Ирина Скидневская Страна мурров (

Книга 1 из цикла Прекрасные)

1

Весенним утром, обещавшим синее небо и немного больше тепла, Джио сошёл с поезда на малолюдном вокзале в Браме. Перепрыгивая через лужи, чтобы не испортить единственные туфли, он по стрелкам-указателям направился к автомобильной стоянке. Здесь таксисты назойливо заманивали редких пассажиров, но внимание Джио привлёк грузовичок с надписью по борту:

ГРУЗОПЕРЕВОЗКИ ИЗ ДУБЪЮКА И ОБРАТНО.

Джио встал возле него, озираясь по сторонам. Водитель, крупный мужчина лет пятидесяти, с тройным подбородком и в полукомбинезоне, с трудом сходившемся на внушительном животе, вышел из привокзального магазинчика, на ходу открывая бутылку минеральной воды. Широко улыбаясь, Джио шагнул ему навстречу и приподнял шляпу.

– Добрый день. Не подвезёте до Дубъюка, если нам по пути?

Водитель глотнул из бутылки и оглядел незнакомца. Молодой человек, в приличном костюме и с кожаным саквояжем… Вполне мог бы взять такси и доехать с большим комфортом.

– У меня особые причины, – поспешил объяснить Джио.

Заинтригованный, водитель кивнул на кабину, вероятно, приняв Джио за важную персону, путешествующую инкогнито. Истина же была неприглядной – в карманах у Джио оставалось несколько монет самого жалкого достоинства.

…Долина, ведущая к Дубъюку, сужалась, начался подъём, а потом с перевала открылся впечатляющий вид. К поблёскивающей на солнце реке огромными зелёными волнами сбегали холмы. Почти все они были застроены домиками, крытыми черепицей, между ними мелькала лента главной дороги с невысокой каменной оградой. Но будь он хоть трижды прекрасен, тот Дубъюк, что сверкал под лучами весеннего солнца, Джио не собирался в нём задерживаться. Он ехал не любоваться местными красотами, а провернуть своё дело и как можно скорее вернуться. Вернуться к Клотильде. Он решил это раз и навсегда.

На въезде в город возвышался гигантский чёрный клык, загибающийся острым концом по направлению к городу. И кому только в голову пришло соорудить в этом природном уголке на краю земли такой отталкивающий арт-объект?

– Стену начали строить, а потом бросили, – заметив удивление Джио, сказал водитель. – Со стороны города он прозрачный. В народе кличут Клыком.

– Я так и подумал. А почему не убрали?

– А кто их знает. Мы уже привыкли. Достопримечательность.

Детство и юность Джио прошли в одном из таких же богом забытых мест. С трудом дождавшись, когда ему стукнет восемнадцать, он при первой же возможности сбежал из дома, а потрясённым родителям написал, что вполне доволен работой в солидной компании, и что доходы позволяют ему жить безбедно. И то, и другое было чистым вымыслом. Жизнь его была трудна и нестабильна. Он редко звонил домой. Когда это случилось в последний раз, отец сказал, что умирает, и попросил адрес, по которому намеревался отправить письмо с важной информацией.

Джио ненавидел всё, связанное со смертью и ритуалами вокруг неё, и на похороны не поехал, хотя уход отца перенёс тяжело. Когда тебе за тридцать, начинаешь подводить первые итоги и многое видишь под другим углом. С разъедающей сердце грустью, Джио внезапно понял, насколько он похож и не похож на отца. Иногда он жалел, что не унаследовал от него любовь к размеренной жизни. И путь он выбрал иной, не тот, что прочил ему отец, посвятивший себя медицине и служению людям. Изо дня в день иметь дело с болячками и нытьём пациентов, многие из которых не в состоянии заплатить за визит? Нет, такая жизнь не для него.

В прощальном письме отец, в частности, сообщал, что как только болезнь его подкосила и

он слёг, мать Джио, спокойная и благоразумная женщина, типичная домохозяйка, словно стремясь наверстать упущенные за долгие годы брака возможности, ударилась во все тяжкие и в один день проиграла их семейные сбережения в подпольном казино, дорогу к которому указал её пробудившийся внутренний демон.

Отец просил у Джио прощения за то, что не сумел сохранить накопления и оставил его без наследства, сожалел, что они так и не попрощались, умолял беречь себя. Читая эти строки, Джио рыдал как ребёнок. Матери он больше не писал и не звонил, впрочем, как и она ему.

