– Мне кажется, его убили, – мечтательно произнес Бакши. – Отравили или еще как… А всем сказали, что от старости помер.

– Откуда ты так знаешь?

– Не знаю. Я так полагаю, и мне от этого легче живется.

Морская пена взбивалась у металлического корпуса и разносилась ровными линиями в серую гладь. Нос корабля прорезал себе в море путь, а оно, играя с ним, противилось, вздымалось. Казалось, под напором бьющего ветра надстройки линкора накренились. Тени, что бежали за ним по водной глади, кривились причудливыми формами. Кузнецов не отрывал взгляд от рисунков света на воде, фантазировал узоры в их линиях. Словно барашки из облачков, только белой пеной по серой бумаге моря. Увенчал сей рисунок силуэт корабля, отмеченный лучами солнца по границе тени. Облик кормы был слишком огромен, он перекрывал собой фок-мачту и казалось, что корабль, завалившись на бок, вот-вот перевернется.

Экипаж скучал по выходу в море. Наслаждаясь своим последним заплывом, матрос Кузнецов с горечью осознал, как большую часть службы провел в доках при напрасном ремонте судна. Трофейный корабль оказался с дефектом. Командование флота отчаянно пыталось залатать «подарок капитализма» и доказать, что при дележке Итальянских трофеев западные партнеры не облапошили Советский Союз, вручая линкор «Юлий Цезарь».

Прикованный ремонтом к берегу, линкор чах. А бесконечные игры в карты, вахты и работы на берегу сушат души моряков. То ли дело минувший поход! И снаряды пошибче поставили к заморским орудиям! Удалось всласть пострелять. Ох, и грохот был на палубе. Еще бы так…

Делу – время, потехи – увольнение. Кому повезло со сменой, вечером после возвращения с плавания, сошли на берег. Кузнецову досталась участь охранять юнцов, что военкоматы заблаговременно прислали на линкор в замену ноябрьским дембелям. Этих мальчиков собрали по илам прудов, да приговаривали, вручая повестку: «Треска, матросом будешь!». Какие из них матросы?! Некоторые и плавать не умеют. Смотрели удивленно на фок-мачту, парус искали. Они на картинках сказок видели, в том месте обязательно у корабля должен быть парус. А его лет сто там нет. Досада одна, а не поколение.

То ли дело, молодцы поколения Кузнецова! Они в десять лет на фронт рвались фашистов бить. Такие Кузнецовы мечтали о битвах, жили грезами о морских сражениях. Минувшим днем матрос Саня вдарил залпом по учебной цели. Надо будет, и по агрессору даст огонь.

Служба матроса Кузнецова на линкоре подходила к концу. Три года он креп морально и физически в строю бравого корабля, среди тысячи себе подобных, приглашенных на металлический борт призывом романтики. Он из тех мальчишек, которые сквозь слезы смотрел в спину уходящим на фронт отцам. Он мечтал о повторении его боевого пути. Оцы являлись могучим оплотом, тем самым поколением, что из разношёрстной массы переплавлены в единый монолит меча. То поколение знало смерть и ее цену. Поколение матроса Кузецова, познало цену жизни. За его радостный детский смех при виде ночного салюта в небе, была заплачена непомерная боль. За тихие вечера под зреющей июльской яблоней в обнимку с Любой, разрывались мрачными годами тысячи снарядов над городами. За возможность спокойно уснуть при печке, бессонно бдел в окопах под Прагой его отец. Настал черед Александра проводить ночи на вахте, охранять покой страны.

Звучит топорно и пафосно! Никому он не нужен в морозную октябрьскую ночь при палубе учебного корабля во внутреннем порту самой сильной державы мира.

Враг больше не подкрадется в четыре утра – его кости сокрушены. Не нужно высматривать с дозорной мачты среди морских волн противника. Его приближение ещё за линией видимости, обнаружит мощный локатор прибрежного контроля. Вражеские самолёты превратятся в труху от ударов зенитных установок. В прицел их орудий смотрят такие же замёрзшие пары глаз, как у Александра.

Но есть боевой расчет. Существует хитрый план, определяющий куда следует направить матроса, дабы он не спал в кубрике. Холодный пост номер восемь, с которого виден берег бьющихся волн, да первые линии домов большого города. Мирно спящего города. Жители этих домов полагаются на несущих в ночи службу матроса Александра и тысячу его товарищей.

