Рен скосил глаза и тут же отдернулся – Олиа посмотрел прямо на них. Элай немного завис, продолжал глазеть, пока Олиа сам не хмыкнул и не перевел взгляд на своего соседа, спрятав половину лица за кружкой. Элай завидовал – от чего-нибудь тепленького он не отказался бы.

— Ты просто не знаешь его. – Прошептал в ответ Рен.

— Сколько ему?

— Лет?

— Да.

— Двадцать три.

Элай фыркнул:

— Слишком молодой.

— Тая же видел? Напрягся хоть чуть-чуть?

— Жутковато. – Элай кивнул головой. Офицеры прошли мимо соседней камеры, задержавшись совсем ненадолго, и подошли к ним с Реном. Боковым зрением Элай видел, что и Олиа встал как надо, но кружки из рук не выпустил.

— Олиа хуже. – Успел сказать Рен.

Двое омег-офицеров из охраны, завешенные до зубов всякой херней, в суровой форме, с суровыми ботинками, поравнялись с ними. Один тут же сделал отметочку, и, потеряв всякий интерес, пошел дальше, к Олиа и его светловолосому соседу. Второй задержался.

— Эванс, — монотонно сказал он, — после обеда запись на свидание. Джон Ройс. Идешь?

Ну хоть что-то было в этом дерьме хорошее. Родной понимающий Джонни. Его Элаю не хватало. Глотка нормальной жизни. Не псевдозаботы родителей. Джонни был самым верным лекарством. Свой парень. Папа говорил про него, но Элай не верил, что Джонни и вправду припрется.

— Иду. – Ответил он радостно.

— Правила знаешь?

— Да.

Не трогать, не кричать, не вскакивать. Если конечно ты не из семейства сенатора.

Элай заулыбался. Настроение скакнуло вверх, и день стал ярче. Даже мерзнуть перестал. Он увидел, как ему улыбается Рен и улыбнулся в ответ, пропустив уход охраны и команду расходиться и строиться на завтрак через тридцать минут.

— Эванс, — разбил счастье, похожий на что-то ворсистое, бархатное и тяжелое, голос. – Иди сюда.

Это был Олиа. Который спокойно убедился в том, что его поняли, и скрылся в своей камере. Столбом замерли все: Элай, Рен и даже подручный Олиа, оставшийся около входа. Но ненадолго. Рен тут же толкнул его в спину, шепнув:

— Иди, не надо ждать.

Вокруг, по всем трем этажам блока закипела жизнь. Ходьба и голоса – утренняя возня. Элай бы хотел раствориться в этой суете, чтобы не идти на поклон к местному принцу.

Элай слышал, как его сердце бухает медленно и тяжело. Вот-вот сдохнет совсем. Джонни забылся до лучших времен, до обеда.

Но отец. Имя отца его защитит.

Элай почти уверенно зашел в соседнюю камеру. Самую последнюю в коридоре, бежать некуда. Зашел и немного округлил глаза. Он знал, что она большая, но не настолько же. Больше их с Реном жилища раза в три. Причем тут был нормальный стол, и стул с креслом, старый телек, даже коврик и холодильник. И дверь. Приоткрытая дверь в нормальную, черт возьми, ванную! С выглядывающим толчком и краешком душевой кабины. Элай слюни от зависти пустил. За душ бы он и душу продал. С волос можно было банку жира насобирать. И толчок. Не открытое на всеобщее обозрение когда-то белое чудовище.

Олиа присел на кровать. Уже застеленную, в отличие от кровати Элая. Хорошо, хоть сегодня не отчитали за это.

Элай встал перед Олиа и почувствовал себя до ужаса неудобно. Взял в руки кончик косы и начал теребить его.

— Ты долго у меня здесь живешь. – Начал говорить Олиа. – А не могу понять, что у тебя на уме.

— Отсидеть и выйти.

— Спокойно? – спросил Олиа с каким-то намеком.

Тон был совсем ленивым. Тон мелких чиновников. Монотонный и равнодушный.

Элай кивнул, а Олиа поднялся. Они были одинакового роста. Дюйм в дюйм. Олиа встал так резко, что Элай кончик косы выронил от испуга.

— Будешь помогать мне, и слушаться меня – будет спокойно.

— Мне Тай тоже самое обещал. И…

Олиа поймал своими тонкими пальцами косу и Элай заткнулся.

— Только проблема в том, что живешь ты на моей территории. А тут выбор в одном: или со мной, или не живешь вообще. – Казалось, что Олиа на несколько секунд заинтересовался волосами Элая, но потом отбросил косу. – Думай до вечера. Не знаю, что там Рен про меня наплел тебе. Я не убью, не того полета, но плохо может быть. Иди.