…Сразу за Клыком дорога расширялась до трёх полос. Их грузовичок остановили на блокпосту, и двое постовых тщательно проверили удостоверения личности, а также накладную, по которой водитель вёз груз в предместье. У Джио поинтересовались целью визита. Он объявил о посещении с познавательными целями. Смотрели с подозрением, документы изъяли для дальнейшей проверки. Пришлось подождать.

Водитель спокойно крутил ручку магнитолы, выискивая на музыкальных каналах мелодию по душе. Что касается Джио, то он нервничал.

Четыре дня назад, в Фесте, ему уже пришлось пережить странную проверку. На платформе, как только он предъявил проводнику билет до Брамы, к нему подошли двое в штатском и вежливо попросили пройти. Джио хорошо знал подобных типов с их скупыми жестами и железными пальцами, от которых потом на локтях оставались синяки. Только что в мужском туалете он вытащил у пьяного бумажник. За два дня у него крошки во рту не было, и он пошёл на эту крайнюю меру, довольно мерзкую. Джио решил, что попался, и едва не ляпнул, что денег-то в бумажнике оказалось всего ничего, но его провели в кабинет начальника вокзала, отделанный с бьющей в глаза роскошью: везде позолота и бархат, мраморный пол, зеркала. Там ждали четверо агентов рангом повыше. Удобно ли кресло и не желает ли он отужинать? С трудом скрыв удивление, Джио кивнул. Рассказывал ли когда-нибудь его отец о периоде жизни в Дубъюке? Нет… можно сказать, нет… Что ему известно о городе, который он собирается посетить? Ничего.

Снаружи, за плотно задёрнутыми портьерами шла обычная вокзальная суета. С шумом и пыхтеньем ходили поезда, расцвеченные огнями сумерки прорезал свисток уносившегося во тьму состава, и куда-то спешили люди, нагруженные дорожной кладью. А Джио, откушав нежнейших перепелов, под превосходный коньяк и кофе беседовал с незнакомыми людьми о том, разумны ли кошки. Поначалу он не поверил своим ушам – кошки? Но, похоже, они в самом деле жаждали услышать его мнение о кошках и надуманных проблемах вокруг них. Так что Джио пришлось рассуждать о предмете, который его абсолютно не интересовал.

– О чьём разуме мы тут толкуем? – недоумевал он. – Разумность животных имеет пределы. Определённо, все эти кошки-кошки-кошки получают удовольствие от общения с людьми, но разве, подобно нам, они задумываются об устройстве вселенной? Изменяют её?

– А должны?

– Обязаны, если разумны. Когда кошка дремлет, лениво на вас поглядывая, она не конструирует модель космического корабля и не помышляет лететь к звёздам. Её поведение задано природой, голыми инстинктами. Еда, тепло, враг, забравшийся на чужую территорию, спаривание и размножение – всё! Вне этого для кошек ничего нет. Только представьте, какие возникнут сложности, если человек вдруг обнаружит, что у этих тварей развитый интеллект. Такое начнётся… Ксенофобия и страх. Их всех перебьют. И друг друга заодно.

Ему возражали, но весьма благожелательно:

– Известны времена жестокого кошачьего геноцида.

– Из-за суеверий и религиозных убеждений, – парировал Джио. – Чёрные коты – прислужники тёмных сил, проводники в мир мёртвых, и прочее, в том же роде. Не более чем временное людское помешательство.

– Но с кошками не только воевали. В древности им приписывали сверхъестественные

способности, их обожествляли, ради их прославления строили храмы. И всё на пустом

месте?

– Ну, почему же? Грызуны пожирали запасённое людьми зерно, а кошки защищали амбары и тем самым помогали человеку выжить. За тысячи лет цивилизации мы привыкли к этим маленьким пушистым зверькам и теперь от нечего делать воображаем их небожителями. В немигающем кошачьем взгляде чудится тайна, которой нет. Кошка хуже собаки поддаётся дрессировке, что ясно указывает на ограниченность её ума, но даже это идёт ей в плюс – она, оказывается, вещь в себе, и могла бы многое нам рассказать. Если б захотела да если б могла говорить… Верх глупости. Зверь есть зверь, и его поведение предсказуемо.