– Я очень устала, – наконец-то заговорила она, – мне нужно прилечь.

– Да-да, конечно, – я помогла ей подняться, уложила на кровать и накрыла пледом.

– Мне нужно побыть одной, – попросила она.

– Да, конечно! – вновь повторила я и, поцеловав ее, направилась к двери.

– Я очень сильно люблю тебя, доченька! – остановила она меня на полуслове.

– Я тоже тебя очень люблю, мамочка! – я поцеловала её и вышла из комнаты.

События последних дней очень сильно меня подкосили. Всё это время я была рядом с мамой, боялась оставлять её одну. Но сейчас, когда она, наконец-то заговорила и решила отдохнуть, решила немного отдохнуть и я. Едва моя голова коснулась подушки, я тут же провалилась в сон.

Открыв глаза, я поняла, что наступило утро. Тихо встав, я заглянула к маме в комнату. Она по-прежнему спала. Тогда я решила приготовить нам завтрак, чтобы порадовать её. Возможно сегодня она всё же решит поесть. Но время шло, а мама всё не выходила из комнаты. Тогда я осторожно приоткрыла дверь, мама всё ещё спала. Я аккуратно подошла к кровати и легла рядом с ней.

– Милая моя, родная мамулечка! – я поцеловала её в щёку.

И тут меня словно током пронзило. Щека мамы была холодной.

– Мама, – я резко скинула с неё плед и начала её трясти. – Мама, мама!! – неустанно кричала я. – Мама, проснись, мама!!! – но она уже меня не слышала.

В тот миг на меня рухнул весь мой мир, придавив своими обломками. Мир, в котором были мои родные и близкие люди, мои мама и папа. Я сгребла маму в охапку и громко закричала. Мне казалось, что в этот момент всё моё тело пронзили сотни кинжалов, настолько было больно. Я плакала, плакала, но боль не проходила, напротив она усилилась в стократ. Мне казалось, что в этом новом мире без моих родителей мне больше нечем дышать. В мире, где я осталась совсем одна.

Я вспомнила, как в детстве мама учила меня читать, как пела мне на ночь мою любимую песенку про мамонтёнка, как мы разучивали песню «Мама-первое слово», после которой мама целовала меня со слезами на глазах. Вспомнила, как они с папой были на моих утренниках в детском саду, как я выпускалась из школы, а они были рядом. С ними я чувствовала себя в безопасности, в них был мой мир. А сейчас этот мир рухнул. Я не знала, как я буду жить без них дальше. Как смогу дышать, ходить, говорить. Казалось, из меня вынули сердце и душу, оставив огромную пустоту и боль. Дикую, нескончаемую боль. Почему всё это происходит именно со мной? Почему от меня ушли самые близкие и родные люди, мои мама и папа? Почему и за что?

Дальше были похороны, прощание с мамой. Я собрала всю свою волю в кулак, чтобы организовать маме достойные проводы в последний путь. Я стояла у могилы родителей, и смотрела на их счастливые лица, на фотографиях. Вот они снова вместе, снова рядом. Они там вместе, а я тут совсем одна. Они умерли физически, а я тут умерла морально. Мне казалось, что сейчас из меня вынули душу и сердце, что внутри осталась только чёрная непроглядная пустота и боль. Дикая, нескончаемая боль. И если физическую боль можно остановить, приняв обезболивающее, но эту боль заглушить нельзя. И как с ней сейчас справиться я не знала.

Ко мне подходили люди, выражали соболезнования, сочувствовали. Я дежурно кивала им в ответ. Мне казалось, что я умерла вместе с ними, но только зачем-то осталась здесь на земле. Только вот зачем? Я держалась до последнего человека на кладбище, а когда осталась одна, дала волю слезам. Я опустилась на сырую землю, закрыла лицо руками и закричала. Мой крик вышел каким-то нечеловеческим, страшным. Мне казалось, от всего этого станет легче. Но чем больше я плакала, тем больнее мне становилось. Как, как унять эту боль? Как научится жить одной? Как принять, что их больше нет?

– Вот и девять дней прошло, – тихо сказала Карина, помогая убирать мне со стола. – Ты как?

– Не знаю, – я пожала плечами, – наверное, никак! Мне кажется, что всё это не со мной происходит. Как будто страшный сон. Кажется, что я сейчас открою глаза, и всего этого кошмара не будет.

