— Как прикажете доложить? — осведомился солдат, охраняющий вход.

— Поруч… — Гэбриел поперхнулся и через силу выдавил. — Полковник Ван Хельсинг, прибыл по новому назначению указом главнокомандующего.

— Его высокопревосходительство примет вас через несколько минут, — сообщил докладчик, возвращаясь на свое место.

Вскоре Ван Хельсинга пригласили в помещение штаба. Солдат-привратник услужливо откинул полог и опустил за спиной посетителя, едва тот прошел внутрь.

Несмотря на все еще светлый день в просторном шатре царил полумрак. Стены покрывали вышитые гобелены, призванные немного скрасить походный быт, и большие карты с разноцветными отметками, показывающими передвижения собственных и вражеских войск. За полуширмой расположился внушительный арсенал: шпаги, мечи и тонкие изогнутые сабли опирались на деревянную полку. Судя по золоченому блеску гард оружие принадлежало далеко не простолюдинам. Несколько шкафов, в ящиках которых с трудом помещалось бумажное содержимое, и вытянутый стол с высокими стульями завершали обстановку генерального штаба румынской армии.

Возле стола, небрежно покручивая в пальцах перо, сидел Владислав Дракула. Перед ним расстилалась еще одна карта, на которой он делал короткие пометки. Подняв голову на звук шагов, он посмотрел на гостя. «Стабильность — признак благополучия» — отчего-то вспомнилась Ван Хельсингу навязнувшая в зубах фраза. Ни сложные переходы, ни военные действия, ни, казалось, сама смерть не в силах были существенно изменить облик графа. Генеральский мундир с галунами и эполетами сидел на нем так же изящно, как прежде праздничный камзол; длинные волосы аккуратно собирались в хвост, а поза и выражение лица располагали больше к светской беседе, нежели к военному совещанию. Но все же в знакомом портрете появились и новые штрихи. Придворный лоск почти сошел на нет, красивые черты лица обострились, а под глазами пролегли едва заметные тени. Взгляд, и прежде не даривший собеседников теплом, сейчас казался просто ледяным. Место дипломата занял военачальник, за которым чувствовалась почти безграничная власть.

Молоденький обер-секретарь, почти незаметный среди отчетов и донесений, скромно пристроился на другом конце стола.

— Здравия желаю, — сдержанно произнес Ван Хельсинг, бегло осмотрев помещение и убедившись, что они не одни, — ваше высокопревосходительство…

— Здравствуй, — спокойно ответил граф, — оставим церемонии для посторонних.

Достав и развернув приказ о назначении, мужчина положил его перед зятем.

— Мне бы хотелось объяснений.

— Объяснений? — Дракула слегка откинулся на стуле. — Что из написанного здесь тебе непонятно?

— Из адъютантов в полковники слишком быстрый взлет, — с сомнением возразил Ван Хельсинг. — В нашей армии никогда не существовало стрелковых полков, и, создавая такой, ты назначаешь меня его командиром. Можно узнать, чем обязан столь внезапной милости?

— Тебе дали повышение, — невозмутимо пояснил граф. — Чем ты недоволен?

— Мне непонятно, к чему оно. Собираешь вокруг себя доверенных людей или… как поговаривают, ставишь родственников на руководящие посты?

— Надеюсь, ты шутишь, — Дракула удивленно приподнял брови, но глаза по-прежнему оставались бесстрастными.

— Что, по-твоему, мне следует думать?

— Гэбриел, — граф покачал головой, — мы больше месяца ведем войну против превосходящего противника, наши шансы на победу весьма призрачны и тянут скорее на чудо. Наши жизни — далеко не самое ценное, что мы можем потерять, и поверь, подписывая этот приказ, я меньше всего думал об Аликс и ее родне.

Слова зятя походили на правду, и Ван Хельсинг почувствовал некоторую неловкость. Но все же последние сомнения еще оставались, и их следовало разрешить:

— В войсках полно действующих полковников, которые обладают знаниями и опытом и служат не один год. Они окажутся полезнее, чем простой кавалерийский адъютант.

— Не скромничай… Ты один из лучших стрелков Румынии, и именно поэтому я счел нужным перевести тебя в стрелковый полк.

