Когда в очередной раз Этьен посмотрел в сторону входа, то как раз увидел, как Генри медленно входит сюда. В джинсах, помятой серой рубашке, висевшей на нем. Только сейчас Этьен заметил, что Генри стал каким-то худым. Больным.

Что он здесь делал? Это было место не для Генри. Он не совмещался с этим никак. Он выглядел здесь как чужой.

Этьен снова услышал свой пульс, вдавился спиной в спинку, притягивая к себе стакан с соком. В горле уже давно пересохло.

— Этот что ли? — Йен безошибочно кивнул в сторону Генри. Генри уже спрашивал что-то у официанта. — Тебя снова ищет. — Йен послал через весь зал кивок, простодушно махнул рукой. — Зачем тебе этот фараон?

— Тебя забыл об этом спросить.

— Увеличишь мою долю? — неожиданно задал вопрос Йен.

— А иначе? — Этьен повернулся на пару секунд в сторону Йена. — Нет, обойдешься.

За спиной у Генри нарисовался грозный альфа. Из охранки Йена, что-то типа телохранителя. Телохранитель не стесняясь носил оружие под полой пиджака.

Этьен отхлебнул своего сока, опустив глаза. Потом достал сигареты, медленно прикурил, потом нервно спрятал ее под стол, еще больше психанул и достал ее обратно.

Телохранитель привел Бартона к их столику. Этьен чувствовал себя неловко. Совершенно. Это было самое страшное чувство для него. Колени трясло, руки тоже, пепел просыпался на пол.

У Генри были круги под глазами, как будто он не спал несколько ночей, Генри был слегка небрит. Генри было чуть за тридцать, а казалось, что все сорок. И еще нервировал этот вооруженный человек.

— Убери своего цербера. — С видимым спокойствием попросил Этьен Йена. — К Максу со всеми вопросами и прессингами. Я все равно ничего не решаю. Сядь, Бартон. — Этьен повел рукой, указывая на краешек полукруглого дивана. Генри сел. Сердце застучало.

— Максу? — Йен улыбнулся, наливая себе очередную порцию коньяка. — Мне не нужен Макс. Ему только кажется, что он все контролирует.

— У него есть доступ к счету. Он заметит.

— Можно обойти его.

— И как же? — Этьен повернулся всем корпусом, чтобы молчавший Генри оказался у него за спиной.

— А ты подумай.

— Напрягаться не хочу.

— Макс много себе позволяет в последнее время. — Йен выпил. — У тебя ума еще маловато, чтобы насылать на меня проверки, а у него как раз. Он и под тебя копает тоже. Глупенький, все еще думаешь, что будет хороший финал? — Йен встал. — Приятного вечера. Банкет проплачен, так что угощайтесь.

Йен схватил со стола еще одну дольку лимона и пошел к выходу, на ходу отбиваясь от одного настырного пьяного омежки. Вооруженный охранник ушел за ним.

Этьен устало прикрыл глаза. Что это было? Йен пытался ему угрожать?

— Я очень устал, Генри. — Пожаловался он. Затянулся и выдохнул дым, покрывая им поверхность стола. — С какого хрена ты здесь?

— Тебя искал.

— Нахуя?

— Боялся, что так и будет.

Генри тоже был уставшим. Вымотанным, изведенным.

— Как?

Генри развернул его к себе. Прикоснулся своими грубыми руками, схватил прямо за лицо. Снова этот его террор.

— Во что ты влез? — со страхом в глазах спросил он. — Во что ты всегда влезаешь?

Этьен сощурил глаза. Выдохнул дым теперь Бартону в лицо.

— Не твое сучье дело, и даже не заговаривай об этом. У меня шрамик от тебя, над бровью прямо. — Генри сощурил глаза, но освещение здесь было приглушенное, шрамик можно было и не увидеть. — Мне вот это все забыть, да?

— Прости.

— Заебись!

Генри снова повернул его лицо к себе. Этьен не вырывался, но состроил такую рожу, как будто собирался плюнуть в Бартона. Но не плюнул.

— У меня, — начал Бартон и запнулся, перевел дыхание, — у меня как будто жизнь поменялась.

— Да неужели? — Этьен прищурился.

— Я не знаю, что я делал, я не знаю, зачем это все. Я только хочу знать, что у тебя все хорошо, что тебе хорошо. Я любви не прошу, я ничего у тебя не буду просить, мне только нужно знать.

— Что?

— Что ты счастлив.

