– А по пути заедем к моему родственнику! – оживилась Фанни.

– К господину Горну?

– Нет! К Миру Багорику.

– Кто это, извините?

– Его дальние предки – Монца, этот факт зафиксирован в нашей родословной. Для простоты, я считаю его троюродным братом.

– А как считает госпожа Айлин? – без энтузиазма спросил Гордон.

– Она о нём знает! Мы с Хейго уже не раз ездили в его лавку, пока вы болели! – Целых два раза, подумала Фанни. Но ведь это больше, чем один.

– И где он обретается?

– Совсем рядом с ярмаркой, в нескольких кварталах. Так удачно! – Фанни уклонилась от более точного ответа, опасаясь, что адрес улица Сомнений не найдёт отклика в душе бабушкиного водителя.

– Тогда после ярмарки заскочим к нему, а уж потом милости просим к нам… У Цветы сегодня пирожки с ревенём. Вы же любите пирожки?

– Обожаю!

– Вот и Кристофер тоже. Он к нам часто захаживает.

Да, этот любит поесть, подумала Фанни про бабушкиного секретаря.

По дороге на ярмарку Гордон рассказывал Фанни о болезнях и вредителях растений, о коварных возвратных заморозках, о луне – повелительнице вершков и корешков, но истинные его страдания были связаны с вакансией главного садовника в поместье Монца. Оказывается, тот человек, что занимал её раньше, не имел ни малейшего представления о тонкостях ландшафтного дизайна и способах компостирования, а единственный постоянный садовник, что сейчас копается в саду по протекции ловиссы – Лунг, кажется, – и граблей-то в руках никогда не держал, это ж сразу видно.

– И никого не волнует, что приходящая бригада работает в поместье без всякого надзора… Уж простите, госпожа Монца, но это такое безобразие!

– Чистый антракноз, – поддакивала Фанни.

– А с такой теплицей, как в Спящей крепости, мы могли бы сами выращивать зелень и овощи, а не покупать у нижних!

– Бабушке продукты из долины очень нравятся, – заметила Фанни.

– Выращенные на навозе?

– Это плохо?

– Сплошной навоз!

– А.

– Сам я, к сожалению, специального образования не имею, такая у меня беда, растратил молодость на пустяки… Но практический опыт гораздо важнее всяких там сомнительных курсов и фальшивых дипломов. Вы с этим согласны, госпожа Монца? – с пылом вопрошал Гордон.

Фанни была согласна со всем, лишь бы он довёз её до Мира Багорика.

…Они не меньше часа бродили по многолюдной ярмарке, где в хлопающих на ветру палатках торговали саженцами, цветами, садовым инструментом и прочими товарами для любителей покопаться в земле. Гордон сиял. Покупал он мало, зато поминутно раскланивался, весело перебрасываясь со знакомыми последними новостями с огорода, и Фанни наконец взбунтовалась, заподозрив, что привезена сюда в качестве важного гостя,

с которым их водителю лестно показаться на людях. Зато после этого Гордон повёз её на

улицу Сомнений без всяких препирательств. Только, услышав адрес, крякнул, как спугнутая утка.

…Они остановились у одноэтажного кирпичного дома с жестяной вывеской, на которой было выведено красным по чёрному:

АНТИКВАРНАЯ ЛАВКА БАГОРИКА.

– Проходите, не бойтесь, – сказала Фанни и первой вошла в тесное помещение со сводчатым потолком и истёртым каменным полом.

Гордон нехотя переступил через порог и прищурился, привыкая к полумраку. Сундуки вдоль стен, глиняные горшки, металлическая посуда, коробки, громоздившиеся на полках, – всё это он окинул крайне недовольным взглядом, но, поколебавшись, всё же снял шляпу.

Фанни подвела его к прилавку, за которым высокий рыжеволосый парень в клетчатой рубашке натирал ветошью медный чайник, покрытый зеленоватой патиной, и представила их друг другу.

– Вот что, Мир Багорик… – Гордон стряхнул невидимую пылинку с лацкана безупречного чёрного костюма, одёрнул рукава, из-под которых выглядывали ослепительно-белые манжеты. – Я правильно называю твоё имя?

– Правильно, господин Ломонос.

– Я не собираюсь задерживаться в этом подозрительном месте. Госпожа Фанни моя хозяйка, но, придя сюда, я делаю ей одолжение. Надеюсь, вы быстренько переговорите и мы отбудем по своим делам. – Гордон покосился на Фанни и вышел.

