***

Клэю очень не хотелось идти на похороны Руби, потому что вид в гробу любимой жены, которая буквально несколько дней назад ласково обнимала его после концерта и шептала ему на ушко приятные слова, угнетал его до невозможности. Однако, пересилив себя, лев все же пришел увидеть свою Руби в последний раз, понимая, что не может поступить иначе.

Пока священник, стоя перед вырытой могилой, читал молитву над лежащей в гробу Руби, Клэй молчал. Все его слезы закончились в больнице, и больше его не тянуло плакать. Его отрешенная морда смотрела перед собой пустым, лишенным всякой жизни взглядом. Если бы посторонний увидел бы такого Клэя перед собой - он бы точно мог подумать, что видит перед собой мертвеца, по ошибке стоящего прямо и дышащего медленно и тихо.

Когда гроб был опущен в могилу, и в нее стали сбрасывать землю, Клэй чувствовал себя так, словно его хоронят вместе с Руби. И поэтому, когда церемония прощания и похорон закончилась, можно было с уверенностью сказать, что прежний Клэй Кэллоуэй остался в могиле на кладбище Оук-Ридж вместе с Руби. Оттуда шла лишь оболочка, смутно напоминающая известного рок-певца.

***

Домой Клэй пришел с твердым решением повеситься. Но твердое решение не означало твердую способность выполнить задуманное. Сильно дрожащие, как у старика, лапы, с трудом смастерили петлю, и Клэй уже встал на стул, накинув себе веревку на шею. Один шаг - и все кончено.

Он уже занес лапу, чтобы сделать шаг вперед, как вдруг увидел на стене фотографию Руби, сделанную еще пять лет назад, когда она была здорова. Клэй сделал ее, когда они были на отдыхе в Альбукерко. На ней широко улыбавшаяся Руби, сверкая клыками, держала в лапах плюшевого мишку, которого Клэй выиграл ей в тире, и подпись маркером внизу гласила: “Клэй, ты лучший!”.

Клэй медленно поставил лапу обратно на стул, после чего сдернул петлю у себя с шеи, сорвал веревку и швырнул ее в горящий камин, зарычав на весь дом и вкладывая во весь этот рык боль, страдания, ненависть и скорбь, которые его тогда снедали.

Больше попыток самоубийства Клэй не предпринимал.

***

Стоило ли говорить, что Клэй сразу же отменил все запланированные концерты и выпустил публичное обращение на своей официальной странице, в которой уведомил, что завершает карьеру музыканта и больше никогда не вернется на сцену. “Без моей Руби не существует Клэя Кэллоуэя. Прощайте и спасибо за все”. Именно этими словами лев закончил свое послание.

Вернувшись в свое опустевшее поместье, Клэй превратил его в настоящую крепость, огородив ворота колючей проволокой, насадив непролазные заросли по дороге к дому - все для того, чтобы больше никто не трогал его. И там он жил в гордом одиночестве, окруженный фотографиями и вещами Руби, включая ее инвалидное кресло, выкинуть которое он так и не смог, хотя оно и стало для него символом ее смерти.

С годами скорбь Клэя несколько поутихла, и он даже начал облагораживать территорию вокруг дома, запущенную из-за лени и нежелания льва отвлекаться на подобные мелочи. Тем не менее, верный своему прощальному письму, Клэй не давал интервью, не выступал публично и не написал ни одной новой песни. Так закончилась вторая глава его жизни - жизни вместе с Руби.

========== Глава 3. И я все бежал, и я все полз ==========

Автомобиль с Бастером Муном и Эш остановился перед знаком «Проход запрещен», прибитым прямо к дереву у лабиринта непролазных зарослей в стороне от основного шоссе. Коала с опаской посмотрела на зеленое переплетение густых ветвей впереди:

— Даже не представляю, как мисс Ползли смогла так бесстрашно пройти к мистеру Кэллоуэю. Я бы развернулся и уехал уже сейчас!

Эш, дикобразиха, тряхнула иголками на голове:

— Мистер Мун, сворачивать некуда. Если мы не сможем пригласить Клэя Кэллоуэя участвовать, Джимми Кристал просто порвет нас. Вам и так пришлось врать, что Кэллоуэй знает вас и согласился участвовать. Еще одну ложь он нам не простит.

Бастер вышел из машины, боязливо поправив бабочку на белоснежной рубашке:

— И то верно, Эш. Что ж, пойдем.