А ему и не видно врага. Он молча наблюдает за волнами, выжидая двадцати часов вечера, времени прихода смены.

Нет, он вовсе не халтурщик – отбывающий свой срок на корабле молодой человек. Будучи юнцом-призывником, Александр крутил головой во все триста шестьдесят, когда стоял на вахте. Старался зорко высмотреть коварного врага в засаде. С годами к служилым людям приходит мудрость. Бестолковая суета новобранцев становится не в почете. Опыт военной службы показывает, что враг не появится в момент медленного моргания глазами. Он возникнет из-за спины, при беге в ночи из теплой девичьей постели к линкору «Новороссийск». У такого врага есть имя. Грозный майор Загудаев, что не смыкает глаз сутками, выискивая самовольщиков и дезертиров в порту. Он обладатель феноменальной чуйки на таких оперившихся моряков.

Юнец-новобранец не побежит ночевать с корабля в город, под юбкой у девки. Таким не хватит сил доползти на свою шконку в переполненной каюте на сто с лишним человек. Бывалые матросы, чья служба измеряется в количестве дней до приказа – такие после тяжёлой дневной гребли на корабле, всю ночь не дадут уснуть городу девичьем стоном из-за стенки.

Чего греха таить, на прошлом ремонтном рейде Александр уже убегал от майора с собачьим носом. Той майской ночью матрос со своими друзьями-земляками Герой Исаковым и Валей Помогайбиным чуть не попались коменданту.

«Поймал!» – Загудаев схватил Валентина за ботинок, когда тот взобрался на кованный забор. Ох, и чудеса Помогайбин вытворял на турниках и перекладинах! Уперев локтями в крепкий молодцовский пресс, матрос с размаху зарядил свободной пяткой по щеке коменданта. Рука отпустила ботинок и безвольно упала на щебень доков.

Следом за Валей из укрытия выбежали друзья. Они ловко перескочили ограждение и запетляли между портовых контейнеров с грузом.

– Стой, дурак! – Кузнецов догнал Валентина и, ухватившись за плечи, прижал его к стенке контейнера. – Как ты посмел?

– Ты чего, дурной? – Попытался вырваться Валя.

– Смеешь бить боевого офицера?! Тебе следует просить прощения у товарища майора!

– Сань, тебе девки весь мозг высосали сегодня? – Валентин оттолкнул держащего его друга и последовал за ушедшим вперед Герой.

– Ты мог уйти от погони иначе! – Настаивал Александр.

– Мог, – согласился тот. – Только тогда бы он на тебя, дурака, переключился. На землю списаться захотел?

Александр сжал губы, и махнул кулаком по воздуху.

Полгода прошло с того разговора, а все равно, будучи в увольнении, Кузнецов отводил взгляд, при появлении коменданта. Будто не друг ударил офицера, а он сам.

Майору и не ведомо было о стыде Кузнецова. Долго он еще искал по порту обидчика, но Валю вычислить так и не смог.

У майора Загудаева был длинный, словно собачий, нос. Срабатывал сей удивительный орган за километры на одно единственное вещество – тестостерон. Оно переполняет вены ищущих приключений юношей.

Их можно понять. На флот парни отправлялись за бравыми походами в далёкие порты. За возможностью пальнуть из пушки калибром с коровью голову. А вместо того, капитан первого ранга руководит ими в выплавке вокруг бухты и обратно. Из приключений в комплекте: драйка палубы, муштра на юте, бестолковое перетаскивании тяжеленых боеприпасов.

За упражнения с боеприпасами Александр, наоборот, благодарен мудрому командованию. Пара лет тренировок со смертоносными снарядами на плечах, укрепила хилые детские руки, превратив их мужественные клешни, способные побороться за счастье Родины.

Войны нет. И дело флота – воспитывать мужчин.

Последняя вахта, скоро дембель. Кузнецов поднял взор от нескончаемых волн на город. Там, за тремя домами вглубь, есть подъезд с синей дверкой. Скрипучая, зараза. Она скрывает ступени до третьего этажа. За той дверью живут студентки Зина и Лена. С ними он познакомился два месяца назад, будучи в очередном увольнении, и теперь обдумывал, когда бы поскорее выбиться на свидание.