— Во дворце? — старик окончательно растерялся, обводя взглядом величественное сооружение, в котором бывал несколько раз на важных королевских приемах.

— Именно, — граф не стал пускаться в пространные объяснения. — И… покорно прошу простить меня, но не могу проводить вас лично. Мне бы хотелось побеседовать с Аликс. Мы слишком долго не виделись, чтобы лишать друг друга этого удовольствия, — он перевел взгляд на девушку, которая ловила каждое его слово.

— Конечно-конечно, — Ван Хельсинг раскланялся с зятем и кивнул дочери, после чего поспешил за ожидавшим его лакеем. Тем временем прочая прислуга доставала чемоданы и пожитки, перенося их в королевскую резиденцию. Лошадей распрягли, освободив от дорожной упряжи, и отвели на конюшню.

— А ты пойдешь со мной, — прошептал граф, наклонившись к Аликс, и она невольно вздрогнула от прикосновения. Справившись с собой, прижалась к его плечу:

— С тобой — куда угодно!

Обняв жену за талию, Дракула поднялся с ней по парадной лестнице и повел по коридорам дворца, пустынным и гулким, мимо вытянувшейся в приветствии королевской стражи. Свернув в галерею с большими светлыми окнами, он остановился перед резной дверью.

— Расположимся в моем кабинете, — предложил он, отворяя двери и делая приглашающий жест.

— У тебя есть кабинет в королевском дворце? — Аликс переступила порог и осторожно прошла внутрь. Платье тихо шелестело, наполняя звуками небольшую комнату, обставленную со сдержанной роскошью придворного вкуса. Карминные портьеры опускались на окна, облекая помещение в приглушенный полумрак. Мягкие диваны и кресла покрывала золотая парча с длинной бахромой. Обитые шелком стены украшали картины, изображавшие покойных королей и живописные пейзажи окрестностей Бухареста. Два комода с книгами и бюро из драгоценного эбенового дерева составляли рабочую обстановку кабинета.

— Разумеется, — ответил граф, замыкая золоченый замок и поворачиваясь к девушке, — более того, теперь я здесь живу.

— Ты наместник, верно? — она прильнула к нему, побуждая снова обнять ее.

— Пока да, но на следующей неделе назначена коронация.

— И кто же будет новым королем?

По лицу графа пробежала тень легкого недоумения. Он приподнял брови, словно девушка спрашивала о чем-то странном и очевидном, что совершенно не требовало пояснения. Внимательно изучив выражение мужа, Аликс почувствовала, как холодок потянулся по ее спине: не доверяя предчувствию, она уже знала, что он ответит.

— Но… как? Разве у государя не осталось родственников?

— О ком ты говоришь? — поинтересовался Дракула. — О двоюродных братьях и племянниках, что бросились прочь из страны, едва над ней нависла военная угроза? Полагаешь, я отдам им Румынию после того, как мы защитили ее ценой крови и многих смертей?

— Ведь это не так просто… — Аликс старалась подобрать правильные слова. — Разве смену династии не должен одобрить боярский совет?

— О, он одобрил! — в темных глазах Дракулы полыхнули зловещие огоньки, и он нехорошо улыбнулся. — По крайней мере, те из них, кто сумел прийти на заседание палаты.

Графиня долго смотрела на мужа, а потом покачала головой:

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь. Но можешь не сомневаться, я поддержу любое твое решение.

— Ты станешь самой прекрасной королевой из всех, что вступали на румынский престол, — Дракула притянул к себе девушку и провел ладонью по ее волосам, пропуская между пальцами шелковистые белокурые пряди. Он словно вновь привыкал к ее присутствию, смакуя каждое мгновение, каждое когда-то привычное, а теперь казавшееся обновленным чувство.

— Влад, — глаза девушки мягко светились, отражая отблески полуденных лучей, стыдливо пробиравшихся сквозь опущенные портьеры, — пожалуй, и мне стоит быть откровенной с тобой… Я жду ребенка.

Граф замер и коротко выдохнул, после чего опустил взгляд на ее живот. Вышитый атласный корсет очерчивал тонкий стан графини, не подчеркивая никаких выпуклостей. Бережно коснувшись ее талии, он положил на нее ладонь.

— Сколько? — только и смог выговорить он.

— Почти три месяца, — кротко ответила Аликс, — с той ночи в Карпатских горах.

