– Я очень хочу получить портрет матушки, – произнесла Милред, прогуливаясь по саду вместе с отцом. – Крохотный. Хочу положить в кулон. Можно ли это сделать?

Отец молчал долго. Рассматривал зеленые кроны деревьев, наслаждался голубизной чистого неба. И размышлял.

А потом наконец произнес:

– Хорошо, я смогу заказать портрет у художника. Для тебя. Но никто об этом знать не должен. И Лола…

– Я никому не скажу, – почтительно склонила голову девушка. – Благодарю вас, отец.

– Не стоит, – он накрыл ее ладонь своей. – Это вполне понятная просьба. И мне жаль, что раньше я тебе не позволял этого.

Сегодня все обо всем жалели. Но никто не стал жалеть чувств самой Милред.

– Вы бы не могли прислать мне его в академию Грискор? – дополнила свою просьбу Милред.

– Я уверен, что художник справится быстро. Несколько дней. Разве ты не собиралась задержаться у нас?

У нас.

– Меня к себе пригласила подруга, – неловко солгала она. – Гвин Умильтен. Дочь Лорда Севера. Я собиралась у нее погостить.

– Ну что же, одобряю твоих друзей, – улыбнулся отец.

А Милред только мысленно хмыкнула:

«Знали бы вы их поближе, отец, не спешили бы со своим одобрением».

Они в ту прогулку поговорили почти обо всем. Не затрагивали только тему, которая сотрясла всю империю – случай в академии Грискор, который все называли ночью сотен костей.

А уже к вечеру Милред покинула поместье, много раз повторив отцу, что собирается отправиться погостить к Умильтен. И с каждым разом эта ложь звучала все убедительнее и обрастала новыми подробностями.

На самом же деле девушка собиралась вернуться порталами в Конуал. И снять номер в гостинице до конца коротких обязательных каникул.

Оставаться в этом доме было выше ее сил. Но еще больше сил забрало решение, которое она приняла чуть ранее.

«Я больше никогда не вернусь сюда. Это больше не мой дом. Это дом ван Темпф. А я не из них».

Ее решимости поспособствовало еще и то, что Милред не была уверена, сдержит ли она обещание, которое дала Лоле. Сказанные тогда слова не имели срока давности. Демоны жили в душе Милред. И проснуться вновь они могли в любое время. Даже через десяток лет.

И кто сможет обещать, что она не навредит своему брату позже?

Лучше уж держаться подальше.

В тот день Милред получила много ответов. Но только один из них шокировал девушку до глубины души.

Ответ на вопрос, который даже не успел сформироваться в ее сознании. Ответ, который объяснял причину ее природного обаяния. Причину той самой улыбки, перед которой никто не мог устоять.

И ответ был прост, как день. Ведь фамилия рода ее матери – Олт.

Вспышка боли.

Вспышка света.

Вспышка воспоминаний.

Они сменяли друг друга, пока Гвин Умильтен пыталась хоть что-то понять. Побороть волны боли, стекающие по ее изменившемуся телу. Пока она пыталась удержать свое сознание, вырывающееся из ослабевших пальцев.

Пальцев, которые сейчас были увенчаны большими желтыми когтями.

«Кто я?» – испуганно подумала она в какой-то момент.

А потом с легкостью спрыгнула с вершины скалы. И мягко приземлилась в огромный сугроб. Затвердевшая ледяная корка с хрустом сломалась под тяжестью ее тела.

«Игла!» – эта мысль была второй.

Страх потерять меч заставил ее повернуться. Резко и быстро.

«Это подарок отца. Пусть горит в демоническом огне!»

Третья мысль, посетившая ее голову, остановила то, во что превратилась студентка академии Грискор.

Ей больше не нужно оружие. У нее есть клыки, когти, нечеловеческая сила.

Рык в груди родился так быстро. Так легко. А потом превратился в ужасный ледяной вой, от которого вздрогнула округа.

Гвин, или то, во что она превратилась, ликовала.

Эта свобода. Эта сила.

А потом проснулся голод.

Гвин втянула ноздрями воздух и утробно зарычала, уловив запах добычи. Оттолкнулась от осыпающегося снега и прыгнула.

