Тина: Ммм, даже не знаю, что сказать, ведомый я или ведущий, есть ли какая система в том, что у меня не складываются отношения, да и вообще, не складываются ли…

Daw: Сделаем проще, Вы про них просто расскажите. Начните с мужчины.

Тина: Мужчина. Ну что рассказать… Мы знакомы уже три года. Сразу скажу, чтоб было понятно, что он женат. Его устраивают такие отношения, меня они устраивают, и самое главное (только не смейтесь) – его жену. Ему за сорок, она старше, ей где-то пятьдесят, секс ей не нужен (с его слов, конечно), и ему выдан своеобразный карт-бланш на эти отношения.

Daw: Как-то Вы все про жену любовника больше. Вас-то каким образом устраивают такие отношения? Вы его любите?

Тина: Меня тем более все устраивает: есть мужчина, есть секс, но нет бытовых взаимоотношений, которые, как я считаю, только осложняют отношения мужчины и женщины.

Daw: Если речь про секс, значит, никакой любви и в помине нет?

Тина: А она обязательна?

Daw: А раньше Вы влюблялись?

Тина: Как говорит моя подруга: «С нашим опытом влюбиться сложно…» Я с ней согласна, все уже пройдено, всё известно и предсказуемо. «Ибо знаю, что значит рассвет, ибо помню, как пахнет прибой», – опять же ее слова. Влюблялась, конечно, но потом почему-то не любилось.

Daw: А ощущение, когда рядом находится твой собственный, любимый, родной мужчина, Вам знакомо?

Тина: У меня вообще-то были и другие мужчины, я и замужем была, как-то больше не тянет. И мне уже давно не двадцать лет, чтобы верить во все эти романтические бредни. (Кстати, мне 38 лет). И меня вполне устраивают такие отношения: раз в неделю, без всякой романтики, без обязательств и посягательства на твое личное пространство.

Daw: А может как раз этих «романтических бредней» и не достает? Когда есть КОМУ приносить кофе в постель, когда есть любимое плечо, в которое можно уткнуться и заснуть, когда можно просто пришивать пуговицу на его любимой рубашке, и уже от этого ловить кайф… Хотя по статистике, чем больше женщина живет одна и чем она успешнее в других сферах (есть дети, есть стабильное финансовое положение), тем меньше она стремиться к созданию семьи. К отношениям без обязательств – да, но без семьи.

Тина: М-да?

Daw: ???

Тина: Про пуговицу… (про статистику скорее соглашусь, нежели буду оспаривать).

Daw: Ну вот видишь, как много ты теряешь. Может быть для начала попробовать…

Тина: А если меня не тянет этому мужчине пришивать пуговицу (они у него все на месте, если только не отрезать предварительно), приносить кофе в постель (ну мы не встречаемся, чтобы свидания продолжались и утром) …

Daw: … значит это не тот мужчина. Или не те отношения.

Тина: Хм, скорее первое, так как с этим мужчиной других отношений мне не хотелось бы.

Daw: Ну вот мы и пришли к единому знаменателю.

Тина: То, что это не мой мужчина? Так просто? Значит, нет мужчины, нет отношений, нет проблем?Наверное, надо поразмышлять на досуге над этим вопросом. Что мы там дальше обсуждаем?

Daw: Дочь.

Тина: Хм, дочь… Даже не знаю с чего начать.

Daw: С того, что любишь.

Тина: Это да! Я ее очень люблю. Это мой единственный ребенок. И нереализованное желание иметь еще детей – все перекладывается на нее.

Она очень сложный человек, может быть, поэтому в наших отношениях все не так просто. Я воспитываю ее одна, у нее есть отец, но рядом его никогда не было, и мужского участия, и воспитания, которое должно быть наравне с женским, она не получала.

