Так хотелось ему

Отомстить за отца,

Что погиб у руин Сталинграда.

Той весной другу шёл

Девятнадцатый год,

В снах он видел ребячью ватагу.

Был безусым ещё,

Но за взорванный дот

Заработал медаль «За отвагу».

Ранним утром наш взвод

Стерегла тишина,

Распорядок привычный ломая.

И казалось, что вот

Завершилась война

С наступлением первого мая.

Но обманчива тишь

Фронтовая у сна

С необычной зарёй голубою.

Солнце сбросила с крыш

Разрывная волна,

Когда взводный скомандовал: «К бою!»

Выбивали с трудом

Группы «Ваффен-СС»

С чердаков, из подвалов и схронов.

Дзотом был каждый дом,

Немцы шли на эксцесс —

В упор били из фаустпатронов.

Взвод весь день очищал

От фашистов квартал

С домом Гиммлера в центре Берлина.

Голос друга звучал,

Но потом перестал.

Было слышно, как ухнула мина…

На него налетел

Фриц, стал горло сжимать,

Оба в схватке сошлись рукопашной.

Друг всего лишь хотел

Посчитаться за мать,

Искалеченную бомбой фугасной.

Смерть следила со стен,

Кто кого пережмёт.

Но фашист тяжелей был, зверюга.

Где-то рядом совсем

Хлестанул миномёт,

И эсэсовца сбросило с друга.

Взвод за другом шёл вслед;

Впереди за углом

Уже виден был купол рейхстага:

Обгоревший скелет,

Превратившийся в лом,

Но ещё без победного стяга.

Пятьсот метров всего —

Площадь с боем пройти;

Пядь земли от разрывов дрожала.

Из живых никого,

И лишь в центре почти

Немка с дочкой трёхлетней бежала.

Взрыв не дал добежать

До укрытия им,

Обе рядом с воронкой упали.

Друг не смог больше ждать,

В мыслях мигом одним

К ним рванулся в бесстрашном запале.

Изрыгали огонь

Жерла тёмных бойниц,

Раскалённые пули свистели.

Что есть силы бегом

И не кланяясь ниц,

Друг стремился к назначенной цели.

Жизнь у немки прервал

Крик, застывший в устах.

Взор в мольбе устремился к кому-то.

Друг их двух прикрывал

Телом, слыша в ушах

Одно слово немецкое: «Муттер».

Почти не было сил,

Как и не было слёз.

Снайпер в голову друга поранил.

Он девчушку схватил,

С поля боя понёс,

Находясь в шаге к гибельной грани.

Кровь во впадинах щёк

Запеклась на ветру,

Боль утрат – друг войной обездолен.

Ему надо ещё

Отомстить за сестру,

Со Смоленщины угнанной в Дойчланд.

Взвод товарища нёс,

Как в парадном строю.

Он лежал на полотнище флага.

Чуть дыша, произнёс:

«За победу свою

Распишусь на колоннах рейхстага».

Это было под Ржевом

Нынче снежно под Ржевом,

А тогда, в сорок первом,

Липла к пушечным жерлам

Глина с кровью и пеплом.

Танки лязгали в топи

На дорогах разбитых,

А в соседнем окопе

Было много убитых.

Среди душ их нетленных

Из живых было двое:

У отца на коленях

Сын лежал, юный воин.

Он, от крови до плоти

Долгожданный поскрёбыш,

Зло подстрелен на взлёте;

Был бы рядом – сберёг бы.

Заслонил бы всем телом,

За него бы сражался.

Так победы хотел он,

Только вот не дождался.

Изнывая от боли,

Иссечённый шрапнелью,

Угасал сын всё больше

Под отцовской шинелью.

С голубыми глазами,

Распахнувшихся к небу.

Светлый взгляд его замер,

По-сыновнему нежный.

Отступая к востоку,

Всех бойцов схоронили

На холме невысоком

В безымянной могиле.

Летом сорок второго

Здесь, на этом же месте,

Сын отца, но другого,

Воевал третий месяц.

Отбивали атаки

Ценой жизни – не даром,

Был приказ дан из ставки

Владеть ржевским плацдармом.

От разрывов вскипала

Мать – земная утроба.

Сколько жертв в неё пало,

Ни могилки, ни гроба.

Ни крестов, ни пометок,

Ни таблиц с именами.

Полквадрата, полметра

Чрева с вечными снами.

Может, здесь, на высотке,

Или там, среди пашен,

На прорыв взвод отцовский

В бой пошёл рукопашный.

Сын отца тоже дважды

Из «котла» выбирался.

Уцелел, но однажды

На засаду нарвался.

Уходил от погони

В ночь с плечом перебитым,

А его в батальоне

Посчитали убитым.

По бурлящей стремнине,

Слитым вместе с потоком,

Бойца вынесло к мине

И к прибрежным осокам.

В этот раз пожалела,

Пропустила «косая».

Он рукой одной левой

Грёб, проплыл, не касаясь.

Истекающий кровью

Среди лилий соцветий,

Был спасён медсестрою

У реки на рассвете.

Её женские плечи

Выносили подранков

Из-под бомб и картечи,

Из-под пуль, из-под танков.

Рисковали, спасали,

Гибли и выживали.

Крепче женственной стали

Никогда не ковали.

Ржев – вулкан извержений

Переплавленной стали.

Даже боги сражений

От разрывов устали.

В этом смерче спирали,

Опалённом, свинцовом,

Помнил сын о морали

И наказе отцовом.

От начала до тризны

Верой, правдой служить,

Защищать честь отчизны,

До победы дожить.

Не забыв о завете,

Сын страдал об утрате:

Нет ни слуху, ни вести

Об отце и о брате.

Знал из маминых писем,

Что отец вместе с братом

Был к потерям приписан

Боевым безвозвратным.

А на фронте под Ржевом

Наступал сорок третий.

На снегу порыжелом

Тот же след лихолетий.

И всё та же примета —

Битых танков армады,

Стаи воронов вместо

Похоронной команды.

День за днём, год за годом

Поле брани под Ржевом

Тосковало по всходам

И молилось по жертвам.

Бесконечным, несчётным,

Безвозвратным, безвестным,

Стойким и обречённым,

Сильным духом, бессмертным.

Безымянным, безродным,

Вольным, непокорённым,

Неизвестным, народным

Да войной опалённым.

Сёстры, матери, братья,

Сыновья, отцы, деды —

Приняла всех в объятья

Смерть во имя Победы.

Ну а те же, кто выжил,

Уже рвались на запад.

Всё сильнее и ближе

Подступал майский запах.