— Я счастлив, так что вали.

— Я боюсь за тебя.

Этьен засмеялся.

— За себя бойся, ладно. Отпусти! — он отбросил от себя руки Генри и отодвинулся на то место, где сидел Йен.

Заиграла более живая музыка, на сцену, покачивая задницей, вышел высокий парень с длинными иссиня-черными волосами. Из танцоров он сейчас был один, остальные куда-то пропали. Но и этого, вероятно тоже омегу, хватало за всех. Даже Генри на него отвлекся. Этьен хмыкнул, съел еще одну большую черную виноградину и очертил пальцем вокруг таблетки кружок по поверхности стола.

— Я запил, — начал рассказывать Генри, — сильно запил. Один месяц попросту из сознания вылетел, какие-то подъезды помню, вонь какую-то. Очнулся в больнице. Это в середине лета было. С работы уже совсем вылетел, да и плевать как-то на это. Поехал сюда, квартиру снял, охранником устроился в тот клуб. Тебя искал.

— Зачем?

Генри пожал плечами.

— Стефан мне твой адрес дал. Я обещал ему, что надоедать тебе не буду, что один раз приду, и если прогонишь, то я отстану от тебя. Я приходил несколько раз, а тебя не было. Соседи сказали, что ты съехал. Я тогда подумал, что как раз в клубе тебя и найду. Соседи говорили, что ты гулять любил. И что у тебя кто-то был.

Этьен подвигал таблетку по столу.

— Что это? — с мольбой спросил Генри.

— Это? — Этьен кивнул на таблетку. — Амфетамин, вроде.

Этьен щелкнул по ней пальцами. Таблетка куда-то улетела. Кто-нибудь приберет.

— Ты подсел? — Генри испугался. Этьена опять это все рассмешило.

— Нет. Пару раз всего попробовал. — Он улыбнулся. Ему сейчас становилось хорошо и без таблеток. — Не ходи, Бартон, по таким местам. Тебе это не идет. И искал бы ты меня еще лет десять, да я тянуть все это не хочу. Спокойствия все равно от этого никакого не было. А теперь работай себе спокойно, я туда больше не приду. И от меня отстань. Надоело все.

— Этьен…

— Свали.

Этьен ожидал многое. Этьен ожидал того, что Генри сейчас разозлится, или начнет его упрашивать о прощении, или попросту проигнорирует все это. Но Генри встал со своего места. Такой нелепый здесь. Небритый, с кругами под глазами, в дешевой одежде. Достал из кармана помятый листочек, положил на стол перед Этьеном, туда, где раньше лежала таблетка.

— Пожалуйста. — Попросил он с тоской в голосе.

Генри ушел. Никто к нему не прилип и никто его не задержал. Этьен нервно закурил, взял бумажку и распрямил ее. Там был номер телефона.

Этьен ушел только через полчаса, по дороге к своему байку выбросив эту бумажку в урну вместе с очередным окурком.

***

Фонари и деревья, сверкающие в их свете своими голыми ветвями. На некоторых еще остались листочки, но их было очень мало. Дождя не было. Был тягучий туман.

Этьен приехал к тому клубу. «Неон», кажется. Этьен забывал их названия. Он стоял на входе, перед стеной со стеклянной поверхностью. Рассматривал корни волос, уже отросшие, некрасивые. Сердце противно и громко бухало в груди. Бухало в такт музыки, доносившейся из зала. Этьен не знал, какой невыносимой может быть его жизнь. Вроде ничего и не было плохого, вроде все шло хорошо, но Этьену казалось, что он подыхает.

Он серьезно боялся подсесть, он за прошедшие недели умудрился притащить к себе домой троих альф, он провонял ими, он пах как шлюха. И ему было на это плевать.

Ему позвонил Стефан, но Этьен испугался и трубку не взял.

Это отрезвило. Этьен купил цветочки, съездил к Сэму.

Потом Этьен поехал к Генри. В клуб «Неон». Больше о Генри он ничего не знал.

Этьену не надо было идти в зал, Этьен только стоял на входе, рассматривал свои волосы, свое замученное лицо и снова курил. Весь день перед этим он проторчал в гараже у Кита, а тот вконец отобрал у Этьена сигареты и спрятал. Сказал, что столько курить нельзя.

— Ты чего здесь отираешься? — не прошло и несколько минут, как его заметили. Не выгнали. Не выгнали из-за дорогих шмоток, из-за знакомой примелькавшейся мордашки.