Если объективно говорить о ней, то она – красивая, умная и своенравная. В детстве она как все обычные девочки мечтала быть принцессой, играла в куклы, примеряла мои наряды. На ночь я читала ей книжки, мы любили вместе готовить печенье, а по выходным совершали совместные вылазки в парки. было очень здорово в тот период, мы были очень счастливы. А потом дочь взрослела, и уже не было необходимости читать ей на ночь книжки, у меня становилось все больше и больше работы, и мы все меньше времени проводили вместе. Она, в свою очередь, пошла в школу, появились новые увлечения, короче, мы все больше и больше отдалялись, у нас становилось все меньше точек соприкосновения. Все стало еще сложнее, когда у нее начался переходный возраст. Если ей что-то не нравилось, или она что-то не получала, то в порядке вещей было огрызаться, кричать, топать ногами, говорить ужасные слова. Я никогда на нее не кричала, никогда не применяла мер физического воздействия, как-то не было необходимости, она всегда была послушной, а в переходный ее возраст так порой было сложно до нее достучаться.

Daw: А как сейчас?

Тина: Сейчас ей уже девятнадцать. Она повзрослела. Поумнела. И переходный возраст вроде закончиться должен был, но в ее поведении нет-нет, да и проскальзывает заносчивость, чуть что не по ней сразу фыркает, огрызается. Проще стало после того, как у нас появился Влад.

Daw: Это твой мужчина?

Тина: Ее! Причем слово «мальчик» по отношению к нему больше уместно, нежели «мужчина». Ну тут, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Она с ним познакомилась в прошлом году, когда училась в институте на первом курсе, он учился там же на четвертом. В один прекрасный день Кристина привела мальчика к нам домой и спросила, может ли он пожить немного у нас, так как дома ему не комфортно.

Daw: А в чем это выражалось?

Тина: Мне это тоже было интересно! Сразу с расспросами я не стала приставать. И занимать жесткую позицию, что никаких мальчиков с постоянным проживанием у меня дома, тоже. Мало ли какие могут быть обстоятельства.

Daw: Что там говорила твоя подруга про мягкотелость?

Тина: Нет, тут другое. Хотя может быть и это сыграло свою роль. Не знаю. Так или иначе, Кристина прекрасно понимала весь расклад, что при желании я укажу ему на дверь, поэтому поведение ее изменилась. Она стала делать домашнюю работу (которую раньше просто в упор не замечала), стала готовить ужины (раньше у нас на ужин были овощные салатики и фрукты, но «теперь же у нас дома появился мужчина!» (это не мое, это ее высказывание)), и во всем остальном стала мягче, предупредительнее, со мной перестала конфликтовать… Было необычно и удивительно все это наблюдать, мне как будто дочь подменили. Ну, а на деле все просто: мой ребенок влюбился, эх…

Daw: Почему «эх»?

Тина: Когда пригляделась, то поняла, что это не тот человек, которого хотелось бы видеть рядом со своей дочерью. Справедливости ради надо сказать, что он весьма симпатичный молодой человек и не глупый, начитан и может поддержать любую беседу. Думаю, он Кристину этим и взял. Ко всему этому у него была своеобразная философия: философия трутня, если называть вещи своими именами. Но философия преподносилась в весьма оригинальной упаковке.

В свои двадцать два года он учился на пятом курсе, учеба занимала полдня, не больше, но при этом он нигде не работал. Вторая половина дня – это компьютер, интернет и игры. А свой образ жизни он объяснял очень просто: «я делаю то, что хочет моя мама, а она за это платит». Его мать хотела, чтобы он получил образование, поэтому он выполнял ее желание, учась в институте, а она оплачивала институт и содержала его. Он жил с Кристиной (в моей квартире) и ни разу не пропылесосил, не приготовил еду, даже в магазин шел и покупал только себе пиво и при этом ничтоже сумняшеся садился ужинать, ничего для этого ужина не купив. То есть его философия и здесь проявлялась, потому что получалось следующее: «ей (то бишь Кристине) хочется, чтобы я был с ней, поэтому она за это платит». Причем, я ведь тоже попадала в перечень лиц, которые стремятся сделать его жизнь прекрасной: он жил в моей квартире, питался продуктами из моего холодильника, по его философии я таким образом покупала расположение и спокойствие своей дочери. Парадокс, но этот трутень был прав! Только дочь и удерживала меня от того, чтобы выставить его за дверь. Как только я представляла, как из спокойной ласковой девушки она опять превратится в огрызающуюся и недовольную грымзу, то сразу махала рукой и старалась меньше обращать на него внимание.