Ипатов, озадаченный выбором места свидания, вытаращился на Гену. Однако ответить он не успел. Сзади, откуда-то со стороны кустов, раздалось:

– Бля, пацаны, гляньте! Пидоры, что ли?

Гена и правда стоял слишком близко к Ипатову, и его рука, удерживающая дверь, чуть ли не касалась Ипатовского уха. Да ещё и сам Ипатов весьма однозначно пялился на Гену. В общем, со стороны всё было понятнее некуда.

К ним подошли трое парней. Они остановились чуть поодаль, и один из них осклабившись выдвинулся вперёд:

– Совсем страх потеряли! Средь бела дня обжимаются!

Гена убрал руку от джипа, сделал шаг в сторону от Ипатова и спокойно ответил:

– Во-первых, уже вечер, а во-вторых, мы просто разговариваем.

Парень не унимался. Он окинул взглядом сначала Гену:

– Ты может и просто, – потом кивнул на Ипатова, – а этот пидорок точно спит и видит как тебе отсосать.

Парень противно заржал, и Ипатову стало невыносимо обидно. Обидно, а ещё стыдно. Обидно от того, что он такой жалкий. А стыдно из-за того, что таким жалким его видит Гена. Ипатов не успел понять, почему последнее волнует его больше всего. Его скрутило от мысли, что его унижают именно на глазах у Гены, а он, Ипатов, и слова не может сказать в ответ. И откуда-то тут же взялось желание сделать что-нибудь, ну хоть что-нибудь, чтобы не выглядеть перед Геной ничтожеством.

Вообще, Ипатов никогда в жизни не дрался и как это делается не представлял. В любой другой аналогичной ситуации он смолчал бы и позорно сбежал, но сейчас отчего-то не мог позволить себе этого сделать. В его крови забурлил адреналин, он сжал кулаки и быстро шагнул к парню.

Гена не успел что-либо предпринять, да и вообще не успел моргнуть глазом, как кулак Ипатова врезался парню в скулу. Парень слегка пошатнулся, а Ипатов отдёрнул ушибленную руку и потряс ею. Что делать дальше он не знал. Зато знал парень. Одним уверенным быстрым движением он ударил Ипатова в нос. Ипатов отлетел, упал на задницу и схватился за нос ладонью. Пальцам стало горячо и мокро, но Ипатов тут же забыл об этом. Он раскрыв рот смотрел, как Гена ловко скрутил парня и кинул его на двух друзей, уже спешивших на помощь товарищу, а потом – как уверенно приготовился отражать атаку уже всех троих.

Однако их маленькую потасовку заметили, и от входа в клуб уже бежали охранник и ещё один тренер. С другой стороны парковки быстрым шагом шёл какой-то мужчина, очевидно тоже желавший принять участие в спасении Ипатова и Гены. Нападавшие поняли, что силы неравны, и ретировались с поля боя.

Ипатов поднялся с асфальта. Гена тут же подошёл к нему и окинул встревоженным взглядом:

– У тебя платок есть?

Ипатов оглядел заляпанные кровью ветровку и пиджак и вытащил из кармана упаковку бумажных носовых платков. Гена выхватил её и сам достал один, протянул Ипатову. Приложенный к носу платок стал пропитываться кровью.

– Идём! – Гена обнял Ипатова рукой за плечи и потащил к клубу.

Возле ресепшена стали собираться люди. Завидев Гену и Ипатова, они подошли ближе.

– Я сам ему помогу, – сказал Гена и повёл его в тренерскую.

Там он усадил Ипатова на диванчик:

– Запрокинь голову.

Гена достал из морозилки небольшого холодильника пакет со льдом:

– Специально для таких случаев держим. Приложи.

Ипатов приложил пакет к носу.

– Очень больно? – Гена стоял совсем рядом, нагнувшись к Ипатову и упершись руками в колени, и с участием заглядывал в глаза.

– Переживу, – прогнусавил Ипатов, хотя больно конечно же было.

Гена сел рядом на диванчик, вполоборота к Ипатову, и, всё так же заглядывая в глаза, спросил с мягкой укоризной:

– Вот и зачем ты к нему полез, а, Ром? Так любишь подраться? По тебе, вообще-то, не скажешь.

Ипатов отвёл взгляд:

– Это у меня первый раз. Я до этого не дрался никогда. Сам не знаю, что на меня нашло.

Гена забрал у Ипатова лёд:

– Дай посмотрю, нет ли перелома. – Он начал аккуратно ощупывать пострадавший нос.

