Нина. Мужа так же хватают за руки, как и вас.
Багров. Послушайте, вы ведь знаете, сколько у меня было объемов.
Если бы их сосредоточили в кулак, в городе бы уже появились ансамбли. Вы что ж, не понимаете, что на этих расстояниях они не работают?
Нина. Муж объяснил – мешает деревня.
Багров. Ни черта она вам не мешает, вы еще одну возвести готовы.
Нужны длинные дома, моя красавица, длинные, а когда ставят две секции торцом на север и юг – вот вам и деревня.
Нина. Не понимаю, при чем тут я.
Багров. Выньте сигарету изо рта, когда со мной разговариваете. Если вы ни при чем, зачем я трачу на вас порох?
Нина. Разрядиться хочется, очевидно. Коли вы проектируете город, проектировали бы и дома. Зачем вы отдали это дело Малявинской конторе?
Багров (хмуро). Сдуру. Холодные сапожники, тут вы правы. Да меня и не спрашивали.
Нина. Вы были в Алжире.
Багров. Согласен, идиотская практика.
Нина. Говорили с вашим заместителем. Он не возражал.
Багров. Мой заместитель все равно что дама в критическом возрасте – к сопротивлению не способен.
Нина. Должно быть, за это его и держите.
Багров. Слушайте, местная достопримечательность, вы прикусили бы язычок.
Нина. Видите, в отдаленности от столицы есть свои преимущества.
Багров. Любопытно – какие?
Нина. А независимости чуть больше.
Багров (поморщившись, махнул рукой). Полет шмеля. Ваша третья иллюзия, между прочим.
Нина. Почему – третья?
Багров. Первая была, когда вообразили себя архитектором, вторая – когда выходили замуж.
Нина (резко). Жаль, что вы здесь – гость.
Багров. Приезжайте в Москву, там я – хозяин. Кстати, когда собираетесь?
Нина. К лету.
Багров. Не забудьте прорезаться.
Нина. В Москве вы вежливей?
Багров. Само обаяние. Звоните смело.
Появляется Пирогов.
Нашли своего Алешу Поповича?
Пирогов. А он действительно богатырь. Все в порядке, Владимир Сергеич. Каныгин вас отвезет.
Багров. Отлично. Прошу вас помнить, Анатолий Данилыч, мы прощаемся ненадолго. (Идет.)
Пирогов (вслед, негромко). Скатертью дорога. (Засмеялся.) Кстати, она далеко не скатерть.
Нина. Все-таки маленькое удовлетворение?
Пирогов (почувствовал ее интонацию, оглядел ее). Что-то он и не посмотрел в твою сторону. (Уходит.)
Картина вторая
Холодные сумерки. Станционный буфет. За столиком – Багров. За дверью нестройный гул. Слышен голос: «Вольно!» К столику подходит Татьяна, она несет бутылку пива с надетым на нее стаканом.
Татьяна. Не потревожу?
Багров. Ни в коем разе.
Татьяна садится, наливает себе пива.
Простились?
Татьяна. С кем?
Багров. Там ребят провожали. В Вооруженных Силах служить.
Татьяна. Все отменилось в последний миг. Завтра.
Багров. Судьба отсрочку дает?
Татьяна. Гуляли ребятки всю ночь преждевременно.
Багров. Это не драма. Повторить можно.
Татьяна. Повторять только урок хорошо.
Багров. Полагаете?
Татьяна. В жизни повторно все хуже бывает – что петь, что пить, что слезы лить.
Зашипела радиоточка.
Первый голос. Итак, Павел Аркадьевич, суммируя все сказанное… Второй голос. Суммируя, я мог бы сказать, что у наших вирусологов есть достаточные основания для оптимистического взгляда на будущее. Болезнь, являющаяся бичом человечества, безусловно, будет побеждена.
Татьяна. Спасибо.
Первый голос. Спасибо, Павел Аркадьевич.
Багров. Подает надежду.
Татьяна. Куда ж без нее? (Отхлебнув.) Господи, сколько всего живем-то, – хоть бы уж не болеть эти годы…
Багров. Чего захотели…
Татьяна. Не так уж жирно.
Голос по радио. Восемнадцать часов восемь минут. Передаем популярную музыку.
Татьяна. Чем у нас «Маячок» хорош – поговорит, а потом сыграет.
Багров (кивнул). Радио гениально придумано. Один поворот – и ты его выключил.
Татьяна (помедлив). Вот ведь странно… Где я вас видела?
Багров. Нигде. Я не местный.
Татьяна. Местных я знаю. А все ж таки…
Багров. И я вас видел.
Татьяна. Должно быть, в прекрасном сне.
Багров. Должно быть.
Татьяна. Или на привокзальной площади. Я там вишу. На Почетной доске. Ничего – девушка. Симпатулечка. Правда, карточке уже семь лет.
Багров. Не важно.
Татьяна. И я такого же мнения.
Багров. Веселая вы женщина…
Татьяна. Я? Веселая…
Багров. Кого провожали?
Татьяна. Никого: Всех сразу.
Багров. То-то она на вас написана.
Татьяна. Кто еще?
Багров. Всемирная скорбь.
Татьяна. Какой… глазастый.
Багров. Да не слепой.
Татьяна. Ну и что?
Багров. Ну и вот.
Татьяна. Нашел богоматерь. Командированный?
Багров. Само собой.
Татьяна. К нам, на «Унмаш»?
Багров. Это что за зверь?
Татьяна. Чему вас учили? Это – Унгурский машиностроительный.
Багров. Прошу прощения.
Татьяна. Что с вас взять…
Багров. Нет, родная, я – не в Унгур.
Татьяна. Тогда почему вы, родной, – в Унгуре?
Багров. Фортуна ко мне повернулась тазом. Была нелетная, я спешил. Нашелся один паренек из фольклора, взялся к экспрессу подбросить. (Развел руками.) Рискнул.
Татьяна. Откуда – парень?
Багров. Былинный герой. Уверяли, что Алеша Попович. Я поверил. А он опоздал.
Татьяна. Худо дело.
Багров. Куда уж хуже. Все знаю, милая. Ждать до утра.
Татьяна. Так вы – москвич?
Багров. Москвич, москвич.
Пауза.
Татьяна. Нетерпеливый…
Багров (усмехнулся). Вынь да положь.
Татьяна. Надо было дождаться погоды.
Багров. Надо было, да надоело. Один убогий на нервы действовал.
Татьяна. Чем же убогий?
Багров. А шут его знает. Обиженный. Встречали таких? Глаза обиженные. Губы обиженные. Голос дрожит. Вот-вот расплачется.
Татьяна. Может, вы его обижали?
Багров. Такого и не хочешь – обидишь. А в общем, если правду сказать, я был рад, что погода нелетная.
Татьяна. Вот и радуйтесь в нашем буфете.
Багров. Очень часто летать приходится, а между тем я летать ненавижу. Говорят, тут дело в среднем ухе. Очевидно, у меня оно среднее.
Татьяна Чудно!
Багров. Что именно?
Татьяна. У всякого свое. Я б полетала, а на месте сижу. Вы не любите, а летаете.
Багров. Знаете, устаешь торопиться.
Татьяна (помолчав). Где же вы ночевать-то будете?
Багров. Это проблема?
Татьяна. Еще бы нет. В Доме приезжих всегда полно, а у колхозников ремонтируют.
Багров. Я к вашему начальству толкнусь.
Татьяна. Поздно уж, никого не найдете.
Багров. Ну и что?
Татьяна. Ну и вот.
Багров. Только без паники. Безвыходных положений нет.
Татьяна. Что-то у вас глаза блестят. Не простыли?
