- И зачем я тут нужен?

Она встретила меня в холле, даже подержала мой портфель, пока я снимал куртку. В зале шла репетиция, но было подозрительно тихо. Тут я впервые заподозрил что-то не то.

- Он согласился. – Ответила мне Гуля с улыбкой. – Сам позвонил.

- Кто? – я все еще немного не понимал.

- Витька. Читать согласился.

Это было неожиданным. Я заглянул внутрь. Осторожно, как будто он мог меня увидеть. И он был там. Тихо переругивался с местным постановщиком. Непроизвольно вырвалось хмыканье. Что Витя умел, так это ругаться.

- А я тут причем? – снова повернулся лицом к Гуле.

Она затолкала меня в зал. Я снова бросил взгляд в сторону парня, но вроде бы он не заметил моего прихода. Можно было еще уйти.

- Это я хотела спросить, что ты с ним сделал.

- Ты о чем?

Отобрал у нее свой портфель с бумагами, уставился в сторону сцены. На ней никого пока не было, только уже знакомый мне пес сидел точно по центру у края с каким-то странным устройством вместо привычного поводка.

- Он сказал, что я должна благодарить за это своего дружка.

- Меня. – Догадался я. – Это поняли. Я тут зачем?

- Чтобы посмотрел.

- А он знает, что я здесь?

- Пока нет.

Я почесал голову, размышляя о том, что же мне, бедному, делать дальше. Хотелось остаться, сесть в темном углу и посмотреть на него, послушать. А он сегодня как всегда слегка раздражен, на всех реагирует остро, огрызается. Раньше, в школе, я этого не замечал. Ничего не замечал.

Витю заставили выйти на сцену. Он вышел, Чарли устроился рядом с ним.

- И что? – спросил он так громко, что я услышал.

Ему ответили, он опять начал переругиваться, а я лишь смотрел на это и умилялся. Спор шел недолго, вроде он даже отстоял свое. По себе знал, что терпеть Витю иногда совершенно невозможно. Тут же вспомнил наш последний разговор, его провокационное предложение и мое позорное бегство.

Все затихли, я тоже. Витя тяжело вздохнул, вцепился руками в Чарли и то устройство, которое как раз и предназначалось для собаки-поводыря. Он читал стих. Голос ничем не усиливался и я с середины зала ничего не слышал. Добравшись уже до середины совершенно непонятного мне стихотворения, он замолчал.

- Давай его сюда. – Послышался его разочарованный голос.

Ему дали микрофон. Так вот о чем они спорили! Витя продолжил дальше и меня даже начала переполнять гордость за него. Усиленный голос звучал со всех сторон, и начинало пробирать до мурашек.

Гуля ушла наперед, а я уселся на первое попавшееся сидение. Слушал его, смотрел на него. Все-таки он был чем-то необычным для меня. Он был человеком из другого, потустороннего мира и, что самое странное, я понимал, что он обычный человек, что ничего мистического в нем нет.

Гуля добралась до него, шепнула на ухо несколько слов, он ей ответил и повел головой, как будто пытаясь что-то увидеть. Меня? Мне показалось, что вот-вот он плюнет на все и уйдет. Он и так здесь был как бы через силу. Из-за меня. Он так сказал. Я его как-то убедил. Это было странно.

Он продолжил, как-то особенно, зло. Читал:

- В окнах зеленый свет,

странный, болотный свет…

Я не повешусь, нет,

не помешаюсь, нет… *

Замолчал, протер ладонью лицо, отпустил Чарли. Я привстал. Должно было быть продолжение. Я по интонациям понимал, но он молчал, а потом сорвался и ушел за кулисы. Чарли, как верный друг, побежал за ним. Он, наверное, так обучен был.

И это страшное молчание повисло над залом, которое всегда бывает, когда кто-то психанет, а другим становится не по себе и немного стыдно. Заорал постановщик. Я подбежал к сцене, к Гуле.

- Что ты сказала? – схватил ее за локоть.

- Что ты здесь.

