– Насть, что ты все заладила – "вашего–вашего"? – проворчала по–доброму Галя. – Уже "нашего" надо говорить. Он теперь и твой шеф тоже. Причем на–амного ближе, чем мы все остальные.

Девушка подмигивает, отчего, чувствую, щеки мои румянятся.

– Ладно–ладно, нашего. И все–таки, когда он приходит, уходит? Что любит, что ненавидит, раздражает?

– Так ты его не видела, что ли, еще?

Машу головой из стороны в сторону.

– Пришла к восьми, скоро обед, а его с утра не было.

– Странно. Хотя это Наталья Андреевна всегда в курсе его отсутствий, а пока ее нет, он и не докладывает никому. Может, тоже себе выходной устроил. Зато привыкнешь пока к рабочему месту, будешь знать где что лежит, где что искать. Кстати, учти, Шведов любит зеленый чай, исключительно китайский. Твоя задача – научиться его правильно заваривать и подавать, а еще следить, чтобы запасы не заканчивались.

– А то что?

– Да особо ничего, но он та–ак посмотрит, что вагон чая купишь, лишь бы еще раз через это не проходить.

– Оу, что–то мне уже страшно, – нервно смеюсь. – Но спасибо, Галя, что сказала, пойду искать зеленый чай и изучать хитрости его заваривания.

Хотя Леська моя – тоже любительница зеленого, есть к кому за советом обратиться в случае чего.

Я бы еще поболтала с Галиной, тем более девушкой она оказалась приятной и общаться с ней мне понравилось. Но и оставлять надолго рабочее место, особенно в первый рабочий день, жест некрасивый. Может быть, пока я гуляю по другим отделам, директор пришел? И сейчас (ревет) рвет  и мечет от того, что его новой помощницы нет на месте?

28 лет, Медведь Иванович с медвежьим характером, любитель зеленого чая и ни одной фотки в соцсетях…

К кому (в берлогу) в помощницы я попала?

– Ну как, чем сегодня занимаешься? – поддевает меня подружка.

Два дня как я работаю на новом месте. Два дня подряд изнываю от скуки и жалуюсь на безделье Олеське.

– С утра выпила две чашки кофе. Протерла пыль с монитора. Покаталась на кресле, покрутилась, сделала селфи, теперь читаю. А, чуть не забыла, – меняю тон вялый на тон деловой: – Сегодня я аж три раза отвечала на звонки.

– Оу! Чего хотели от помощника  директора?

– Директора хотели, – вздыхаю.

– А ты?

– "Перезвоните позже», – коверкаю интонацию на противную.

Именно такой я сдержано отвечала на последний звонок, потому что мужик на том конце трубки конкретно взбесил, требуя срочно найти ему директора. А где я его найду, если я его в глаза не видела? И на телефон ни этому мужику, ни мне он не отвечает?

– Да ты крута, подруга, – ерничает Олеська. – Работа мечты. Ладно, жду себяшку и тебя на вкусняшку после работы.

Что–то странно шумит по ту сторону приемной.

– Э–э, Насть? Что там у вас происходит? – попутно раздается в трубке.

– Я перезвоню, Олесь.

Телефон внезапно вываливается из рук, но я не обращаю на него внимания, старательно напрягая слух и вытягиваясь за столом в струну.

Из коридора доносятся непонятные звуки: то ли женский, то ли детский плач, рычание дикого зверя, чьи–то крики. Я не знаю, что делать: бежать в коридор, вызывать охрану, скорую или МЧС, и только поднимаюсь с кресла, чтобы для начала хотя бы выглянуть и посмотреть, что там происходит, как дверь распахивается и в приемную вваливается…

Медведь, по–другому не скажешь.

С медвежонком на руках. Громко плачущим.

От габаритов мужчины просторная приемная генерального становится тесной, темной, душной.

Одного взгляда хватает понять, что этот гризлеподобный человек – мой начальник, Михаил Иванович Шведов.

Только сейчас он злой и страшный. Такой страшный и злой, что сбежать хочется. Но он своей мощной фигурой и ребенком на руках загородил все пути отступления, перекрыв собой выход, – уставился на меня прямо с порога. Шутка ли – первый раз увидел свою новую помощницу. Еще и малыш перестал орать и выпучил на меня свои глазенки, но вижу – вот–вот заревет снова. Надеюсь, не из–за меня – незнакомой девушки. Или отчего там еще дети плачут?

