Даже после похищения Ника Джуди не чувствовала себя настолько паршиво. С виду она оставалась вполне спокойной и собранной, помогая Носорожцу и слону Франциско с ошейниками, но внутри ее душа разрывалась на части при виде каждого хищника. Некоторые из них откровенно говорили вслух все, что они думают об этой политике, но не их реакция страшила крольчиху. Страшнее были те хищники, которые смиренно подставляли шею. Их глаза были совершенно пусты, и их движения после процедуры становились какими-то вялыми и меланхоличными. Они покидали департамент, грустно вздыхали и уходили прочь, не оглядываясь.

Особенно Джуди запомнилась семья тигров с маленьким тигренком. Он, не понимая, смотрел на других зверей в ошейниках:

— Папа, папа, а что это такое?

Большой и мускулистый тигр с трудом подобрал слова для ответа:

— Это… это такая игра, сынок.

Тигрица прятала глаза, стыдясь смотреть в глаза сыну. Зверенок радостно запрыгал на лапах у отца:

— Мы будем играть!

Несмотря на то, что зверенок радовался совершенно искренне, никто из свидетелей не мог разделить его чувства. Все смотрели на чистую и незамутненную радость маленького зверя и никто не мог поддержать его слова. И когда Джуди держала в лапах крохотный ошейничек, чтобы надеть его тигренку, ей отчаянно хотелось разломать его на кусочки, разрыдаться и убежать прочь в слезах. Лишь усилием воли она защелкнула замок, оставаясь с беспристрастной мордой. Тигренок протянул лапки к Джуди и спросил отца:

— А почему тетя не играет с нами?

Крольчиха застыла на месте, после чего, не выдержав, выбежала из кабинета, провожаемая сочувствующими взглядами Франциско и Носорожца. Они даже не пытались ее остановить, так как прекрасно понимали, что у нее творилось на душе. Если бы в кабинете тогда находились звери с чутким слухом, то они бы расслышали, как за дверью в уголке рыдает одна крольчиха в полицейской форме.

До конца рабочего дня оставалось полчаса. Капитан Буйволсон сидел в своем кабинете и изучал отчеты по количеству надетых ошейников за день. Он сознательно не привлекал к этому своих подчиненных-хищников, чтобы те не служили объектом презрительных взглядов со стороны тех, на кого надевались ошейники.

В дверь постучались. Не поднимая глаз, Буйволсон рявкнул:

— Кто там еще? Заходите!

Дверь тихо отворилась, и на пороге показалась Джуди, прячущая взгляд в пол. Буйволсон поднял глаза и приспустил очки на носу:

— Хоппс? Ты-то тут чего делаешь? Я же сказал, что после окончания регистрации ты можешь быть свободна.

Впервые крольчиха подняла взгляд — и в нем светилась решимость. И нельзя было даже распознать, что еще несколько часов назад Джуди плакала как маленький зверенок, прячась ото всех в раздевалке полицейского управления:

— Шеф, у меня есть нечто очень важное. Это касается Ника и Барашкис. Я хотела рассказать вам все еще вчера, но вы были не в настроении, а потому я пришла сегодня. Я очень прошу меня выслушать и поверить в то, что я расскажу.

Буйвол отбросил в сторону отчет и показал лапой перед собой:

— Я приложу все усилия, чтобы это сделать. Показывай, что там у тебя.

Джуди забралась на стул перед шефом:

— Сэр, мы с Ником проводили собственное расследование и выяснили, почему дичают звери и кто за это ответственен.

Капитан фыркнул:

— Ближе к делу.

Крольчиха достала из штанов фиолетовую гранулу и положила ее на стол:

— Вот.

Буйвол взял шарик в огромную ладонь и рассмотрел ее поближе сквозь очки:

— И что это?

Джуди запрыгнула на стол:

— Прошу прощения, капитан Буйволсон, за то что залезла с лапами на стол.

Тот скривился, однако ответил:

— Ладно, лис с тобой, рассказывай.

