Кстати, написал их после того, как пережил клиническую смерть во время инфаркта, но тогда врачи сумели, как они говорят, «завести» сердце. А вот на этот раз их рядом не оказалось…

Вы можете сказать – повезло, ему даровали легкую смерть. А я скажу вам – нет. Вот так вот лечь спать и не проснуться – нет более нелепого ухода из жизни. Это что-то из серии сломанных часов – ночью заканчиваются батарейки и утром звонок не раздается. Такой уход как недочитанная или недописанная тобой же самим книга. А нет ничего хуже, когда интересный, увлекательный роман обрывается на полуслове. И хотя мы все с детства понимаем, как он закончится, но все же очень хочется прочитать, прожить его до самого конца, до последнего вздоха. И уйти из жизни достойно.

Всю жизнь я пытался поймать тот самый момент, когда происходит вот это самое отключение будильника. Ты лежишь, о чем-то там думаешь, тебе хорошо, приятно, тепло, но неожиданно приходит темнота и ты засыпаешь. А точнее тебя отключают. Но узнаешь ты об этом только утром, когда вновь подают в твоё тело электричество, и внутри тебя зажигается свет. Но я никогда так и не смог поймать этот момент. Интересно, а кому-нибудь когда-нибудь удавалось это сделать, уловить ту самую долю секунды перехода от бодрствования ко сну? Хотя, наверное, точнее было бы сказать – временной смерти. Ведь, засыпая, мы не знаем, а проснемся ли мы поутру. А вдруг навсегда залипнет в положении «выкл» та самая кнопка!?

Какой дурак! Я думал о том, как засыпаю, а надо было думать о том, проснусь ли я.

Вот говорят, что пожилым людям надо мало времени для сна. Чушь! Они просто боятся заснуть и не проснуться утром. Вот и лежат, ворочаются до утра, прогоняя сон, но рано или поздно он все равно берет верх. Страх и смерть – сиамские близнецы, они неразрывны.

Тем утром Петр, – а теперь меня зовут именно так, – как всегда, проснулся на несколько минут раньше назначенного времени. В ту, предыдущую жизнь, он бы сказал – раньше звонка будильника[2]. Но теперь будильников не было. И телефон, и часы, и даже компьютер, заменял вмонтированный за ухом микрочип, который связывал его со всем остальным миром. Достаточно было перед сном сказать – «разбуди меня в 7 утра», и он посылал утром сигнал в мозг. Все как бы встало на свои места – было понятно, кто теперь отвечает за те самые «вкл/выкл» в организме.

Роившиеся в голове Петра мысли резко прервал визгливый, до боли напоминающий голос его бывшей жены выкрик:

– Ну, что, очухался, алкаш!?

Петр даже вздрогнул от неожиданности.

– Еще раз так скажешь, расчленю и выкину на свалку. Понятно?

– Простите, господин. Хотел поднять вам настроение с утра.

То ли Петр сказал что-то вслух, когда проснулся, то ли кашлянул, но его домашний биоробот воспринял это как указание к действию и вошел в спальню. Петр приобрел его совсем недавно. После того, как он остался один, оказалось, что по дому надо делать кучу дел, которыми раньше занималась жена. Не нужно иметь много ума, чтобы освоить управление разными приборами, которые входят в стандартный набор современного «умного дома». Достаточно было просто произнести нужную команду, и всемогущий чип за ухом передавал ее соответствующему прибору. Скорее всего, Петр решил купить домашнего робота, чтобы в доме появилось хоть какое-то еще пусть и электронное, но живое существо. Пустота и тишина в комнатах угнетала его. Одиночество – цена развода.

На новую модель денег не хватало, поэтому он купил на «блошином рынке»[3] подержанную, уже слегка устаревшую. Предыдущий хозяин напичкал его огромным количеством различных программ, которые, впрочем, не всегда работали корректно и зачастую срабатывали в самый неподходящий момент, вмешиваясь в действия друг друга. Иногда это смешило, иногда раздражало, а иногда даже бесило.

Дроид мог «играть» разные роли, выступая то в роли классического старорежимного британского камердинера, то разбитного русского полового из трактира конца позапрошлого века, то пародировал бывшую жену. При этом его туловище с покрытием типа «хамелеон» мгновенно меняло внешний вид, и он мог предстать и во фраке, и в длинной, перепоясанной веревкой рубахе и мягких сапожках, и в женском халатике.

Петр хотел было поначалу очистить его кэш до заводских настроек, но потом передумал. Робот с искусственным интеллектом и чувством юмора все же лучше обычного скучного электронного болвана. Чего скрывать правду, конечно же, он скрашивал внезапно обрушившееся на Петра одиночество. Человек – стадное животное. Какое-то время он может наслаждаться тишиной и спокойствием, но рано или поздно одиночество неизбежно начинает вызывать раздражение, депрессию, а у кого-то и откровенную агрессию.

Если бы были деньги, то можно было бы купить какую-нибудь модель поновее. Их выбор был огромен. Например, даже подобрать блондинку-роботессу, которая с успехом совмещала бы роли домашней хозяйки и страстной любовницы. Но вот такую Петр точно не хотел – мысль о том, чтобы заниматься сексом с электронной куклой вызывала у него глубокое отвращение. Но многим это нравилось. Петра аж передернуло, когда он об этом подумал.