Машинально одергиваю юбку, поправляю воротничок блузки, приглаживаю волосы и задеваю дужку очков…

Ой, блин, у меня же на глазах очки–тренажеры! Они огромные, как блюдца, черные, с перфорацией. Еще напугается ребенок. Я сама вздрагиваю, когда вижу себя в зеркале в них.

Нервным движением снимаю очки, они падают из рук на стол, громко брякнув, я их зачем–то снова беру в руки и кладу без грома.

"Пардон" – делаю извиняющееся лицо и улыбаюсь. Получается не очень – волнуюсь перед начальником, еще и появление его столь неординарное, что растерялась.

Не помню, поздоровалась с ним или нет. Еще раз поприветствовать? Скажет ненормальная какая–то.  А если вообще не здоровалась? Тот же диагноз. Что же делать?

Растягиваю губы шире.

– Кофе?

Вот теперь точно во взгляде Шведова диагноз.

Блин, какой кофе? Он же по чаю!..

Закусываю нижнюю губу, чтобы не ляпнуть еще чего и таращу глаза на директора. А он на меня. И мальчик тоже.

Мужчина крупный – широченные плечи, рост под два метра, морда, ой, простите, лицо по большей части спрятано за густой бородой, губы недовольно сжаты, цвет глаз не видно из–под насупленных бровей, волосы растрепаны и просятся к парикмахеру.

Малыш – полная противоположность отцу. Фактурой, конечно, в первую очередь, а главное – он светленький и очень милый, хоть и зареванный. Зайчонок.

Ребенок все–таки заревел. Громко и похоже прямо в ухо папаше. Тот поморщился как от зубной боли и рявкнул громче сына. Да так, что я подпрыгнула на месте.

– За мной!

И шевелюрой лохматой махнул мне в сторону кабинета с табличкой "Директор Шведов М.И.", направляясь туда.

Пискнув "Сейчас", хватаю блокнот и ручку. Пальцы от волнения дрожат, заплетаются и не держат предметы. Они с грохотом валятся из рук на пол. Вовремя мужчина с ребенком скрылись за дверью, а то решили бы, что я та еще растяпа.

Подхватив предметы и зажав их крепко, чтобы избавиться от тремора в пальцах, иду в кабинет директора вместе со шлейфом вмиг распространившегося по офису аромата вкуснючего мужского одеколона. Только пока не до запахов. Тут другое важнее.

– Так, Настя, соберись, спокойнее, – бормочу себе под нос, опустив глаза в пол, чтобы не навернуться на ровном месте. – Только не запнись. Иди ровно. Помни, это всего лишь обычный медведь, тьфу ты, человек. Он не кусае…

Неожиданно упираюсь бедром в край директорского стола. Поднимаю глаза.

Медведь Иванович сидит в своем кресле. Напротив него попой на столе сидит ребенок и все так же орет прямо в лицо уставившемуся на меня как на диковинку отца. И откуда в крохотном тельце малыша столько сил на крик и слезы? И почему отец не может успокоить ребенка?

Ладно, начнем с начала. Растягиваю губы в улыбку.

– Здравствуйте, меня зовут Настя, я ваша новая помощница…

Слова теряются в крике малыша. Медведь сильнее хмурится, превращая брови в одну сплошную линию. А взгляд у него… бр-р-р, словно расплющить хочет.

Не буду ему в глаза смотреть.

Открываю новенький блокнот на первой странице. Вот сейчас будет мое первое задание, и я его торжественно запишу и выполню. Шеф для этого же меня звал?

Прижимаю локти к бокам, чтобы руки не тряслись, а то подумает обо мне этот гризли невесть что. Приготовилась внимать и записывать.

Директор что–то начинает говорить, при этом безотрывно, практически не мигая, смотрит на меня из-под своих кустистых бровей. Говорит явно мне. А я не слышу его из–за крика ребенка. Уже и одним ухом повернусь к шефу, и другим. Злюсь на себя, что не могу даже приблизительно угадать, что мне нужно сделать. Морщусь недовольно. По инерции делаю шаги вперед, огибаю его стол – приближаюсь к директору, чтобы расслышать задание.

Сквозь рев прорываются слова "няня", "агентство", "цена", "два часа".