Мир принюхался.

– Чем пахнет?

– А на что похоже? – испугалась Фанни.

– Какие-то противные духи.

Фанни перевела дух.

– Уф… Да это в школе… Не обращай внимания. – Она уселась на высокий табурет у прилавка. – Как жизнь, брат Монца?

– Нормально. Только я Багорик, – отозвался Мир с дружелюбной улыбкой, которая часто озаряла его простецкое скуластое лицо.

– И Монца тоже. Люблю твои табуретки, у них такая удобная перекладина для ног. Чем занимаемся? Счищаем столетнюю грязь?

– Пытаюсь. Зачем приехала?

– В гости!

– Чаю хочешь? – Мир потряс чайником. Фанни сделала гримасу. – Согласен, шутка так себе.

– Ты думал над моим предложением?

– Представь себе, думал. И поспрашивал кое-кого про твоих родственников…

– Про наших родственников, уж извините!

– Ой, ну, ладно, про наших. И вот что я выяснил. – Голос Мира зазвучал торжественно. – В Дуке полно Монца!

– Большое спасибо. А то я не знала.

– Так в чём проблема? Ты только свистни, Монцы набегут со всех сторон. Уж у них-то кровь наверняка погуще, чем у меня.

– Свистну. Но сначала ты мне объяснишь, почему в Перевёрнутой книге линия Багориков выделена особо и отслеживается чуть ли не со времён Рейна.

– Опять! Кто это, вообще, сказал?

– Тебе книгу показать?

– Не надо, – буркнул Мир, – я верю. Ты ещё про мельника говорила, тоже, мол, наш родственник… Может, его позовёшь? – Мира внезапно разобрал смех.

– Что смешного? Вы с ним самые перспективные наследники. Многие мельники, между прочим, становились хозяевами мурров.

– Ну, дела… Мельники, но не Багорики.

– А ты будешь Багорик Первый.

Мир ещё больше развеселился.

– Нет уж, пусть лучше мельник. Пропущу вперёд.

– Мельник, к сожалению, не подойдёт… – Фанни загрустила. – Дело даже не в том, что он работает каменщиком и совсем не похож на Монца, светловолосый, с голубыми глазами…

– Правда? – Мир смешно набычился и взъерошил огненно-рыжие кудри. – То ли дело мы, брюнеты!

– Понимаешь, он совсем дикий. Как-то встретила его в дедушкином магазине, так он двух слов связать не мог. Дедушка приучает его к чтению, даёт ему книги и журналы, но не знаю, будет ли польза от нескольких прочитанных книг. Образование должно быть системным. И на это требуется время.

– Похоже, Питер-мельник произвёл на тебя странное впечатление.

– Ужасное! Глаза отводит, мычит… Я даже подумала, а вдруг он просто-напросто прикидывается дикарём? Не может цивилизованный человек быть таким… таким…

– Он же фигура. Мельник! А кто мельнику проговорится, умрёт в тот же день. Представь, как все на него пялятся. Боятся лишнего сболтнуть, шушукаются за спиной. Я бы сам нервничал. Он живёт в особой атмосфере.

– Ты не поверишь, но я легко могу представить, как все пялятся и шушукаются, – унылым голосом сказала Фанни.

Мир улыбнулся.

– Забыл, что ты тоже звезда. Кстати, о чём нельзя говорить мельнику?

– Никто не помнит. Слушай, я тут подумала… У нас скоро парадный обед для именинников из слуг. Придёшь?

– У меня день рождения зимой, и я вам не слуга.

– Не прикидывайся, будто не понял, что это просто повод. Ну, пожалуйста, Мир… Вот приглашение! Получи и распишись! – Фанни положила перед Миром красивую открытку с изображением роскошного натюрморта.

Продолжая энергично натирать чайник, Мир взглянул на натюрморт.

– Дыня, персики… Это меню?

Фанни прыснула. Готовя приглашение, она никак не могла решить, какая открытка подойдёт больше. С видом Спящей крепости – претенциозно, с гербом Монца, на котором изображён грозный меч Уго, – как-то глупо…

– Фрукты тоже будут, не беспокойся. Как тебе сама идея? – вкрадчиво спросила Фанни. – Думаешь, я позвала бы на семейный обед чужого, братец?

– Ох, подпустила лести… А как бабушка-то обрадуется родственнику. Ждёт меня с нетерпением.