Конечно. И что он тогда? Меня испугался? Сбежал, как заяц трусливый, когда должен был выглядеть нахохлившимся петухом.

- Я поговорю с ним немного.

Я тоже побежал за кулисы. Там я бывал нечасто, но и Витя тоже не мог далеко уйти и спрятаться от меня. Он и не ушел. Сидел в темном коридоре на подоконнике. Его можно было и не заметить и пройти мимо. Я заметил. Подошел близко.

- Что с тобой? – спросил я осторожно и тихо.

Он вскинул голову, посмотрел безжизненными серыми глазами точно в мои. Мне показалось, что он меня видит, но это было не так. Чарли навалился на меня своим теплым боком. Или это я встал еще ближе. Витя почувствовал мое дыхание, отвернулся.

- Не знаю. – Ответил он.

- А я так хотел еще послушать. Мне нравится.

- Я в курсе. Кто тебя позвал?

- Гуля.

Он кивнул. Полез в карман рукой и уже почти достал пачку сигарет, когда я его остановил. Он и не стал слишком сопротивляться. Просто замер, позволив мне отобрать у него сигареты и запихать их обратно.

Нам было отведено пять минут. Нам никто за это время не помешает. Мы целовались. Я не знаю, как это произошло. Мужчины меня не вставляли, а Витя только смеялся надо мной. Я не воспринимал его слова всерьез. И не только те, которые были сказаны язвительным тоном.

Странно. Очень странно все это было, я не успевал испугаться, как он снова притягивал меня к себе. И я отвечал. Было тихо и темно, пахло снегом и сыростью со стороны окна.

- Черт. – Проговорил он, когда я отстранился. – Кажется, я совсем озверел.

Я не хотел его расстраивать. Сделал голос веселым.

- Нормально все. – Ответил я.

- Хм, - он повертел головой, как будто стряхивая влагу с нее. – На меня редко кто клюет. Приходится играть в ручку.

Замолчали, но потом я стянул его с подоконника и толкнул в сторону сцены.

- Иди и продолжай. – Сказал я твердо. – Если тебе так нравится, то я могу уйти.

Витя, особо не сопротивляясь и даже присмирев, вышел на сцену. Мне разрешили остаться и доверили посидеть рядом с Чарли на переднем сидении. Пес периодически посматривал на меня. Мне до сих пор кажется, что все он понимал и, как трепетная мамочка, чувствовал беспокойство за Витю.

А я сидел и понимал уже, что я к нему неравнодушен. Немного пугался, сопротивлялся сам себе, но его голос все разрушал. Я влюбился в его стихи, в его прочтения и потом в него самого. Попытался вспомнить, рассказывал ли он что-либо наизусть в школе на уроках литературы, но моя память тут меня подвела. Я почти не помнил его в школе. Помнил только, что был у нас такой одноклассник и все.

А мог он помнить меня? Он тогда еще видел, мог запомнить мою внешность. Но он же сказал, что ничего не помнит и не сильно собирается вспоминать. Ну, и мне это не надо.

Он сам попросил меня довести его до дома. Видимо, не очень удобно было добираться на общественном транспорте по темным улицам до дома. Витя долго вошкался, порывался что-то сказать, но останавливал себя. Меня это начало раздражать, но я не смел ему что-либо сказать. Сегодняшнее происшествие сотворило со мной непонятную вещь. Я мало чего чурался, и, мне кажется, я мог ради интереса замутить и с парнем. Но тут-то было что-то другое. Что? Любовь? Чушь.

Остановился во дворе на прежнем месте. Витя хотел уйти, но я его остановил, и мы снова принялись целоваться. Как школьники, боявшиеся родителей и боявшиеся зайти за грань.

- Так ты хочешь переспать? – спросил он. – У меня нельзя.

- Поехали ко мне.

- Нет. Я домой пойду.

Я не стал спрашивать у него причины такого поведения. Я не знал, как заниматься сексом с мужчинами и боялся проверять. Договорился, что завтра я заеду к нему и сам довезу до театра.