Когда мне было шесть лет я свалилась с бортика в бассейн. Точнее, меня толкнули. Тогда я чуть не утонула. Дно засасывало вниз, впереди виднелась водная плёнка, но я никак не могла дотянуться до неё. Меня вытащили, виновника наказали, но травма осталась. Это чувство отсутствия контроля над ситуацией и животных страх.
Время показывало без пятнадцати минут шестого. Дойдя до раковины, умылась ледяной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Когда не помогло, залезла под прохладный душ.
Вернувшись в казарму, я заметила, что все уже встали и собирались на утреннюю пробежку.
– Кадеты Ибби Рамос и Ева Данн, в зал Совета, – прозвучал приказ нашего командира.
Майор Хант выглядел спокойным и как всегда собранным, словно ночью ничего не произошло.
"Вот бы мне его выдержку"
В зале уже ждали отец с Сицилией и ребята. Командир зашёл вслед за нами, прикрыв дверь.
Если сказать, что отец был зол, то это вовсе ничего не сказать. По кабинетному метали молнии, их буквально можно было ощутить физически.
– Мне даже не нужно спрашивать, кто зачинщик этой выходки, это и так понятно, – разрезал пространство холодный тон отца.
– Да, пап, это я всё затеяла. Ребята здесь ни при чём.
– Во-первых, для тебя я сейчас генерал Данн. Во-вторых, у ребят должны быть свои мозги. Будь они у них на месте, то отговорили бы тебя.
– Я всё равно бы пошла. Они просто не захотели отпускать меня одну.
– Генерал Данн, Ева ни в чём не виновата, это была моя идея. Я…
Не успел Питер договорить, как отец его тут же перебил, стукнув кулаком по столу:
– Не смей прикрывать её! Она думает только о себе, и о своих эгоистических желаниях. Твои геройский жест уважается, но для этого не время и не место.
Я никогда не видела, чтобы отец разговаривал на повышенных тонах, а чтобы выходил из себя, это вообще нонсенс. Всегда собранный и холодный, как айсберг генерал Александр Данн. Тогда в кабинете, оказывается, это были ещё цветочки. А вот они лютики.
– Ситуация за стеной сейчас не очень спокойная. Поэтому ваша выходка могла стоить вам жизни. Вы даже не были достаточно экипированы, про оружие я вообще молчу.
– Генерал, тогда расскажите нам про эту ситуацию, чтобы мы понимали, – притворно милым голоском, произнесла я.
– Перестань паясничать. Я не имею права распространять эту информацию. Когда наступит время, мы вам все расскажем, – и снова мой отец сама собранность. – А сейчас идите на занятия, о вашем наказании сообщит ваш командир. Свободны.
Когда ребята отдали честь, а я сделала наигранный книксен, мы вышли из зала.
Проходя мимо нашего командира, я не удержалась и сказала:
– Вам обязательно надо было рассказывать ему?
Мне уже терять нечего, я и так увязла в наказаниях, так что сна ещё долго не увижу. Поэтому очередной выплеск моего неконтролируемого языка, вообще не считается.
– Да, обязательно. Если не будет дисциплины, то и жизни так таковой тоже.
– Вы могли сами нас наказать, без донесения моему отцу.
– Ева, учитесь отвечать за свои поступки, а если не можете, то и вовсе не совершайте их. Иногда, от наших поступков зависят жизни других людей, – спокойным тоном отбил мой выпад майор Хант.
Он уже ушёл, а я стою в ступоре и не могу понять, что меня так зацепило. Вроде всё верно и по делу, но такое ощущение, что в этих словах был какой-то свой болезненный опыт.
Я виновата, что поставила под угрозу жизни ребят. Но раньше нас отправляли на лёгкие задания и ничего плохого не происходило. Все нужные маршруты периодически зачищали. Бывало встречались пару залётных падальщиков по пути, но это было редко. Команда зачистки работает слаженно и быстро. Как только появляются новые следы жертв, значит, где-то неподалёку обитает зорг. Его находят и тут же устраняют. Или забирают в лабораторию на исследования.
Когда система наладилась и стало спокойней, многие отказались от оружия, выбрав мирную жизнь за стеной. Но находятся и те, кто жаждет острых ощущений. Они выходят за границу, чтобы полазить по заброшенным местам и позаниматься собирательством. Люди немного расслабились, зная, что мы у них есть, и поэтому некоторые стали так глупо рисковать своей жизнью. Но реакция отца и то, что уже месяц как ужесточили охрану, говорит о том, что происходит что-то весьма нехорошее.