«Так высоко!» – восхитилась она, оказавшись в три прыжка чуть ли не на вершине горы. А потом увидела большого оленя – еду.

Два прыжка. Страх в глазах животного. Горячая кровь. И чувство насыщения. Тепла в желудке.

Она рвала сырое мясо и глотала, высоко запрокинув голову.

«Так вкусно!» – новая рваная мысль промелькнула в голове Гвин Умильтен.

И лишь утолив голод, она замерла.

Небо над головой переливалось из синего в черный, блестело звездами. Ветер приятно ерошил шерсть на загривке. Было так хорошо и так… странно.

«Это не я», – неожиданно для самой себя поняла девушка. – «Боги! Это не я!»

Только с запозданием она осознала, что обратилась к тем самым богам, которых ненавидела всей своей душой. Но больше ей не к кому было взывать. Ведь собственное тело и душа ее подвели. Создали монстра.

Гвин испугалась. Впервые испугалась настолько сильно, что не глядя рванула вперед. Скатилась кубарем по снегу, ударяясь о каменные выступы всякий раз, как не могла найти почву под лапами. Скулила, будто побитая шавка. И всячески пыталась избавиться от чужого тела.

Такого ловкого. Такого быстрого. Такого сильного. Но все же чужого.

А потом появилось воспоминание. Четкое. Яркое. И обескураживающее.

Она взвыла от боли и осознания. От горечи и стыда. И выла до тех пор, пока в горах не зашумели снега, сходя лавиной. Выла и ненавидела себя.

И вой резко превратился в крик.

Боль и вспышка. Холод снега, касающегося кожи. Мелкие судороги, бьющие все тело. И застывающие на глазах слезы.

Гвин Умильтен пошевелилась спустя какое-то время, застонала. Она чувствовала свои руки, ноги, ощущала кости в них так, будто все они горели огнем. Будто все, что было внутри нее, – сплошной огонь.

Снег остужал ее саму.

Валькирия подняла руку, перепачканную по локоть в крови, и с недоверием посмотрела на пальцы. Самые обычные. Человеческие. Без желтых когтей. Без шерсти.

Перевела взгляд и увидела корни дуба, у которых лежал ее меч.

Она вернулась. Но не сама. А с воспоминанием, которое готово было превратить Гвин Умильтен в порошок.

Тишина ночи пугала. Маленькая Гвин пряталась с головой под одеяло, не в силах справиться с бессонницей. Стоило ей только закрыть глаза, как во снах приходили монстры, тянули к ней свои когтистые лапы, рычали в лицо.

Она просыпалась раз за разом, сдерживая крик. Но ночь за окнами оставалась прежней. Не спешила сменяться рассветом.

Гвин села на кровати и медленно высунулась из-под одеяла.

Ей очень хотелось позвать кого-то. Может, стражника, который должен был быть где-то поблизости. Мама говорила, что он всегда готов охранять дочь Лорда Севера.

Но чем мог помочь какой-то посторонний человек, когда ребенка тревожили кошмары?

Помочь способны были только папа и мама. Но вот беда, Гвин знала, что папа ушел в поход. Она сама не так давно стояла на балкончике вместе с мамой и махала рукой удаляющейся процессии. Отец обещал вернуться как можно скорее. Но Гвин знала, что это понятие разнится для нее и для взрослых.

Она тихо выскользнула из кровати и с опаской покосилась в сторону окна.

Девочка понимала, что не должна бояться. Папа не любил, когда она боялась чего-то несуществующего. Чего-то, что нельзя разрубить мечом.

«Хочу, чтобы мама мне почитала», – решила Гвин. – «Ту историю про трех воинов и дракона».

Любимая сказка точно должна была помочь ей уснуть. Избавить от ужасных кошмаров. Потому что они как тот дракон. С виду страшные, но все можно порубить в капусту.

В коридоре Гвин не обнаружила никакого стражника. Он куда-то пропал со своего места. Но тогда малышке это показалось большой удачей. Значит, боги присматривали за ней и поддерживали ее решение.

Плутая по темным проходам, она наконец добралась до родительских комнат и без стука приоткрыла дверь. В гостиной тлел камин, было тепло и уютно. Гвин зевнула, но сонливости не поддалась.