Но мой кошмар не собирался развеиваться или заканчиваться, напротив он стал набирать обороты с новой силой. Едва мы с Кариной закончили убирать со стола, перемыли всю посуду и проводили последнего гостя, как в дверь снова позвонили.

– Ты кого-то ждёшь? – поинтересовалась Карина.

– Нет, – ответила я, направляясь к двери.

– Сомина Виктория Юрьевна? – поинтересовался незваный гость.

– Да, – ответила я, – чем обязана?

– Меня зовут Соболев Павел Николаевич, я прибыл по поручению Костыльского Семёна Вениаминовича.

– Зачем? Папы больше нет, я ему ничего не должна!

– Ошибаетесь, – он даже усмехнулся, – вы должны сию минуту покинуть эту квартиру, так как она вам больше не принадлежит! Семён Вениаминович и так проявил к вам сочувствие, позволив похоронить мать. На сборы вас ровно час, иначе потом вас выставят отсюда силой.

– Да что вы за люди такие! – вступила в разговор Карина, – Видите у человека горе, а вы…

– Не надо Кариш, не стоит! – оборвала я её на полуслове. – Меня здесь больше ничего не держит, а тебе и твоим родным ещё здесь жить! Я сейчас соберу вещи и уйду!

– Слушай, – обратился он к Карине, – подруга дело говорит! Лучше молчи, если не хочешь нарваться на неприятности!

Я молча собрала свои вещи, документы, да альбом с семейными фотографиями и вышла из когда-то родного дома.

– Можно я сегодня у тебя переночую, а завтра вернусь в Москву? – спросила я у Карины.

– Конечно, можешь, о чем речь! – Карина взяла мой чемодан, и мы стали спускаться по лестнице.

Смотреть, как Соболев закрывает на ключ квартиру родителей, в которую я больше не смогу вернуться, у меня не было сил.

– Вы не сможете отсюда уехать, пока не заплатите Семёну Вениаминовичу три миллиона, которые должен ваш отец. – Спокойно, запирая дверь, произнёс мне в след Соболев.

– Что? – не могла я поверить своим ушам. – Я вашему Костыльскому ничего не должна! Три миллиона были за то, чтобы папа вышел на свободу. Папы больше нет…

– А долг есть, – закончил он. – Послушай, девочка, – он приблизился ко мне и взял меня за подбородок, – если ты не хочешь повторить судьбу своих родителей, советую отдать долг как можно быстрее, а иначе.… Ну, ты сама понимаешь! – а затем рассмеялся и быстро вышел из подъезда.

– Да они совсем обнаглели! – начала было возмущаться Карина.

– Не нужно, – вновь остановила я её. – Кариш, ты не могла бы мои вещи сейчас к себе отвести, а мне ненадолго уйти нужно. Я скоро вернусь!

– Вика, не наделай глупостей! – предостерегла меня подруга.

– Всё будет хорошо! – заверила я её и вышла из дома.

***

Я прекрасно понимала, что просто так мне из города уехать не дадут, раз приписали мне этот долг. И мои догадки подтвердились, едва я вышла из подъезда и направилась в сторону остановки. Всю дорогу за мной шёл «хвост», потом он ехал со мной в автобусе, шёл до офиса Костыльского. И сделай я хоть одно неверное движение, он наверняка бы что-то предпринял. Да, я могла сбежать, закружить его по городу и незаметно исчезнуть. Но так я подвергала опасности Карину. Потому что Костыльский мог отыграться на ней, а этого я допустить не могла.

– Ба, какие люди и без охраны! – на распев протянул Костыль, едва я появилась у него в кабинете.

– Ну как же без охраны? – ох язык мой враг мой. – Очень даже с охраной. Ваш верный пёс вел меня до самых дверей!

В ответ на мои колкости он рассмеялся.

– А это, девочка, чтобы ты глупостей не наделала! Денежки принесла? – он развалился в своём кресле. – Ты же понимаешь, пострадали люди, нужно лечение, а из своих денег я платить не собираюсь. Виноват-то в этом твой отец, а не я.

– Да пошёл ты! – крикнула я и швырнула ему в лицо пачку денег.

– А теперь ты пошла вон, мелкая дрянь! – крикнул он. – Даю тебе двадцать четыре часа, чтобы убраться из этого города, а иначе ты пожалеешь, что родилась на свет!

Ничего больше ему, не ответив, я пулей выбежала из его кабинета.