– Вы же понимаете, Марина Владимировна. Я всем отвечаю за этого мальчика. Поэтому так и переживаю. А температурку померяем, пусть будет.

Врач кивнула и вышла из палаты. Димка остался наедине с бабушкой и уже хотел рассказать ей все, но вспомнил, как Екатерина Александровна всегда насмешливо и скептически относилась к фильмам ужасов и книгам того же жанра. Она их высмеивала и не давала ему смотреть, и читать этот мусор, как она выражалась. Мальчик остановился на полуслове, но она внимательным взглядом коршуна приметила, что Дима, что-то захотел.

– Что, Димочка? Пить хочешь? А может хочешь кушать? Я сейчас принесу тебе покушать. Или писать?

Димка понял, лучше остаться на ночь тут с чудовищем, чем весь вечер отбиваться от бабушкиной заботы.

– Нет, бабуль, не хочу.

– Точно не хочешь? – опять трогая его лоб спросила бабушка.

Положение спасла Марина Владимировна, она вошла в палату и прикрыла за собой дверь. В руках у нее был градусник и тонометр – аппарат для измерения давления. Такой же как у бабушки, подметил Дима.

– Это чтобы, наверняка, вас успокоить. – сказала она, улыбнувшись Екатерине Александровне.

Бабушку это окончательно покорило.

– И мне заодно смеряйте, а то голова болит нет сил. Перенервничала я, видимо. И спала плохо. А еще спину сегодня ломит, не согнуться. – продолжала причитать Екатерина Александровна. Диме стало стыдно.

Марина Владимировна ловко проделала все манипуляции: замерила температуру и давление у Димы, не обошла и бабушку стороной. И спустя время подвела итог:

– У вас низкое давление, вам необходимо принять лекарство и полежать. А вот, Диму, хоть в космос отправляй. Но как я и сказала, мы тут его еще подержим. А вам я настоятельно, рекомендую, полежать. Вечером же, после ужина, если, станет лучше, рекомендую короткую прогулку по набережной. Морской воздух действует живительно. И еще можете посетить бювет. Не повредит.

С этими словами, она помогла Екатерине Александровне встать и ненавязчиво попыталась вывести ее из палаты, и бабушка, Великая бабушка, как будто чуть обмякнув, даже не сказав ничего Диме на прощание, вышла ведомая Мариной Владимировной.

Пораженный увиденным мальчик остался один. Он огляделся по сторонам. Рядом стояла пустующая кровать, возле нее примостилась такая же тумбочка, как и у Димы. Только, на тумбе, у кровати мальчика, стояла еще и лампа. Окно выходило в парк и слышались голоса людей. Стены, выкрашенные в белый цвет, навевали тоску и.…Он вспомнил цвет тела чудовища, белый! Страх тут же накрыл его волной. Ему показалось, что за соседней кроватью скрывается нечто, оно выжидает, но уже готово броситься на Диму. Съесть его. Вкусный мальчик…Вспомнился квакающий голос чудовища.

Дима зарылся лицом в подушку и накрылся с головой простыней, подвернув все ее концы под себя, чтобы ни щелочки не было, чтобы нечто не пробрался к нему, в его крепость.

Открылась дверь, раздались медленные шаги. Мальчик покрылся липким потом, сердце заколотилось, в горле встал комом плачь. Его схватили за плечо, и он вскрикнул.

– Дима? Дима, ну ты чего? Ты уже уснуть успел? Шустро! Прости что напугала.

Перед ним стояла Марина Владимировна. Синие глаза смотрели ласково-ласково, а кожа была такая белая, что почти сливалась с цветом стен за ее спиной. И вся она была какая-то святящаяся, как казалось мальчику, завораживающая.

– Я не хотела тебя будить. Просто решила, что ты захочешь поговорить. Поговорим с тобой немного, Дима?

Усевшись на постели, он взглянул ей прямо в глаза и неожиданно для себя покраснел и отвел взгляд.

– Я решила, что ты захочешь обсудить, что с тобой произошло. Я права?

Мальчик замотал головой. Меньше всего ему хотелось вспоминать этот ужасный случай.

– Тебе, наверное, трудно сейчас об этом говорить. Ты был сильно напуган. Но есть методика в психологи, она говорит о том, что о своих страхах и проблемах надо говорить. И тогда они уже не будут казаться такими страшными и сложными. Хочешь попробуем?

