Оказавшись в тени казарменной стены, они устремились к каменному фонтанчику, складывая в предвкушении ладони.

Когда они утолили жажду и вымылись, солнце клонилось к самому горизонту. Пришло время проверки оружия: оно не должно было остаться на ночь зазубренным или тупым.

Опустившись на землю рядом с двумя товарищами, Теусер начал чистить меч песком. Он выполнял это методично и со знанием дела, но его мысли были заняты другим. Мирон, переместившись ближе, осторожно поднял руку и внезапно хлопнул Теусера по спине.

От неожиданности тот едва не упал.

– Ты весь в мечтах, – укоризненно сказал Мирон, – совсем, как во время тренировки, когда этот дротик почти угодил в тебя.

– Нет, – твердо ответил Теусер. – Я всегда слышу летящий дротик. В любом случае, говорят, что персы не способны хорошо их метать.

– Среди них могут найтись и такие, кто умеет это делать, – произнес Лерос с другой стороны. – Говорят, что Ксеркс в этот раз ведет с собой всю Азию.

Теусер улыбнулся.

– Хорошо. В этом случае афинянам придется оставить кого-нибудь для нас. До смерти хочется повоевать по-настоящему… «Заняться делом, – думал он, – вместо того, чтобы тратить время на этих нескончаемых уроках и тренировках». Только во время ведения боевых действий спартанцам было разрешено принимать вкусную пищу вместо аскетической черной похлебки и неаппетитного мяса. «Свобода, – мечтал Теусер, – и побольше настоящих поединков».

– Могу поспорить, твоя Элла все равно будет плакать… – заметил Мирон.

Упоминание имени вызвало перед глазами ее образ. После этого было трудно думать о войне. Было невозможно думать о чем угодно, видя перед собой ласковую и застенчивую Эллу. Он не ответил Мирону, но Лерос не собирался оставлять его в покое.

– Почему ты не женишься на ней до того, как мы выступим? – спросил он.

– Мне нужно разрешение моего отца, а его нет здесь.

– Попроси царя.

– Леотихида? – сказал Теусер и покачал головой. – Он никогда не пойдет мне навстречу.

– Конечно нет. Я имел ввиду Леонида. попроси Леонида, как только он вернется. Он симпатизирует тебе, да и Элла – племянница царицы Горго.

Теусер пожал плечами, словно не воспринимая совет всерьез. Не уместно открыто демонстрировать свои чувства. Во время обучения ему успели привить мысль о том, что слишком часто думать о женщинах – недостойное мужчины занятие. Он не решился показать, как забилось его сердце при предложении переговорить с Леонидом. Хотя, скорее всего, подобная просьба будет воспринята с неодобрением, ведь он продемонстрирует свою нетерпеливость в желании овладеть девушкой.

А нетерпеливость присутствовала. Она даже превосходила его желание утвердиться на поле боя.

Лерос попытался, засыпав его добродушными вопросами, добиться от него хоть какой-нибудь реакции, но Теусер замкнулся в себе.

Они выполнили все предписанные ежедневные задания и разошлись. На некоторых более молодых юношей были возложены обязанности, которые требовали их присутствия в казарме. Теусер же принадлежал к тем, кто мог теперь отправиться в город в поисках развлечений.

Для него не существовали сомнения или соблазны. Ноги могли направить его только по одной дороге.

Находясь под защитой высоких гор, мы, спартанцы, не пожелали, в отличие от большинства наших собратьев-греков, укрываться за городскими стенами. В то время город не был укреплен, и дома многих жителей располагались за его пределами. Часто они строились на принадлежавших им плантациях, другие ставились с видом на реку.

Домом родителей Эллы была утопающая в тени белых олеандров вилла. Здесь одно время, прежде чем стать женой Леонида, жила Горго, которая часто наведывалась в обнесенный стеной сад, в котором сейчас беспокойно ждала Элла.

