Небо им благоволило месяцем скупым.

Ночь поставила завесу

С миражами хрупкими

Лиц погибших; перед ними долг неискупим.

Перед теми, кто остался

С ранами тяжёлыми

Прикрывать во имя жизни остальных отход.

Злой рассвет туманом стлался

Берегами жёлтыми.

Уходили все, кто выжил, через реку вброд.

Далеко на небосклоне

Вещий блик Юпитера

С предзнамением зловещим лечь костьми за Дон,

Не молиться в отчем лоне,

Не увидеть Питера,

Не к своим – к чужим прорваться, скрывшись за кордон.

Хутор старый под горою,

Где скрывались белые.

Под порогом сброшены ремни от портупей.

Их осталось в хате трое,

Офицеры беглые:

Есаул, корнет, поручик – кто они теперь?

Кто хотел стоять за веру,

За Россию-матушку,

Тот сбежал к Деникину, Краснову, к Колчаку.

Вдруг раздался шум за дверью,

С криком «Власть вам мачеха!»

Заскочил казак с гранатой, выдернув чеку.

Кольт торчал из-под пальтишка,

И тельняшка рваная.

Есаул успел с корнетом выпрыгнуть в окно.

«Братька, ты?!» – «Ты кто, братишка?» —

«Я поручик в звании,

Ты откуда?» – «Я от батьки Нестора Махно».

Старший брат ввёл аккуратно

Шток предохранителя.

Подошёл к поручику поближе, посмотрел.

Приказал вести обратно

Беглецов-воителей.

Их уже вели махновцы к церкви на расстрел.

Всех оставили в отряде

Лишь по воле случая,

Брат поручика, хорунжий, близок был к Махно.

Анархисты? Бога ради,

Где ты, доля лучшая?

Жить захочешь – то и с ними будешь заодно.

Под присмотром контрразведки

Троицу отправили

Собирать в казну отряда голый чистоган.

«Справедливость» продразвёрстки

Взяли и подправили —

Получилось мародёрство, аргумент – наган.

Грабежи, террор, погромы,

Банков реквизиция.

И разгул по гуляйполю да свинцовый дождь.

Не жалеть на всех патроны —

Такова традиция

Тех, кого в народе звали атаман и вождь.

Но однажды на махновцев

Налетели красные,

Ох и сечь была; звенела сабельная сталь.

Сколько пало славных хлопцев,

Жертвы их напрасные

Принял первый лёд осенний, будто бы хрусталь.

На земле своей исконной

Знали они вольницу.

Били немцев и Петлюру, Врангеля, Шкуро.

При погоне первой конной

За Махно будённовцу

Удалось нацелить в сердце и спустить курок.

Небо хмурое катилось,

Облакаясь тучами.

И остатки чёрной сотни скрылись за бугор.

Тело грузно опустилось,

Только взгляд измученный

Говорил, что жить корнету всем наперекор.

Подхватив руками друга,

Есаул с поручиком

Отходили к мелководью, прячась в камышах.

И когда поверхность Буга

Заблестела лучиком,

В тишине раздался окрик выстрелом в ушах.

«Стой! Ни с места! Вы из беглых,

Элемент внеклассовый?»

Трое красных всадников с дозором подошли.

От зелёных к ним, от белых

Переход был массовый.

Ну и их к перебежавшим тут же отвели.

Конармейский корпус вышел

Из боёв потрёпанным,

Чтобы доформироваться перед рейдом в Крым.

Пополнялся он из бывших —

Контингентом опытным,

Воевавшим на германской, но не за царизм.

Трёх махновцев, как ни странно,

Взяли на довольствие.

Впрочем, там подобных было пятеро на взвод.

Врач зашил корнету рану,

Смачно разглагольствуя,

Дескать, кокнуть бы как контру – да нехай живёт.

Им везло; каким-то чудом

Избегали гибели,

Будто бы заговорённым был их ратный путь.

Не убить в рассудке чуждом

Заповеди Библии,

Ибо жизнь – она от бога, в ней земная суть.

Свежий полк кавалерийский

В полном снаряжении

В боевом походном марше шёл на Перекоп.

Чтобы там, за Крым российский,

Выиграть сражение,

Взять придётся вал турецкий, атакуя в лоб.

Кавалькадой вдоль лимана

Двигалась конармия.

Ухудшения погоды день не предвещал.

Осень южная жеманна,

Иногда коварная —

Миг и грозный гул копытный суховей примчал.

У судьбы иные планы,

Чаще поперёшные.

Так и вышло – враг лавиной шёл наперерез.

Взмыв, извергнул конь буланый

Ржания истошные

И понёсся с есаулом в бой наперевес.

На клинках эфес закруглен,

Лезвия без рубчика.

Друг на друга эскадроны понеслись стремглав.

Есаулом был зарублен

Старший брат поручика.

Кто ударил саблей первым, тот, выходит, прав.

Вот так матушка Расея,

Армия мужицкая!

Враг был начисто разбит и обратился в бег,

По степной стерне рассеян

Силой большевистскою.

Сам народ в ней полководец, воин и стратег.

Так и двигалась с боями

Конная Будённого,

Есаул-комэск возглавил сводный эскадрон.

Под седыми ковылями

В качестве бездомного

Схоронил поручик брата, спрятав от ворон.

В Крым должны ворваться с ходу,

Одолев позиции

Перекопских укреплений и турецкий вал.

Путь отрезать к пароходам

Белой коалиции.

Но никто редуты раньше не одолевал.

Сколько раз предпринимали

Захватить их приступом.

Утонувших и убитых не пересчитать.

Земляной рубеж взломали,

А за скальным выступом

Пулемёты продолжали злобно стрекотать.

Есаул врубался в гущу

Врангелевской гвардии,

Бил налево и направо, вдоль и поперёк.

Конь его топтал бегущий

Взвод кавалергардии

И как мог отвагой конской седока берёг.

Дня и силы не хватило

Выбить артиллерию.

Враг готовился к атаке, чтобы взять реванш.

Но резерв ударил с тыла

В помощь кавалерии,

Одолев студёным бродом илистый Сиваш.

В сапогах с солёной жижей

Мокрые солдатики

Незаметно, по-пластунски и по грудь в воде,

Шли, ползли, но месяц рыжий

Выдал их предательски,

Осветивший на подходе к каменной гряде.

Там по ним прямой наводкой

Залпы орудийные —

То шрапнельный, то фугасный прилетал снаряд.

Спас бойцов рывок короткий:

Через плавни минные

Напролом повёл поручик штурмовой отряд.

Храбрость, мужество, отвага —

В них основа подвига.

Не во имя чьей-то славы, а с надеждой жить.

Сделать три геройских шага,

Вырвавшись из полога

Страха смерти, и Отчизне верно послужить.

Захватив плацдарм прибрежный,

Ждали подкрепления

Основных частей ударной группы храбрецов.

Злой Сиваш плескался бездной

И без сожаления

Поглощал в студёной топи тысячи бойцов.

Люди к Господу взывали

Ниспослать им ангела.

Их тела от пуль и стужи стали коченеть.

Но дошли и разорвали

Оборону Врангеля.

Командиром конной части бывший был корнет.