— Может выпьем чего-нибудь? Кофе? — сменила я тему, лишь бы перевести разговор в другое русло, и выкинуть из головы ненужные мысли.

— Можно, только не здесь. Думаю, здешнего пойла с тебя достаточно. Идём, — поднявшись с места, и подхватив мой чемодан, он уверенным шагом направился к выходу, а я, как покорная овечка засеменила следом, понятия не имея, куда мы направляемся.

Да, не такой я представляла нашу первую встречу. И это я ещё не знала, что ждало меня дальше.

Не пророня ни слова, мы дошли до автостоянки, погрузились в его Фольксваген, и в такой же тишине, не считая незримого присутствия мэтра Стинга, на минимальной громкости доносившегося из динамиков, двинулись в неизвестном направлении.

— Я закурю, ты не против? — спросила я, и откуда ни возьмись передо мной появилась золотистая зажигалка Зиппо. Я сделала несколько затяжек, чувствуя, как от обилия никотина, кофе и недосыпа закружилась голова. — Куда мы едем? — стараясь придать голосу бодрость, снова спросила я.

— Тебе понравится, — криво улыбнулся он, и прибавил громкость.

Отель “Лесник”.

2:25 a.m

Жутко уставшая, сонная и растерянная, я сидела в холле маленькой гостиницы, которая, судя по тому, сколько мы до неё добирались, находилась черт-те где. Красный продавленный диван из кожзама неприятно скрипел под моей не маленькой пятой точкой, и единственное чего я хотела, это принять горячий душ и выпить огромный бокал вина.

Что я здесь делаю? В этом городе, в этом Богом забытом отеле, с этим мужчиной… Сейчас я видела только его спину в черном пальто, на котором, словно бисер, блестели капельки растаявшего снега.

— Идём? — обернулся он, и, взяв ключ со стойки и мой чемодан, направлился вверх по скрипучей дубовой лестнице, ведущей на второй этаж.

Проходя мимо стойки регистратора, я поймала ее полный презрения взгляд, который будто говорил: я всё про тебя знаю. И я знаю, чем вы там будете заниматься. “Чушь”, встряхнула головой я, будто выкидывая из головы эти бредовые мысли. Поднявшись на второй этаж мы остановились у номера 13.

— Моё любимое число, — вяло улыбнулась я.

— Я знаю, — ответил он и открыл дверь, которая, будто протестуя, оглушительно заскрипела, — прошу.

Мы прошли в номер, который сильно напомнил мне бабушкину сталинку 80х годов. Старая двуспальная кровать, на которую было накинуто синтетическое покрывало жуткой леопардовой расцветки, тумбочка с дисковым телефоном, светильник, небольшое зеркало, одноместный шкаф (странно, что не сервант). Для завершения этой живописной картины не хватало только ковра на стене с витиеватыми узорами. Маленький современный холодильник “Индезит” белым чужеродным пятном выделялся среди этого барахла.

— Ретро, — улыбнулась я, и бросила сумку на красное кресло, которое, видимо, шло в комплекте с диваном из холла.

— Я знал, что ты оценишь. Это тебе не столица. — усмехнулся Глеб, и присел на край кровати. — Раздевайся. — изрёк он, и сцепил пальцы в замОк.

— Ээ… прости..?

— Или ты так и будешь стоять в мокром пальто?

— Аа, пальто, — нервно хохотнула я, стягивая шарф.

В этот момент в номер постучали, и открыв дверь, придерживая её ногой, в номер вошла регистратор из холла, держа в руках поднос, на котором одиноко стояла бутылка достаточно дорогого красного вина, два бокала, и веточка полузасохшего винограда.

— Простите, всё что было, — виновато пробубнила она. — Ещё, если хотите, есть сыр маасдам…

— Всё в порядке, всего хорошего, — улыбнулся Глеб, явно давая понять, чтобы та уходила.

— Но если сыр…

— Всего хорошего, Верочка, — с нажимом повторил он, и, метнув на меня свирепый взгляд, девушка скрылась за дверью.

— Красное вино, как вовремя. Очень хорошая марка, люблю такое, — я вертела в руках бутылку, лишь бы не смотреть на него.

— И это я тоже знал.

— По-моему, ты знаешь про меня слишком много, — осмелившись, я подняла на него взгляд. Он смотрел на меня в упор.

