он не пойдет по скользкой дорожке своей семьи. На факультете он зарекомендовал себя, как хороший товарищ, хотя и не являлся образцовым студентом. Он крепко сдружился с Джеймсом Поттером, Ремусом Люпином и Питером Петтигрю. После окончания обучения он выявил желание бороться против тирании Волан-де-Морта вместе со своими друзьями. Потому, когда угроза нависла над семьей Поттеров, Джеймс даже не сомневался, кого он видит в качестве Хранителя. К сожалению, он, как и я, ошибался на счет мистера Блэка.

- Что? – не веря своим ушам, переспросил Сириус, в шоке смотря на светлого мага. – Дамблдор, что вы говорите?

- Обвиняемый, замолчите! – снова выкрикнул председатель Визенгамота. – Вы сами просили Верховного Чародея выступить, так извольте молчать.

- К сожалению, - непринужденно продолжал Дамблдор – мистер Блэк не смог сопротивляться Тьме, что стала синонимом его Рода. Как когда-то его кузины, Беллатриса и Нарцисса, как его младший брат, Регулус, Сириус выбрал неверный путь служения Темному Лорду. Увы, наследие семьи подчинило его себе, вытеснив начинающие зарождаться такие светлые чувства, как преданность друзьям и любовь к крестнику, отрезав ему путь к Свету. Мне больно от того, как сильно я ошибался. Даже Ремус Люпин, будучи таким темным существом, как оборотень, смог побороть свою сущность, оставшись верным общему благу. Я буду бесконечно оплакивать душу мистера Блэка, надеясь, что однажды он раскается в своем ужасном преступлении. Как буду оплакивать душу бедного мистера Петтигрю, что попытался воззвать к совести своего друга. Мне печально это говорить, но мистер Блэк должен понести наказание. Я поддерживаю ходатайство о пожизненном заключении обвиняемого в тюрьму Азкабан.

- Нет, - замотал головой Сириус, и из его глаз полились слезы безысходности. Высказавшись, глава Ордена Феникса сел на свое место, печально вздохнув напоследок. – Нет. Дамблдор, за что?

- Все, хватит, - снова стукнул молотком Крауч. – Я оглашаю приговор. Обвиняемый Сириус Орион Блэк III, вы проговариваетесь к пожизненному заключению в тюрьме Азкабан без права обжалования.

- Стойте, - выкрикнул Блэк, снова начав вырываться. – Я не виноват. Я никого не убивал. Это все Питер. Он жив. Я не виноват. Мне нужно найти Гарри. Я не могу в Азкабан. Дамблдор, остановите это. За что, Дамблдор? За что?

- Авроры, уведите его, - приказал председатель Визенгамота – и доставьте его по назначению.

Под крики Сириуса авроры выполнили приказ Крауча. Едва наручники на кресле отпустили руки обвиняемого, как их место заменили массивные железные оковы, носить которые Сириусу предстояло последующие двенадцать лет его жизни. Подхватив Мародера под локти, авроры поволокли его к выходу. Блэк яростно вырывался, изо всех сил усложняя задачу служителей закона. Крепко держа его двумя руками, авроры даже не могли урезонить его с помощью магии, тогда какой-то волшебник из Визенгамота направил свою палочку на обвиняемого и выстрелил заклинанием. Тело Сириуса тут же безвольно повисло на руках авроров, и те, больше не встретив сопротивления, увели его из зала заседания.

Воспоминание закончилось, и сознание Гарри вернулось в его тело. Лорд Блэк взял свой стакан с виски и одним глотком осушил его. Юноша не спешил нарушать тишину и смотрел себе под ноги. Сейчас ему подумалось, что не только сцена гибели его родителей будет сниться ему в кошмарах. Глаза крестного, полные боли и отчаяния, так же грозились преследовать его до конца дней, разжигая и без того огромное чувство ненависти по отношению к Альбусу Дамблдору. Гарри боялся даже представить, что было бы, если бы Сириус не обладал способностями к анимагии и не смог бы сбежать из тюрьмы. Он никогда бы не узнал, что у него есть такой близкий человек, а сам Сириус, скорее всего, однажды не выдержал бы своей участи, и дементор высосал бы его душу. Без сомнения, гораздо более чистую, чем у предводителя светлой стороны Альбуса Дамблдора.

- Это были бесконечные двенадцать лет, - начал говорить Сириус. – Первое время я надеялся, что это все просто страшный сон. Что ко мне придут и скажут, что произошла ошибка, и меня реабилитируют. Но день сменялся днем, год сменялся следующим годом, а меня посещали только дементоры. Наверно я продержался так долго только потому, что за все двенадцать лет меня ни разу не посетила светлая мысль, которой эти призраки и питаются. Я постоянно прокручивал в памяти эту сцену суда и пытался понять, почему директор меня предал? И вспоминал ночь гибели твоих родителей. Я винил себя в их смерти. Ведь если бы я не отказался стать Хранителем, они остались бы живы. Но я испугался, что темное наследие моей семьи настигнет меня, и я не смогу ему сопротивляться. Все-таки, не обладая таким ценным знанием и не имея на своих руках такую ответственность, мне было спокойнее принять неизбежное. Отчаяние и боль от предательства Дамблдора не оставляли меня во время моего заключения. А соседство с дементорами только усугубляло мое состояние. Когда это становилось совсем невыносимо, я оборачивался псом и проваливался в небытие, в котором меня снова преследовали кошмары о смерти твоих родителей и приговоре Визенгамота. Ума не приложу, как я не свихнулся. А потом пришел Фадж со своей газетой. Я был готов его расцеловать.