«У кого-то плохое зрение»,– думал я, обратив внимание на прищур.

Это не имело для меня никакого значения, но мне нравилось замечать подобные мелочи в других людях. Когда-то давно, будучи тринадцатилетним юнцом, я увлекался детективными романами о Шерлоке Холмсе и Эркюле Пуаро, и у первого мне очень понравилась теория о методах дедукции. Около полугода, ходя по улицам, путешествуя в общественном транспорте, да и везде, где только можно, я разглядывал людей и пытался понять по пятнам и помятостям на одежде чем они занимались час-два назад.

Послышался щелчок, а за ним жужжание моторчиков, и ворота начали разъезжаться в разные стороны, но их остановили, когда сформировалась щель, приблизительно равная ширине стандартной двери в подсобное помещение.

Оказавшись на территории имения, я вновь услышал жужжание. Ворота заперлись.

– Пожалуйста, подождите пару минут,– вновь обратился ко мне охранник с прежней сухой вежливостью.– Сейчас за вами придут.

Кивнув, я встал неподалеку и окинул взглядом владения Старика. Они были обширны, большую часть занимал газон, разделявшийся пополам подъездной дорогой, уходившей от въезда до самого дома, больше походившего на замок, сворачивавшей там направо и удалявшейся к другому зданию, вроде бы гаражу. Но большая часть участка была за домом.

Прошло чуть меньше десяти минут, и я заметил, как в нашу с охранником сторону по окраине дороги шла девушка лет двадцати семи. Одета она была, чем-то походя на директрису, в юбку-карандаш цвета марсала и белую, заправленную в нее рубашку с коротким рукавом. Черные волосы были собраны в куль на затылке, а на лице присутствовало минимум макияжа.

Ловко шагая на каблуках, будто модель по подиуму, она приветливо улыбнулась, и образ строгой ледяной дамы, успевший сформироваться за тот короткий промежуток времени, что мне довелось ее осматривать, тут же рассыпался, как карточный домик, попавший под струю воздуха.

– Здравствуйте, Клим.

– Добрый вечер…

– Зоя. Зоя Аллертон. Мы говорили по телефону.

– Ах да, прошу прощения,– я смутился.– Добрый вечер, Зоя.

– Идите за мной.

Развернувшись, она направилась в обратную сторону, цокая каблуками своих туфель о дорогу, и я с секундным опозданием последовал за ней, не прекращая при этом глазеть по сторонам с нескрываемым восхищением. Мне казалось, словно я пришел в гости к какому-то графу.

Поначалу я решил, что мы направлялись в большой дом «замок», стоявший посреди территории, но потом мы свернули налево, чуть не дойдя до огромного фонтана, и направились к другому зданию. Это тоже был дом, только двухэтажный, а не шестиэтажный, как главный, с вальмовой крышей, покрытой сланцевой кровлей, и облицованный красным кирпичом.

Сколько лет я прожил в своем городе, но даже и понятия не имел, что в его окрестностях находится такое роскошное имение!

Войдя внутрь, мы сразу свернули к лестнице, которая вела на второй этаж. Рядом с ней я увидел устройство, чем-то напоминавшее лифт, а на втором этаже заметил вмонтированный в стену пульт управления, имевший лишь две кнопки: поднять, опустить.

Хорошо, что на меня в тот момент никто не смотрел. Я был похож на дикаря Амазонских лесов, которому цивилизованный человек показал телевизор. Впервые в жизни мне доводилось видеть все такое… шикарное. В воздухе буквально витал запах богатства.

Поднявшись, мы прошли по коридору в место «для отдыха». Там стояло два пухлых кожаных дивана, повернутых в сторону камина, с обеих сторон которого располагались книжные полки, уставленные множеством томов (скорее всего коллекционных). Рядом с полками я увидел виниловый проигрыватель на подставке и множество пластинок.

Между диванами располагался прямоугольный стол из красного дуба, а посреди в него была вмонтирована шахматная доска, по бокам которой в специальных выемках вряд стояли фигуры, вырезанные из какого-то камня.

И «место для отдыха» не пустовало. На одном из диванов восседало два человека, мужчина и женщина.

