Он достал пузатую бутылку коньяка, поставил на стол два широких бокала, разлил по ним янтарную жидкость и с некоторой долей пафоса провозгласил:

– Ну, за знакомство!

Ипатов покрутил в руках бокал с коньяком и боязливо пригубил.

Алкоголь до этого Ипатов можно сказать и не пил. Не с кем было. Ровесники его на пьянки-гулянки не звали, так что в этом плане он тоже был практически невинен. Бакал шампанского или вина с мамой по праздникам не в счёт.

– Это очень хороший коньяк, – заявил Степан важно. – Смакуй его небольшими глотками, а потом закуси лимончиком. Это у нас аперитив, так сказать. А потом, под горячее, я тебе водочки налью. У меня есть восхитительная водочка. Мягкая, как слеза младенца!

Степан хлебнул ещё коньяка и продолжил:

– Алкоголь – это прекрасно! Он расширяет границы сознания, позволяет увидеть то, что трезвому не дано. Раскрепощает, делает практически другим человеком, заставляет творить вечное! Только в меру надо, конечно.

Под эту проникновенную речь Ипатов допил коньяк и зажевал его лимоном. Внутри потеплело, и Ипатова самую малость повело.

Степан положил ему в тарелку салат и мясные нарезки. Плеснул ещё коньяка.

После второго бокала в голове слегка зашумело, Ипатов окончательно расслабился и улыбнулся Степану.

На столе появилось запечённое мясо и запотевшая бутылка водки. Под горячее Ипатов успел выпить несколько рюмок, после чего Степан вдруг начал читать стихи. Непривычный к алкоголю Ипатов слушал плавную речь поэта и качался на волнах рифм, не особо вникая в смысл. При этом он расфокусированно смотрел по сторонам. Поэт двоился у него в глазах, а кухонные шкафчики подозрительно вращались.

Степан опьянения Ипатова особо не замечал, поймав вдохновение и погрузившись в поэзию. Он убрал со стола и поставил небольшую тарелку с нарезанными яблоками и бутылку виски.

– Это десерт.

– Стёпа, – с трудом ворочая языком выдавил из себя Ипатов. – Я не могу больше пить.

– А ты не пей, просто попробуй. Это шикарнейший виски! Мне его один знакомый художник подарил.

Ипатов сделал глоток. Вниз потекла горячая волна, которая сразу же почему-то начала подниматься вверх, и Ипатов понял, что его тошнит.

Он сполз со стула и держась за стены добрался до туалета, где его долго выворачивало.

«Хорошо хоть успел снять пиджак и галстук» – промелькнуло в напрочь затуманенном алкоголем мозгу Ипатова.

Дверь в туалет он не закрыл, и Степан стоял над ним с озадаченным видом.

– Дааа, что-то ты и правда перебрал. Недоглядел я. Ну ничего, бывает. Сейчас водички принесу.

Спустя полчаса Степан помог чуть живому Ипатову умыться и раздеться и уложил спать в гостиной. Конечно Ипатов тянул к нему руки и едва ли не в любви признавался, но Степан устоял, проявил благородство и бесчувственное тело трахать не стал.

В общем, не получилось у Ипатова с ходу с девственностью расстаться.

Наутро Ипатов выключил будильник на телефоне и с трудом сполз с дивана. В дверях гостиной появился Степан. Он держал в руках бокал с коричневой жидкостью, подозрительно похожей на коньяк.

– На. Тебе надо похмелиться.

– Нет! – закричал Ипатов.

Его снова моментально затошнило, и он побежал в туалет обнимать белого друга.

– Эк тебя развезло вчера. Ты что, совсем не пьёшь, что ли? – спросил Степан, с сочувствием глядя на бледного Ипатова, давившегося кофе.

– Совсем не пью, – подтвердил Ипатов.

– Что ж ты сразу не сказал?

– Постеснялся.

– Ну ладно, я что-нибудь придумаю, – пообещал Степан.

– Рома, ты не заболел? – с отеческими нотками участия спросил Андрей Семёнович, пятидесятилетний начальник отдела, в котором работал Ипатов, стоило тому приехать в офис.

– Нет, – проскрежетал Ипатов. – С другом вчера встречался. Позволил себе лишнего.

Андрей Семёнович рассмеялся:

– Ну бывает! Хорошо, не буду тебя сегодня сильно напрягать.

Ипатов съел очередную таблетку от головной боли, спрятался за монитором и почти до конца рабочего дня вздыхал, проклиная свой неприспособленный к алкоголю организм, испортивший первое в его жизни свидание.