— Помните, мы накрыли Базу, на которой держали одичавших зверей? Тогда еще был арестован мистер Златогрив. Когда мы готовились к штурму той базы вместе с Ником, мы узнали о неких загадочных «ночных горлодерах». Мы думали, что это название банды белых волков, которые охраняли Базу. Но в итоге мы выяснили, что это совершенно не обозначение зверей, — Джуди подняла горошину со стола. — Вот это — «ночные горлодеры». Когда я только поступила на службу в полицию, на второй день я задержала Хорьковица, который украл два килограмма Рапум Лунатикум из магазина сельхозтоваров. Так вот, это были не просто луковицы — из цветков этого растения в лаборатории синтезировались вот эти шарики. При зарядке в пистолет и при попадании в хищника через несколько минут происходило его дичание. Кто-то заказал Хорьковицу выкрасть Рапум Лунатикум, но он не знает, кто именно. Мы с Ником вычислили в подземной лаборатории в тоннеле метро место по производству этой отравы. Держали ее какие-то бараны. Один из них принимал заказ на отравление очередного хищника и заряжал пистолет шариками с ядом. К сожалению, лаборатория была уничтожена взрывом. Вероятно, мы с Ником остановили производство «ночных горлодеров». Мы сумели забрать из вагона ящик, в котором были шприцы, пистолет и запас шариков горлодеров. Мы пытались уйти через зоологический музей, но там нас встретила мисс Барашкис с парой подручных. К сожалению, она обхитрила нас. Ник был ею похищен, а меня выкинули в Тундратауне. Этот шарик — все, что у меня осталось. Остатки из кейса спрятаны в музее.

Буйволсон шумно выдохнул через нос:

— Хоппс, ты меня за идиота держишь? И ты думаешь, что я поверю в этот рассказ? Ты понимаешь, что сейчас ты предъявляешь голословные обвинения мэру города, используя в качестве улики лишь какой-то фиолетовый шарик, который я могу за несколько центов купить в магазине фокусов и приколов?

— Разумеется, вы правы, капитан Буйволсон. При помощи одного шарика обвинения предъявлять глупо. Но у меня есть более весомое доказательство моим словам. Возьмите эту флешку и откройте видеофайл на ней.

Капитан молча взял протянутую крольчихой флешку, вставил ее в своей компьютер. Найдя требуемый файл, Буйволсон запустил его. Все то время, что проигрывалось видео, тот сидел с каменной мордой, и лишь кадры видео отражались в его очках во время просмотра.

После окончания записи буйвол сжал кулаки:

— Кто сделал это видео?

— Один волк по имени Лекс, который работает… точнее уже работал смотрителем в музее. Он задержался после смены и случайно стал свидетелем случившегося.

Буйволсон надолго замолчал, глядя в экран монитора. Его глаза бегали по экрану, словно он пытался переваривать все, что услышал и увидел. Его следующие слова были тихими, но отчетливыми:

— Где этот свидетель?

— Я… я спрятала его. Я знаю, что вы меня сейчас убьете за нарушение дисциплины, но я не решилась приводить его в полицейский участок, чтобы на него надели ошейник. Он и его видео — самые важные свидетели, и я не могу позволить, чтобы с ним внезапно что-то случилось из-за ошейника.

К удивлению Джуди, Буйволсон остался спокоен:

— В твоих словах есть логика, Хоппс. Что же, это более весомый аргумент, в который я уже могу поверить. Но есть одна проблема — мы не можем пока что-то поделать.

Джуди посмотрела на капитана расширенными от удивления глазами:

— Но сэр, почему? Разве этого недостаточно, чтобы предъявлять обвинения? Видео и препарата недостаточно?

— Если бы это было обвинение в сторону простого жителя Тундратауна — более чем достаточно. Но речь идет о мэре. Златогрив был арестован, потому что был пойман на месте преступления, пусть я и понимаю сейчас, что он не виновен в дичании хищников. Барашкис это видео может обставить как монтаж, сделанный обиженным хищником — и мы не сможем доказать обратное.

— Сэр, но нельзя же просто так оставлять это без внимания!

Буйволсон вздохнул и встал из-за стола:

— Чтобы обвинить Барашкис, нам нужно найти тот кейс, который она унесла из музея, и найти твоего милашку-лиса, если он действительно держится где-то у Барашкис. Кстати, где ты спрятала волка? У Барашкис достаточно ресурсов, чтобы найти его.