– Присаживайтесь,– пригласила меня Зоя, и мы вместе с ней устроились на втором диване напротив незнакомцев.– Это Фернандо, врач, наблюдающий за здоровьем господина Вирта. А это Тереза, она юрист и поможет нам заключить срочный договор длительностью в шесть месяцев.

– Добрый день, господин Добров,– кивнув, Тереза протянула мне руку.

Молодая женщина была очень красивой. Торопливо и незаметно вытерев о ткань брюк ладони, успевшие немного вспотеть от волнения, я высунул руки из карманов и ответил на рукопожатие.

– Приятно познакомиться.

После я пожал руку Фернандо, и тогда мы, покончив с формальностями, перешли к делу.

Тереза попросила меня представить документы и стала их изучать, в то время как Зоя принялась задавать различные вопросы и смотреть на меня взглядом-рентгеном.

– Скажите, Клим, вы когда-нибудь уже ухаживали за больными? Молодыми, старыми?

– Нет.

– И даже если не брать в расчет работу? Например, присматривали за своей больной бабушкой?

– Нет,– дублировал свой ответ я.– На момент рождения у меня оставался лишь один дедушка, но он скончался, когда мне было три года. От острого миелоидного лейкоза, если не изменяет память.

Зоя кивнула, продолжая меня разглядывать, но вдруг перевела взгляд на стол.

– Вы умеете играть в шахматы?

– Занимался около пяти лет в школьные годы,– вопрос сбил меня с толку, но тем не менее я ответил подробно.– Выиграл за то время с дюжину наград, самая серьезная – второе место в чемпионате города. Получил две ничьи, в то время как победитель, Артем Лебедев, сыграл вничью только с одним игроком – мной в финале. Получился разрыв в одно очко.

– Обидно, наверно,– предположила Зоя, связав ладони пальцами и обхватив ими колено.– Проиграть, при этом ни разу не получив поражения.

– Точно,– я кивнул, улыбнувшись.– Но такие уж правила, победитель должен был быть один. Но зато факт, что никто не одержал надо мной верх, все равно грел душу в тот момент, когда мне на шею повесили серебряную медаль.

– А сейчас как? Потеряли любовь к игре?

– Нет, что вы. Я люблю шахматы, но взросление и новые обязанности забрали все свободное время. К тому же, достойных соперников не так легко найти, мало таких, кто умеет играть, а большинство тех, кто умеет, попадаются на «дурацкий» мат и даже не знают, что такое демаркационная линия.

– Это хорошо,– Зоя была явно удовлетворена ответом.– Господин Вирт тоже любит шахматы. И это мягко сказано. Если вы с ним подружитесь, быть может, он вас даже пригласит в свою мастерскую.

– Итан мне говорил, что он редко играет.

– Да, потому что наш уважаемый Итан входит в группу тех шахматистов, которую вы только что перечислили. Однажды мы с ним сыграли, и я поставила ему мат за пятнадцать ходов. И, чтобы вы знали, себя мне приходится считать полным профаном.

– Все в порядке,– уведомила Тереза, закончив ознакомление с документами.

– Отлично. У меня еще один вопрос к вам, Клим. Что вы читаете?

– Простите?– в тот момент, честно скажу, я по-настоящему опешил. Какого-какого, а подобного вопроса я никак не ожидал.

– У вас же в портфельчике книга, верно?– продолжила Зоя, не выглядя смущенной ни на йоту.

– Д-да,– мне не удалось удержаться от того, чтобы не взглянуть на свой портфельчик. Прямоугольник выпирал совсем немного, но я-то знал, что там лежит. Как собеседница умудрилась заметить это? Ума не приложу.

– Итак?

– Это «Обломов».

– Не слышала о таком, но господин Вирт наверняка знает. А так, вы много читаете?

В этот момент предо мной предстал выбор, и я сделал ставку в сторону честности. Не знаю почему, но у меня было чувство, что Зоя непременно почует ложь, словно акула каплю крови в океане.

– Нет. Я стараюсь приучить себя к чтению, чтобы… расширить кругозор.

– Вы даже не представляете себе, Клим, как хорошие книги меняют людей.

– Извините,– сказал я, окончательно сбитый с толку.– Не хочу показаться грубым, но не понимаю, причем тут это? Разве моя начитанность имеет значение на то, как я буду выполнять работу?