Размышляя об этом, не заметила, как дошла до класса, где у нас по расписанию должен быть урок медицины.
– Не хочешь после занятий сходить на рынок? – шёпотом спросила Ибби, пока нам читали лекцию о предотвращении заражения глубоких ран.
– Нет, прости, я себя не очень чувствую. А у меня ещё ночное дежурство сегодня.
– Так нам не сообщили же о наказании.
– Это ещё от Сицилии. Я тебе рассказывала.
– А, да, точно. Где сегодня дежуришь?
– На крыше в восточной части.
– Ладно, тогда удачи. Маякни, если что интересное будет.
– Окей.
Антон, что был до меня на посту, передал мне оружие и другие атрибуты, которые могут пригодиться. На улице начало смеркаться. Небо заволокло тучей и воздух стал серым и плотным.
"Прям как моё настроение", – отметила я.
На других постах по периметру стояли ещё люди. Кадетов, как я, было всего пару парней, остальные были уже солдатами на службе. В общей сложности на крыше дежурило пятнадцать человек. Каждый отвечал за свою зону. А также по периметру стены стоят охранные вышки, на которых по одному дежурному солдату. Ещё есть центральная вышка. В случае чрезвычайной ситуации оттуда подается сигнал бедствия. Раз в три часа на территории двора проводится обход. Связь поддерживаем через рации. Если раньше отчёт шёл каждые три часа, то сейчас каждый последующий час.
Ещё раз проверив свою зону ответственности, я расположилась на парапете здания. Скоро будет закат, но, к сожалению, из-за пасмурной погоды его не увидеть. Когда посчитала все крыши с одинаковыми цветами, пять красных, десять тёмно-зеленых, остальные все грязно-серого цвета, начала всматриваться в улицу, надеясь, и в то же время не очень, подметить какое-нибудь движение.
– Я бы не советовал так сидеть, – раздался позади меня знакомый голос.
От неожиданности я спрыгнула, чтобы отдать честь, обронив при этом бинокль.
– Вольно, – поднимая упавшую вещь, произнёс наш новый командир отряда.
– Пришли проверить на дежурстве я или нет? – принимая бинокль обратно, поблагодарила. – Спасибо.
– Нет, – подходя к парапету, ответил он.
Сухо и кратко. Порой, мне кажется, что он и вовсе предпочёл бы молчать, только служба обязывает.
Наступила тишина, и мне становилось неловко, будто я должна продолжить этот диалог. Мы стояли так минут пять, как вдруг он произнёс:
– С высоты всё кажется таким ничтожным.
– Да, в этом есть какая-то сила, – согласилась я. – Можно вопрос?
– Задавайте.
– Как вы поняли, что мы собираемся за стену? Вы ведь это заранее уже знали, ждали там, где мы выходили.
– Считайте, что это издержка профессии. Подмечать то, что, на первый взгляд, не заметишь.
– Значит, вы заметили обувь под одеялом.
– И то, что вы делали вид, что спите.
Могу поклясться, сейчас я увидела подобие улыбки на его лице.
– На будущее, если будете притворяться, то не забывайте размеренно дышать.
– Спасибо за дельный совет, – усмехнулась я.
За время непродолжительного разговора он ни разу не посмотрел в мою сторону. Или мне так показалось.
[1] Гидрофобия – боязнь утонуть, страх перед купанием, вхождением в воду и плаванием.
Глава 4
Лицом к лицу
Снег покрывает моё тело, волосы, лицо. Чувствую лёгкое покалывание, когда он опускается и таит на коже. Небо заливает оранжевое зарево, а снежные хлопья танцуют в такт ветра. От этого зрелища захватывает дух. Я лежу на крыше в своей любимой позе ангела. И в эти моменты так хорошо и спокойно. Я никуда не спешу, мир остановился. Мимо пролетает птица. Я давно не видела этих небесных существ. Я им завидую. Они свободны и дышат полной грудью. С той высоты мы для них ничто. Мы лишь мелкая крупица этого уродливого мира. Серого и безликого. Небо затягивается тучей и воздух становится тяжёлым.