Урок физики начался как обычно, только Джордж казался чрезмерно озабоченным, бесцельно перемещал книги по столу и пытался что-то найти в ежедневнике. В правой руке он в первый раз за все месяца теребил чётки и несколько раз заходил в лаборантскую и с рассеянным видом возвращался в класс. Начался урок, и никто не мог понять, что произошло. Ненависть, равнодушие всегда сменяются тревогой, ведь разрушается то, что стало таким привычным. Привычка, нормальность – самые строгие табу на свете. Разрушив их, порой, можно разрушить и человека.
«Неужели его это всё так взволновало? Ум-м…» – подумала про себя Маша и подняла бровь. Горящая боль в душе сменилась напускной надменностью и спасительной гордостью. «Я сейчас скажу о вашей вчерашней работе» – произнес физик невнятно, опустив глаза в журнал. В руках он продолжал теребить чётки, бусинку за бусинкой. Джордж удалился в лаборантскую. Было слышно, как зазвенел стакан, в который полилась вода. Дыхание прервалось, всё её тело словно превратилось в слух.
Через пару минут Джордж вернулся ободренный, в глазах светилась отработанная уверенность. В руке была стопка тетрадей. Проведя чёрным пальцем по светлому столу, он наклонил голову. Пара длинных прядей свалились на лицо, распушившись кисточкой. «Все эту работу написали плохо, очень… Я даже не думал, что Маша так напишет (он поднял голову и посмотрел Маше в глаза скорее с жалостью, чем с огорчением). Может что-то вчера случилось или я дал не те задания? Вам осталось учиться до конца года буквально 3 месяца, что же вы… Я ничего не поставлю, будем переписывать, а листочки ваши из тетрадей уберём… Или кто-то не верит, что у него два?» – произнёс Джордж. Встал сосед Маши: «Я не верю, что у Маши два!». Он горел возмущением, что даже его зелёный цвет лица казался ярче. Как адвокат на суде, сосед готов был биться до последнего. Маша улыбнулась и сказала, повернувшись: «Будь уверен… Два у меня!» – и закусила губу. Кончился урок, ученики собрали вещи и вышли из кабинета, а Маша осталась на месте. «Что сидишь?» – произнес Джордж, смотря на неё блестящими от недоумения глазами, словно ожидая продолжения вчерашней истории. «А вы не скажете, что не правильно в моей работе?» – робко произнесла Маша. «Насчёт чего?» – Джордж улыбнулся и подошёл к Маше. «У меня ещё урок, извини… те… кх-м», – взяв сумку проговорила Маша, столкнулась с физиком плечом и выбежала из класса, чуть не потеряв туфельку. А ведь могла получиться настоящая сказочная история!
Всё в школе мелькало в глазах. Её переполняло чувство радости, свершившегося чуда. Маша понимала всю только поверхностную часть, радостную, полную блеска. Домой она бежала, поднимая ногами снег, как в детстве. Клубы снега, то подымались, то оседали на сухую, торчащую зубцами, траву. Серые пятна облаков исчезли, и яркое солнце светило в лицо. Только придя домой, сняв длинные чёрные сапоги и обнаружив, что дома никого, Машу одолел ужас. Тонкие серебристые струйки слёз стекали по её щекам. Стирая их ладонью, она задыхалась, как рыба, вытащенная из воды, хватала воздух и не могла надышаться. Не став ничего есть, повалилась на кровать, обхватив голову руками, ногтями впиваясь в кожу. Еле открывая рот, она бормотала, не видя за пеленой слёз ничего: « Он меня пусть и любит, пусть… кх… но мне не легче! Он учитель, а я, а я… Господи! Что так не справедливо!!! А… я… уче-ни-ца!!! Что мне делать???». Сжимая в комок одеяло, Маша лежала на мокрой от слёз подушке и дышала очень резко, будто что-то перекрыло дыхание, впиваясь острием в каждую клеточку. Жёсткий ком встал посреди горла, спускался вниз к сердцу и давил всё больнее, переходя в душу. И в этот момент в памяти всплывал он, тот самый единственный и неповторимый. Чёрные руки стучали по столу, отбивая ритм музыке. Бело-голубоватые белки переливались… Он твердил: «На счёт чего? На счёт чего?». Тело Маши нервно вздрагивало, тепло, не заметно откуда, прошло в нос, пробежало по горлу, и в душе что-то булькнуло. Она не могла ничего объяснить. Слёзы прекратились, стало так хорошо, что хотелось бежать на край света…
Часть 5
Оставшиеся месяцы учёбы текли стабильно… Маша больше не писала нелепых записок, пытаясь смириться, что он учитель. Ей хотелось вытравить его из души, оставить лишь картинкой на память, лишиться того, что освещало её, когда он смотрел ей в глаза.