— Просто кто-то слишком болтлив, — обезоруживающе улыбнулся он, и забрал у меня бутылку.

“Что ещё он про меня знает?” мелькнула у меня мысль, и мне стало немного не по себе, захотелось тут же включить ноутбук, и перечитать нашу переписку.

— Ты можешь пока принять душ с дороги, а потом выпьем вина и немного поболтаем.

Я уставилась на него с долей недоверия и даже страхом. Он предлагает мне почистить пёрышки перед сексом?

— Если хочешь, конечно. Но я могу и уйти, — сказал он, и поднялся.

— Нет… нет, ты прав, я скоро, — выдавив натянутую улыбку я скрылась в ванной, которая оказалась невероятно современной, в отличие от допотопного номера.

Прислонившись спиной к двери, я лихорадочно соображала, что же делать дальше. Абсурд какой-то. Вот выйду я, и что потом? О чём мы будем говорить? В переписке казалось, что у нас столько общего, а сейчас куда-то всё подевалось. Я совершенно не знаю, как быть дальше. От волнения я испытала лёгкий приступ тошноты.

— Ладно, разберёмся… — шепотом буркнула я себе под нос, и включив горячую воду, стараясь ни о чем не думать, быстро разделась, и залезла в полупустую ванну.

Через пятнадцать минут я нехотя, пальцами ноги, выдернула пробку из слива. В жаре меня разморило, и хотелось только одного — спать. Рухнуть на эту большую совковскую кровать, укрыться одеялом, и завтра, желательно, проснуться дома, в Москве.

Выбравшись из ванной, я вытерла ладонью вспотевшее зеркало. Красные щёки, красные глаза, волосы от пара закрутились в мелкие колечки. А ещё я обратила внимание, какая я всё-таки толстая. Жир, казалось, свисал отовсюду: с боков, с живота, откуда ни возьмись взялся второй подбородок. “Нет, секса однозначно не будет!”, с долей облегчения подумала я, и запахнУвшись в гостиничный халат, тихо вышла из ванной.

Глеб стоял спиной у окна и курил. Он снял пальто, тёмный кашемировый свитер с горлом облегал крепкий торс и руки. Сколько ему? Тридцать пять? Сорок? Даже этого я не знаю. Сон как рукой сняло. На тумбочке стояло открытое вино, и два наполненных бокала. Услышав, что я вошла, он обернулся, и выкинув окурок, закрыл окно.

— Какая ты милая, просто чудо, — улыбнулся он, и я почувствовала себя голой.

— Издеваешься?

— Вовсе нет. Я всегда говорю правду. Выпьем? — он кивнул на вино. Мельком я взглянула на висевшие на стене часы — начало четвёртого утра. Рановато для аперитива. Так как в комнате были только кровать и кресло, и выбирать не приходилось, мы сели на край кровати, заняв при этом почтительное пионерское расстояние.

— По-моему, здесь всё скрипит: лестницы, двери, кровати, — попыталась пошутить я, но он не поддержал.

— За встречу?! — Глеб поднял бокал, и мы громко чокнулись.

За первым бокалом пошёл второй, моё напряжение немного спАло, как-то неожиданно завязался разговор. Накинув пальто мы вышли покурить на маленький балкон, с которого открывался вид на густой лес и стоянку, на которой стоял единственный автомобиль — одиноко припаркованный Фольксваген Глеба. Мы стояли прижавшись друг к другу, и любовались зимней ночью.

— Здесь так темно… когда будет рассвет?

— Это полярная ночь, Софи, она здесь почти круглые сутки, — улыбнулся он, и в который раз я ощутила себя глупой школьницей. — Я рад, что у тебя появились какие-то дела в С. и ты прилетела, — выпуская облако дыма, произнес он.

— У меня нет никаких дел в С. Я прилетела к тебе… — тихо произнесла я. Он снова улыбнулся. — Только не говори, что и это ты знал…

— Я знал, — он посмотрел на меня, сверкая огоньками своих нечеловеческих глаз.

Тогда его несовершенная внешность показалась мне невероятно красивой. Мужественной. Дождь прекратился, и крупные легкие снежинки опускались нам на плечи. Мне дико захотелось его поцеловать, но я знала, что этого делать нельзя. Это все вино и адреналин, — внушала я себе, не отрывая взгляда от его губ. Зайдя в комнату, запустив в нее хоровод снежинок, Глеб вдруг засобирался.