Ипатов вздрогнул от прикосновения. Было больно. Носу. А ещё приятно. Где-то там, внутри. От близости Гены, от его заботы, от этого участливого взгляда.

– Всё в порядке, не сломано. Ещё подержи немного. – Гена осторожно приложил к носу пакет со льдом. – Но синяк всё равно будет. На работе скажи, что об дверь ударился. Ты где работаешь?

– В банке.

– Дааа, клиентам в таком виде лучше не показываться.

– Я клиентам ни в каком виде не показываюсь. – Ипатову вдруг захотелось предстать перед Геной в выгодном свете. Драться он не умеет, зато хоть работа нормальная. – Я аналитик. И у меня свой кабинет.

– Ого! – Гена вздёрнул брови. – К какому крутому парню я оказывается подкатил. Теперь понятно, почему ты отказался идти со мной на свидание.

Ипатов с подозрением покосился на Гену.

«Опять издевается? Ну точно. Вон, улыбка до ушей».

Гена продолжил:

– А может всё-таки пойдёшь? На выставку? А?

Ипатов снова разозлился. Он сунул Гене в руки пакет со льдом, вскочил с диванчика:

– Нет! – И бодрым шагом направился к выходу из тренерской.

Почти возле двери у него зазвонил телефон.

– Это я звоню, – раздался сзади голос Гены. – Я твой номер у Оксаны взял. Сохрани себе, а я тебе наберу как-нибудь. Вдруг ты передумаешь и согласишься. Я настойчивый.

Ипатов обернулся, гневно сверкнул глазами на Гену и прошипел:

– Убью Оксану! А номер твой занесу в чёрный список!

Гена снова улыбнулся:

– Не надо Оксану убивать, она хорошая.

Ипатов понял, что это заговор. Против его чести и достоинства. Ну то есть, что над ним точно хотят посмеяться, понял. Он развернулся и вышел из тренерской, громко хлопнув дверью и высоко задрав разбитый нос.

На следующий день Ипатов проснулся каким-то расквашенным и подавленным, почувствовал боль в разбитом носу и вспомнил события минувшего вечера.

Он дошлёпал до ванной и с опаской посмотрел в зеркало. Тут же вздрогнул и отшатнулся. Переносица распухла, а синяк, переливаясь всеми оттенками фиолетового, расползался на щёки и подбирался к глазам. На работе в таком виде появляться точно не стоило, даже несмотря на наличие отдельного кабинета.

– Андрей Семёнович, я заболел. Отравился, – прогнусавил Ипатов в телефон. – Не приду сегодня. И завтра, наверное, тоже.

– Я понял, Ром. Поправляйся. А чего в нос говоришь?

– Побочный эффект.

Попрощавшись с начальником, Ипатов выпил таблетку обезболивающего и рухнул обратно в кровать. Это был четверг, а значит до появления на работе целых четыре дня. Синяк вряд ли пройдёт окончательно, но по крайней мере будет уже не таким ужасным. Да и опухоль должна спасть.

Выспавшись и позавтракав кашей, Ипатов улёгся на диван и завернулся в плед, совершенно справедливо решив, что болеет, и ему можно весь день валяться. Он крутился с боку на бок и раскладывал по полочкам свою жизненную ситуацию.

Вчера на парковке всё произошло слишком быстро, Ипатов не успевал анализировать, а теперь у него было для этого достаточно времени, и он раз за разом прокручивал в голове разговор с Геной.

Поведение Гены выглядело вполне натурально, и его слова тоже. Но Ипатов никак не мог поверить, что Гена и правда решил пригласить его на свидание. Это просто не укладывалось в голове, и Ипатов склонялся к первоначальной мысли, что это розыгрыш. Что Гена с Оксаной решили над ним посмеяться. Даже тот факт, что фитнес-клуб, вообще-то, дорогой и элитный, и что тренеры должны держаться за своё место, а не издеваться над клиентами, его не смущал.

Конечно всё это можно было бы пережить – послать Гену на фиг и продолжить заниматься с Оксаной. Если бы не одно «но». Ипатов отчётливо осознавал, что от Гены его разум туманится, и его уносит прямиком в радужные дали. Он вспоминал, как Гена стоял с ним рядом, совсем близко, возле машины, как сидел около него на диванчике в тренерской, вспоминал его низкий бархатный голос, и по коже бежали мурашки, по телу разливалось томление, и хотелось снова и снова оказываться в непосредственной близости от этого человека. Это было плохо. Совсем плохо. Ипатов с ужасом понял, что начинает влюбляться.