Вечером, когда Ипатов снова шёл по двору, его уже поджидал у подъезда Степан. Он посмотрел на Ипатова как кот на сметану и снова позвал в гости. За день Ипатов успел прийти в себя и был полностью готов к амурным подвигам, а также к новой попытке расстаться с невинностью.

«Может быть хоть сегодня у меня наконец-то будет секс?»

Дома у Степана их, как и вчера, ждал сервированный стол со свечами. Кроме всего прочего, на нём стояла бутылка конька и бутылка вина.

Ипатов попятился:

– Стёпа, я не хочу опять пить.

Степан обнял его сзади за плечи, поцеловал в шею и проворковал на ухо:

– Надо, Ромочка, надо, мой мальчик. Совсем чуть-чуть. Я специально для тебя купил вино. Оно очень лёгкое. Просто немного расслабишься. Ну один бокальчик, для меня, пожалуйста.

«Чёрт с ним. От одного бокала ничего не будет».

На этот раз Ипатов не напился. За весь ужин он выпил от силы пару бокалов вина. Они расслабили его и настроили на лирический лад.

В конце ужина Степан отхлебнул виски и посмотрел в окно. На тёмном небе висела почти полная луна. Степан откашлялся и с чувством продекламировал:

– На небе полная луна.

Она тоскует там одна,

Как тосковал недавно я,

Пока не повстречал тебя.

Ипатову очень хотелось трахаться, Степан в его глазах был просто божеством, поэтому и стихи ему показались прекрасными.

– Ты просто талант! – воскликнул Ипатов.

– Я рад, что ты оценил, – довольно улыбнулся Степан.

Он поставил пустой бокал на стол, подошёл к Ипатову и, подняв его со стула, притянул к себе:

– Иди ко мне…

«Ну наконец-то!»

Ипатов не нервничал и не боялся. Он уже много раз вдоль и поперёк изучил соответствующие сайты и форумы, немного поэкспериментировал с пальцами, так что теорию знал на «отлично». И ему было плевать на ожидаемую боль. Он хотел одного – чтобы это в конце концов случилось.

Ипатов сам потянулся за поцелуем, и Степан его не разочаровал. Накрыл своими губами его губы, осторожно раздвинул их и пробрался языком в рот. Ипатов почувствовал лёгкий привкус виски и яблока. «Ммм… Мой первый поцелуй. А это приятно».

Степан знал, что у Ипатова это первый раз. Он не стал спешить, долго целовал его, медленно снимая одежду с них обоих. А потом уронил на кровать.

У Степана оказалось тело взрослого, хорошо сохранившегося и следящего за собой мужчины. Ипатов любовался широкими плечами, мускулистыми руками, достаточно густо покрытой волосами грудью, подтянутым животом и пришедшим при виде Ипатова в полную боевую готовность большим членом.

Степан лёг рядом и провёл рукой по груди Ипатова, задержался пальцами на соске. Проворковал:

– Ты такой красивый, Ромочка. – Нагнулся и заменил пальцы губами.

Долго сосал и ласкал языком затвердевший сосок, пока Ипатов не начал постанывать и выгибаться. Потом перешёл к другому и накрыл ладонью член, сжал, и Ипатов не выдержал, толкнулся Степану в руку.

Степан целовал его грудь, ласкал языком впалый живот, прихватывал губами и зубами выпирающие тазовые косточки, а потом его губы коснулись члена. Ипатов вздрогнул, а Степан поцеловал головку, потом обвёл её языком и обхватил губами. Ипатов застонал от острого удовольствия. Это было волшебно, восхитительно. Это был первый минет в жизни Ипатова.

«Только бы не кончить сразу».

Степан сосал умело и с удовольствием. Со вкусом причмокивал, поднимал полные желания глаза, ловя взгляд Ипатова. Выпускал изо рта член, дразнил и облизывал языком, а потом брал глубоко в горло, так, что Ипатов сходил с ума. Конечно же долго он не продержался и, выгнувшись, зажмурившись и вцепившись руками в простыню, с громким стоном кончил.

Степан довольно облизнулся и начал неспешно поглаживать бёдра Ипатова, согнул его ноги в коленях и развёл в стороны. Его пальцы подрагивали от возбуждения, когда добрались до плотно сжатого ануса. Он налил смазку и стал проталкивать один палец. Ипатов тут же расслабился, как рекомендовали в интернете, и палец протиснулся внутрь. Он гладил и массировал. Ипатову было приятно, и он, прикрыв глаза, наслаждался вновь зарождающимся возбуждением.