— Милая, однажды я ожидал этого, но…

Внезапно он улыбнулся, и напряженные черты лица разгладились:

— Но теперь мне не придется просить о наследниках, которые понадобятся румынскому престолу, — граф потянулся к жене, и она обвила его шею руками. — Благодарю за чудесный подарок к моей коронации!

Поцелуй, наполненный невыразимой нежностью, надолго связал их вместе, вытесняя посторонние мысли и эмоции. Горький привкус разлуки растворялся в счастье обладания, нотки былой тоски рассеивались в воздухе — отныне одном на двоих. Ароматы знакомых духов будоражили разум, расходясь по телу сладкими волнами тепла. Подобно мучимым жаждой они пили драгоценную влагу близости мелкими глотками, стараясь насладиться каждой ее каплей.

На мгновение отстранившись, граф произнес едва слышно:

— Александра, как долго мы не были вдвоем?

— Три месяца?

— Вечность…

Постепенно комната темнела и расплывалась, рассыпаясь ненужными отголосками реальности. Сознание больше не воспринимало окружение, открываясь иным чувствам, более сложным, тонким и многогранным, полностью захватившим графа и графиню вплоть до самого вечера.

***

В старинной церкви из красно-белого кирпича, расположенной в королевской резиденции Куртя-Веке, собрался весь цвет румынского общества. Разодетые вельможи, генералы, придворные и высшее духовенство помещались внутри, а именитые купцы и заслуженные горожане толпились в просторном внешнем дворе. Для церемонии восшествия на престол Дракула выбрал именно это место — со времени объединения княжеств Румынии все правители короновались здесь. С раннего утра били колокола, а ближе к полудню началось торжественное богослужение. Воздав почести и молитвы, будущий монарх с супругой степенно проследовали к алтарю.

Смена правящей династии вызвала неоднозначное отношение в рядах столичной аристократии. Одни согласились с необходимостью перемен, другим было все равно, кому служить, третьи восприняли ситуацию в штыки. Приближенные к прежнему роду Брынковяну, в особенности те, кто сам мог претендовать на верховную власть, высказались резко отрицательно. Однако нестройное и неуверенное сопротивление быстро увяло. Кто-то отравился на званом обеде, кто-то невзначай свалился с лошади, а кто-то и вовсе без вести пропал. После того как изрядно поредевший боярский совет единогласно поддержал кандидатуру нового правителя, все недовольные прикусили языки. С армией проблем не возникло — авторитет главнокомандующего, победно завершившего войну с Османской империей, был предельно высок. Не последнюю роль сыграло и предсмертное благословение короля Константина. В простом народе восшествие на престол фаворита и освободителя Румынии приняли благосклонно и с воодушевлением.

Приняв символы королевской власти и накинув опушенную соболями мантию, Дракула низко склонил голову. Под стройное хоровое пение митрополит торжественно возложил на него корону — старинный головной убор из золота и красного бархата, расшитый жемчугом и крупными рубинами. Новоявленный властитель повернулся к жене, опустившейся перед ним на колени, и собственноручно надел на нее венец поменьше. Поцеловав королю руку, бывшая графиня поднялась и вместе с ним выслушала окончание службы.

Вслед за принятием присяги высшими чинами и министрами последовал роскошный пир в королевском дворце. Горожанам расставили столы с нехитрой снедью на дворцовой площади. Празднование продолжалось три дня, после которых Румынское королевство вступило в новую эпоху своего развития и дипломатических отношений с Российской империей и остальным миром.

========== Глава 33. Всем смертям назло ==========

Дни пролетали за днями, рассыпаясь страницами старой книги, в которой время рисовало летопись событий. Прохладная осень, блиставшая золотыми одеждами с кровавым подбоем багряных лесов, постепенно сбросила свои убранства, освободив место равнодушно-тихой зиме. Пушистое снежное одеяло за пару недель накрыло окрестности Бухареста. Разразившаяся летом кровопролитная война постепенно оставалась в прошлом, застревая в памяти клочками воспоминаний, трепещущих листьями на холодном ветру. Пруды и реки затягивало коркой льда, и медленно затягивались раны, нанесенные османским нашествием. В первых числах декабря королева Александра гостила в поместье своего отца. Покрытые морозными узорами окна наполняли гостиную холодным светом, но в камине весело трещали поленья, и домашнее тепло растекалось по комнате, облизывая заиндевевшие стекла и оставляя после себя прозрачные подтаявшие следы.