***

Спустя десять минут полосы препятствий по практически непролазному бурелому, плотным веткам и густой листве, Эш и Бастер вышли наконец-то к высоким железным воротам, опутанным по верху колючей проволокой. Дикобразиха радостно улыбнулась, показывая пальцем вперед:

— Мистер Мун, смотрите, он здесь! Клэй Кэллоуэй, настоящий!

Вдалеке за оградой, под ветвями большого дуба, рядом с красным мотоциклом сидел на коленях постаревший лев с седой, но все еще пышной гривой. Не каждый бы смог узнать в нем бывшую звезду львиного рока, гремевшую на весь мир, не вглядевшись внимательно в его глаза, еще хранившие в себе отзвук тех далеких времен. Тот, чье имя когда-то знали и любили во многих странах мира, просто сидел и чинил свой любимый байк — то немногое, что у него осталось с тех времен, когда Руби была еще жива.

Мун подошел к воротам поближе и, набрав в легкие побольше воздуха, крикнул:

— Мистер Кэллоуэй! Мы пришли поговорить с вами, это очень важно!

Со стороны дуба раздался недовольный и хриплый голос:

— Пошли вон отсюда, я не желаю ни с кем разговаривать!

— Но сэр, это очень важно! Мы не займем больше пяти минут вашего драгоценного времени!

Полностью игнорируя обращение, Клэй продолжил невозмутимо чинить мотоцикл, достав из ящика новый гаечный ключ. Эш крикнула вслед за Муном:

— Сэр, если вы не согласитесь выйти к нам — тогда мы пойдем к вам!

Бастер и Эш двинулись в сторону ограды, намереваясь пролезть сквозь прутья, как вдруг Клэй встал во весь рост:

— Не подходите к ограде!

Но было уже поздно — ток, проведенный через решетку, заставил Муна и Эш, схватившихся за прутья, упасть на землю перед воротами. Последнее, что помнил Бастер Мун — как его подхватывают и поднимают, словно невесомую куклу, и куда-то несут.

***

— Мистер Мун, очнитесь!

Бастер скривился, услышав голос Эш, однако с трудом открыл глаза:

— Где мы?

— Мы в доме у мистера Кэллоуэя.

Бастер понял, что лежит на диване, накрытый пледом. Желая снять его с себя, коала почувствовала жжение в ладонях и увидела, что они покрыты бинтами, а кожа под ними чувствовалась так, как будто побывала в огне.

— Ты что, говорила с ним, Эш?

— Да, как раз обсуждали участие в нашем шоу. Он сказал…

Позади них раздался недовольный рык Клэя, который все это время сидел в кресле перед огнем:

— И он сказал, что нет. Даже спустя миллионы лет.

— Но сэр, послушайте! Это важно. Вы даже не представляете, какое значение будет иметь ваше возвращение на большую сцену!

Клэй оборвал его предложение рыком:

— Нет. Я ушел пятнадцать лет назад не для того, чтобы какие-то хилые коалы в моем доме предлагали снова выступать на сцене. И да, забери. Твоя подруга оставила кое-что на моей земле.

Лев бросил Бастеру на плед искусственный глаз мисс Ползли, который та случайно потеряла у ограды поместья Кэллоуэя, спасаясь бегством. Грузно расправив плечи, Клэй шаркающей походкой вышел из комнаты, бросив за спину:

— И чтобы утром вы уехали отсюда.

Кэллоуэй оставил Эш и Бастера в одиночестве, и некоторое время единственным звуком в комнате были потрескивающие в камине дрова. Опустив плечи, Эш грустно произнесла:

— А ведь мистер Кэллоуэй всегда был моим кумиром. Никогда не думала, что моя встреча с ним будет такой грустной и не принесет мне никакой радости.

***

На следующее утро, когда Клэй Кэллоуэй проснулся и пошел поливать цветы на границе участка, он с раздражением понял, что непрошенные гости еще не покинули его дом, а топчутся на участке, словно ожидая, когда он подойдет ближе. Разумеется, это не могло не вызвать в нем вспышку недовольства:

— Я велел вам проваливать из моего дома утром. Я непонятно выразился?

Мун обескураженно молчал, не зная, что сказать, поэтому в тот раз говорила только Эш:

— Вы заперлись здесь и больше не играете, потому что потеряли свою жену?