Мальчик обнял колени и смотрел прямо перед собой. Говорить ему не хотелось.

– Я понимаю тебя, Дима. Сейчас ты напуган. Но поверь мне, если ты сейчас мне расскажешь, что тебе так испугало, то тебе станет легче. Ты перестанешь так сильно бояться. Ты поймешь, что это был всего лишь сон. Расскажи мне, что тебе снилось?

Она положила свою руку поверх его и чуть сжала. Дима посмотрел на нее, у нее был такой искренний взгляд, она хотела помочь и переживала за него. «Так смотрит на мен бабушка», – вспомнил мальчик и решился.

– Оно было толстым. И белым, как клякса. Все покрыто язвами, нарывами. Огромный рот. Мне показалось, что беззубый. Оно чавкало. – он видел, что Марина Владимировна слушает его внимательно и со всей серьезностью. – Вонь от него была страшная, как от тухлого болота. А потом… – мальчик запнулся, страх снова охватил его, но рука Марины Владимировны чуть сжала его руку и это придало ему сил. – Потом оно заговорило квакающим булькающим голосом. Так не говорят люди.

– Ты очень храбрый мальчик, Дима! Ты это знаешь? Что-то еще ты помнишь? Что тебя напугало больше всего?

Мальчик заколебался, но почувствовал, что от этого рассказа ему будто полегчало, он, пересилив себя продолжил.

– Я не мог двигаться, как будто был опутан грязью. Не мог убежать и тогда оно начало приближаться ко мне. И оно меня, попробовало… – его передернуло от отвращения.

– Попробовало?

– Да, оно лизнуло меня!

– Куда? – Марина Владимировна очень серьезно посмотрела на мальчика. В ее тоне послышалась сталь. – Куда оно тебя лизнуло, Дима?

– В лицо! В лоб и глаза, но глаза были закрыты. – мальчик обхватил себя руками и поежился.

– Ты молодец! Ты очень сильный и мужественный, что смог все мне рассказать. А теперь позволь я посмотрю твое лицо.

Дима не успел ответить, как Марина Владимировна взяла его лицо в свои руки и внимательно всмотрелась в него, тщательно осмотрела лоб, но больше всего времени уделила его глазам. Ее лицо было очень близко, и он тоже стал всматриваться в ее глаза, таких синих глаз, Дима, никогда не видел, глубокие синие, они вдруг стали почти черными для него. Ему стало неловко. Несколько секунд превратились в вечность для мальчика. Наконец, она отпустила его лицо, и он смущенно замотал головой.

– Вот и все! Я удостоверилась, что ничего нет. – голос ее стал опять мягким и нежным. – Это был просто сон, Дима. Теперь рассказав мне о нем, я уверена, что ты тоже это понимаешь.

Мальчик сначала даже не поверил своим ушам. Ему казалось, что Марина Владимировна понимает его. Что она поверила, что это было, было на самом деле. Видя его колебания, она продолжила.

– Дима, ты знаешь, что такое сновидения?

Мальчик отстранился от нее и опять обхватил руками колени положил подбородок на них. На Марину Владимировну он не смотрел. Он знал, что она скажет.

– Сновидения – это то, что видит наше сознание, когда наше тело погружается в сон. И эти видения могут быть как прекрасными, так и чудовищными, и ужасными. Тебе просто, скажем так, не повезло. И ты увидел страшный сон.

– Но я не спал! – повысив голос встрепенулся Дима, – Я видел его, видел, как оно ползет ко мне, как тянет свои белые ручищи, я слышал его. Я…

– Я верю, что ты его видел и верю, что ты его слышал. Верю! – мягким голосом прервала она его.

Дима удивленно посмотрел на Марину Владимировну. Она сидела прямо перед ним, сложив руки на коленях и спокойно смотрела на него. Было не похоже, чтобы она врала или шутила над ним.

– Верите? – уже тише заговорил Дима. – Но тогда почему вы говорите, что это был сон?

– Верю, что ты видел чудовище. И для тебя оно было реальным, потому что ты его видел, и ты его слышал. Но все это происходило в твоем сознании, понимаешь?

Мальчик опять отвел глаза и принялся с увлечением карябать ворсинки на простыне. Но Марина Владимировна взяла его руку в свою, и он посмотрел на нее. Ласково улыбнулась и чуть сжала руку Димки. Руки ее приятно холодили его кожу.