Однажды в один весенний яркий день, Маша шла через маленький лесок, как, впрочем, ходила все эти года. Капель завораживала слух, расписывая воздух невидимыми красками. Очарованная чудесной погодой, она не слышала ничего. Неожиданно донёсся лай собак. Маша остановилось. Её затылок покрылся мелкими мурашками и страх заставил её повернуться. Скованные движения, брызги, лай… Каждое ощущение резко отдавалось в сознание. Не успев закричать, Маша почувствовала, как мощная челюсть сдавила её ногу, горячим железом разрывая кожу. Огромный ротвейлер тряс мордой из стороны в сторону, и вместе с ней тряслась её нога. Всё тело было в таком состоянии, будто по нему провели ток. «Нет! А-А-А!!!!!» – закричала она, пытаясь мешком со сменкой ударить собаку посильнее и отогнать. Но от этого собака ещё больше озверела и впивалась своими зубами всё глубже. Пару минут длился кошмар, но время тянулось часом, замедлившись, стенографировало каждый момент, каждый волос на квадратной морде животного. Собака только откликнулась на голос хозяйки и отпустила ногу. «Пушок! Иди сюда моя прелесть!» – позвала хозяйка, и Пушок исчез, словно его не было.
До школы недалеко, буквально десять метров, но и они растянулись, как до этого остановилось время. Голова Маши кружилась, нога онемела и всё расползалось чёрными линиями в огромную кляксу. Но до школы ей удалось дойти. Заходя в дверь, лицом к лицу столкнулась с Джорджом. Подняв глаза, она смутилась, бледное зеленовато-серое лицо обмякло и через секунду Маша упала ему на руки. Джордж двумя руками обнял её, не поняв, что случилось, а после, посмотрев на ногу, обомлел. Подняв её на руки, он вбежал в школу. Одноклассники Маши открыли глаза от изумления и припали к стене. Кто-то сполз на пол. Очумевший от ужаса физик подбежал к ним: «Позовите медсестру! Пусть она скорую что ли вызовет!». Все ринулись на 2 этаж.
Молодое лицо учителя наполнилось скорбью и огорчением. Прижав Машу к себе, он молча сел в кресло. Гладя её волосы, он на мгновение задумался. Не помня себя, он говорил что-то, пытался положить её на свои колени поудобнее… Одноклассники так и не возвращались, много людей проходило мимо, косились и ускоряли шаг. В его глазах блестела густая слеза. Прозрачной дымкой всё обволокло вокруг, мир исчез… Не было этого момента, было лишь сознание, которое не могло решить загадку без ответа.
Через какое-то время послышался гул сирены. Джордж выбежал на улицу. Холодный ветер обжигал голые руки парня, лицо морщилось, невольно вздрагивали губы. Из машины вышла медсестра, таща за собой коробку с красным крестом. Её белые волосы закрывали глаза, ветер беспощадно трепал их, как прошлогоднюю солому. Большие хлопья снега залепляли глаза…
Метель становилась всё сильнее и сильнее, на голове у Джорджа, большим комом на чёрных косичках лежал мокрый таящий снег, стекающий слезами по щекам. Ещё теплые длинные пальцы держали крепко Машу и пытались укрыть её от снега тёплым прикосновением. Медсестра наконец добралась до Джорджа. Он стоял молча внизу лестницы, а весь класс с угнетёнными лицами стоял около двери, напоминая пугающую траурную процессию. «Кто она вам?»– прокричал сквозь столб снега медсестра. « Она, она… Она моя девушка… да…» – запинаясь произнёс Джордж. Весь класс вздрогнул. Словно кто-то умер и воскрес. Таких слов не ожидал никто. Особо завистливые ученицы покрылись красными пятнами и сели на холодный пучок белого зимнего вещества. Мальчики открыли рот и облокотились на серую промёрзшую дверь школы, отдирая лопнувшую краску. Лица всех, кто был на улице, светились ужасом и страхом обретения нового… Джордж никого не видел и не думал, смотрит ли кто-то на него в этот момент…Длинными шагами он подбежал к машине. Смотря на врачей жалобными глазами, влез в машину вместе с Машей на руках. Сквозь бурю было не слышно, но класс провожал Машу овациями зависти и злорадства… Даже когда она на грани жизни и смерти всех волновало только одно.