Это был уединенный уголок сада, обильно поросший высокой травой и кустарниками, выгнавшими многочисленные усы вверх по стене и подавляющими фиговое дерево, которое когда-то прекрасно плодоносило. Элла любила это место. Оно нравилось ей с самого детства, когда ей удавалось на часок сбежать от строгой определенности обучения и спрятаться наедине со своими непокорными мыслями. Ибо в душе она была мятежницей: оставаясь верной своему городу, она, тем не менее, думала о вещах, находящихся вне установленного порядка, сводящегося к ежедневному бегу, занятиям борьбой, гимнастике и деторождению. В этом затерянном зеленом уголке, который и сам так отличался от ухоженного сада вокруг виллы, она предавалась уединенным размышлениям над неясными томлениями и вопросами, на которые, казалось, не существовало ответов. Теперь, когда она выросла, ее любовь к саду не уменьшилась, но сейчас она уже знала чего хочет.

В конце концов она услышала, как шуршат по стене ноги Теусера. Она нетерпеливо повернулась, в этот момент его руки ухватились за край стены, которую он тут же перемахнул.

Она встретила его так же, как всегда. Для нее не существовало стеснительности или сдержанности. Ее руки потянулись к нему, а рот раскрылся под его губами; после этого она ощущала лишь прильнувшее к ней твердое и сильное тело, такое близкое, его пальцы впились ей в плечи сквозь легкую ткань туники. Она отвела голову назад и прошептала его имя. Его губы стали искать ее вновь. Она сделала попытку рассмеяться, заговорить… отчаянно попыталась перевести дыхание.

Когда они разъединились, то посмотрели друг на друга и просто так, без всякой причины, рассмеялись.

Теусер отбросил несколько сцепившихся веток, и они уселись на гладкий камень, который когда-то, много лет назад, казался Элле массивным и страшным, а теперь превратился в привычное удобное место для сидения.

Ей хотелось так много ему сказать. А сколько еще оставалось такого, о чем пока еще нельзя было упоминать. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы говорить как обычно, задавая банальные вопросы.

– Ты хорошо поработал сегодня?

– Достаточно хорошо, – ответил он, подстраиваясь под ее настроение, хотя она сразу уловила, что на кончике его языка вертятся совсем другие вещи. – Я закрылся от дротика в самый последний момент – вот так.

Он крутнулся на камне, почти упав при попытке продемонстрировать как он выставил щит в воздух и отразил дротик.

– Пожалуйста, будь осторожен!

Спартанка не должна была так говорить. Она знала это; но слова были сказаны, и она будет продолжать молиться об этом в своем сердце.

Он положил руку ей на колено.

– Я осторожен! Я не умру прежде, чем ты станешь моей женой.

От внезапной серьезности его тона у нее встал комок в горле.

Он произнес:

– Элла, когда твоя тетя ожидает возвращения царя Леонида?

– Возможно, этой ночью.

Вопрос был неожиданным.

– А почему ты спрашиваешь?

– Мой друг Лерос подсказал мне удивительную мысль. Я не дал ему понять, насколько она пришлась мне по душе. Я могу попросить царя о разрешении на женитьбу.

– Леонида? Да… конечно… если идет война, то он может заменить в этом твоего отца, не так ли?

– Я уверен – такой закон существует.

Элла в возбуждении прильнула к нему.

– И я смогу поговорить с тетей Горго – она повлияет на царя, если он будет сомневаться. Теусер, я так счастлива. Я так боялась, что ты уйдешь на войну и…

– И погибну? – рассмеялся он. – И оставлю тебя кому-нибудь другому? Не считай меня идиотом. Я вернусь и приволоку за бороду Ксеркса, чтобы было кому играть с нашими детьми.

Она опять повернулась к нему. Ее плоть тянулась к нему. Она хотела обнять его, почувствовать каждой клеточкой. Проведя рукой по его волосам, она попыталась ослабить напор его поцелуя, одновременно жаждая, чтобы он не останавливался. Она ощутила, как его рука нашла сквозь тонкую тунику податливость ее груди.

Элла попыталась заставить себя отстраниться. Но она опьянела от его ласк. Его руки полностью завладели ею.

– Я никуда не уйду, – шептал он, – прежде чем ты и я… раньше чем мы вместе. Вместе, как мужчина и женщина. Элла… каждая ночь вдали от тебя отнимает у меня частицу жизни. Я умираю.