Олиа прошел мимо, повернувшись спиной, взял кружку, которую оставил на столе.

— Не надо меня пугать. – Слова у Элая вышли уверенными.

— Я не пугаю. Иди, а то Миша тебя проводит.

Элай не стал ждать, когда его проводят. Вышел сам.

Утро прошло вяло и кисло. Все это напоминало домашние завтраки. Элая заставляли вставать слишком рано, собирать себя в кучу и тоже к восьми спускаться вниз для приема пищи с дорогой его семейкой. Но дома были вкусные шоколадные пирожные, которых здесь к завтраку не пекли – единственное отличие.

Рен молчал. Элай был весь как на иголках. Прислушивался к звукам через стенку, дергался зря. Когда шли на завтрак, обернулся по десять раз, чтобы бросить взгляд на Олиа. Потом на Элая прикрикнули и он вертеться перестал.

Любопытство съедало.

— Расскажи про близнецов еще. – Попросил Элай уже за завтраком. Рену на выдаче дали в дополнение к каше коробочку с творогом. Элай не любил молочное, а этому нравилось. Тай, кстати, тоже питался не по меню. У Элая глаза даже заболели высматривать. А вот Олиа сидел в зоне видимости, и была у него только одна каша, как будто он тут такая же чухня, как и остальные. Если еще и про убранство его жилища не вспоминать. Кашу Олиа еле ел и смотрел в окно, никого не замечая.

— Что именно? – спросил Рен с набитым ртом.

— Кто они вообще такие, откуда, что сделали?

— Я не справочная.

— Что знаешь. – Элай тряхнул головой. Пятнадцать минут оставалось от завтрака. Потом Рен собирался гулять на улицу со всеми. Элаю советовал не выходить. А Элаю хотелось. Как и купить у кого-нибудь сигарет.

Рен облизал ложку, сверкнул глазами.

— У них папа известен в определенных кругах. В неправильных. Точно знаю, что сидел два раза, теперь живет небедно. Связи старые поддерживает. Понял?

Элай кивнул.

— Поэтому Олиа сразу приняли. Ну а там год за годом и подмял все под себя. До Олиа тут мелкие банды были, крупного – ничего. Олиа сбил всех в одну кучу. Меня когда посадили, Тая еще здесь не было. Нил попросил Олиа меня не трогать, Олиа и не тронул. Потом Тай пришел. – Рен приуныл.

— Все плохо так стало?

— Хуже.

— И сколько же Олиа здесь?

— Пять лет. – Ответ вылетел сразу же. – Еще двадцать осталось.

Элай еще раз глянул на грустного Олиа. Не выглядел он злым совсем. Скорее угрюмым и раздраженным. Элаю стало его жалко. Двадцать лет – целая жизнь. Точнее, двадцать пять. Элай бы повесился. Его психика не выдержит этого года – Элай знал – а некоторым четверть века терпеть.

— Что он сделал? – спросил Элай, уже зная ответ.

— Убийство. Говорят, отчим его хотел изнасиловать и Олиа его зарезал. Мне кажется, Олиа про изнасилование придумал, чтобы дали меньше.

— Он красивый. – Элай снова бросил взгляд на копну черных волос, острые ключицы и бледную кожу. – К красивым пристают. Знаешь, сколько раз ко мне лезли? – он слегка улыбнулся и подмигнул. Рен растерялся. – Ладно, давай дальше. Про Тая.

— Разбой. В прошлом марте появился. Говорят, папа их постарался, чтобы они вместе были. Но лучше бы подальше держал.

— Почему?

— Олиа сразу же Тая убить хотел. Так и приказал. – Рен понизил голос. – Потом передумал, когда его уже избили до предела. Я видел. Я не знаю, за что Олиа так Тая не любит. Таю очень тяжело поначалу было, а потом собрал всех обиженных, да смог от Олиа отделиться. Теперь у нас два главаря. И Тай здесь надолго, так что ждем, кто кого.

— Надеюсь, я раньше выйду.

— Год – ничто. – Светло улыбнулся Рен. – Ты радуйся, что это все пробегает мимо. Так к кому пойдешь?

Элай отрицательно покачал головой, занявшись кашей. До окончания завтрака пять минут – мало.

— Зачем обязательно к кому-то присоединяться?

— Чтобы выжить.

— Бред.

— Элай…

— Постой! Если я попрошусь к кому-нибудь, что мне нужно будет делать?