— Командиром?

— Я доверяю тебе, — произнес граф, и его губы тронула едва заметная улыбка. — Разве этого мало?

— После всего, что было между нами? — мрачно поинтересовался Ван Хельсинг.

— После всего, что знаю о тебе, — ответил граф. — Впрочем, если не желаешь принимать командование, то можешь отказаться. Разорви приказ, возвращайся на прежнее место службы, и мы оба сделаем вид, что нашего разговора никогда не было.

Стиснув зубы, мужчина нахмурился. Происходящее категорически ему не нравилось, но Дракула был прав — сейчас действительно не время выбирать должности и сослуживцев. Вздохнув, он глухо поинтересовался:

— Сколько людей под моим началом?

— Около трехсот опытных стрелков. Основная задача полка — прикрывать пехоту и мушкетеров.

Ван Хельсинг молча сгреб приказ обратно, сложил его и сунул в карман. После чего развернулся и, не прощаясь, покинул помещение штаба. Проводив его пристальным взглядом, Дракула вернулся к работе над картой.

Сутки спустя новоиспеченный полковник получил распоряжение собрать и вооружить подчиненный ему полк, разбить на боевые отряды и выдвигаться в расположение крепости Поэнари, которому немедленно последовал.

========== Глава 20. Поэнари ==========

Рассветная дымка низко стелилась по траве, завиваясь тонкими спиралями и мешаясь с земляной пылью, что плясала под ногами воинов и копытами лошадей. Отряд за отрядом, дружина за дружиной грозное войско великого султана Ахмеда III двигалось по степному предгорью, неумолимо приближаясь к Южным Карпатам. В поход выступили затемно, и проснувшаяся заря застала османский строй почти на середине перехода. Побледневшее с рассветом небо окрашивалось в медовые и розовые тона, подсвечивая перья облаков нежными пастельными оттенками. С западной стороны наползали тучи, пока недостаточно далекие, чтобы затмить красоту новорожденного утра. Солнечные лучи скользили по конской сбруе, отражались от тусклого металла осадных орудий и пятнами застывали на загорелых лицах янычар. Взгляды бывалых воинов не выражали ничего кроме спокойной и жесткой решимости: первый военачальник Касим-бей вел их на штурм крепости, которую следовало захватить любой ценой.

Румынская армия продолжала отступать, дразня противника обманчивой доступностью. Казалось, стоит протянуть руку — и можно разить мечом! Но следуя за ней и опаздывая на день или два, Ахмед-хан чувствовал, что его ведет чья-то сильная, непоколебимая воля. Османское войско было слишком велико, чтобы всерьез опасаться поражения, но затянуть военные действия на несколько месяцев или даже лет было вполне реально. Отказываясь сражаться на равнинах, «сын дракона» отходил в пределы горных цепей, где войска султана могли потерять все свои преимущества. Пробираясь по тропам и ущельям, штурмуя каждую сопку и выстилая путь собственными трупами — какую цену пришлось бы заплатить за окончательную победу?

Конечно, они могли остановиться, завоевав две трети страны и выставив прочные кордоны, но наличие вражеской армии под боком в любом случае являлось неприятным соседством. Кроме того, пики Карпат, возвышавшиеся на горизонте, перекрывали выход к северным границам, нарушая планы султана на дальнейшие походы, которые в душе своей он бережно и страстно лелеял. Переговоры исключались, после кровавого подарка под Бухарестом возможность подписать мирный договор канула в небытие. Ахмед не тешил себя иллюзиями, только смерть короля Константина и полный разгром неприятельского войска позволили бы ему примерить титул покорителя Румынии.

Следовало настигнуть армию противника прежде, чем она скроется в горах. Ключевой точкой, в которой еще можно было перехватить инициативу, являлась крепость Поэнари — небольшое старинное укрепление, возвышавшееся над каньоном реки Арджеш. Подобно стражу, закованному в латы неприступных стен, она охраняла главную горную дорогу к трансильванским степям. Вернувшиеся разведчики донесли, что к замку подведен гарнизон, который активно готовится к осаде, но султан не сомневался в своем военном и тактическом превосходстве.