Её ничего больше не интересовало. Она не слышала ни звуков, ни голосов, ничего… На неё кричали, ходили вокруг, но мечта о встрече с молодым учителем не покидала голову, разрасталась болезненной сеткой по душе, впиваясь в самое сердце.
« Пора заняться собой! Боже! Не могу же я завтра прийти в школу как не пойми что! Господи, что это! – воскликнула она встав со стула. – Прыщ?!». Думая, что это самый большой кошмар на свете, она побежала в ванную. Глаза выражали ужас. Все крема и лосьоны пошли в оборот, на всего лишь один маленький прыщик. Пальцы холодели от одной мысли, что она хуже кого-то, и через минуту Маша уронила флакон на пол. Мелкие стеклянные брызги разлетелись по всему полу, сверкая от электрического освещения. Молча, с поникшим взглядом, опустилась на колени и провела рукой по мелким стеклышкам, в луже спирта. Они всё также блестели, переливаясь радугой в глазах. Маша ещё пару минут посидела неподвижно, а рыжие волосы спадали с плеч и щекотали лицо. Она засмеялась. Глаза вновь заблестели, и две слезы радости скатились по румяной, как спелый персик, щеке. Она вскочила, не помня уже ни о чем, и, взяв тряпку, напевала себе под нос разные песни, двигаясь в такт своего мурчания…
На следующий день Маша, переполняемая счастьем, с улыбкой шагала в школу. Серое небо казалось ярким, а солнце светилось в ней самой, и казалось, что именно от таких счастливых людей зависит, случится нечто необыкновенное или нет. Чудеса происходят, если ты в это веришь, ведь не даром же говорят, что мысль материальна.
Уроки физики все проходили как один, как один разговор. Маша молча глазами смотрела на Джорджа и восхищалась. Никогда не перебивая, она лишь сама очаровывала учителя. Джордж неловко опускал голову и улыбался. Всё его лицо выражало изумление, и он больше не мог вести урок, путаясь во фразах. Тогда он смотрел на Машу и говорил : « Иди девушка… к доске… Будем…». Он бывало даже не мог договорить. Маша вставала, улыбалась, поднимала, как кошка, глаза и начинала рассказывать. Джордж не мог налюбоваться на речь и на саму ученицу. Широко раскрыв глаза, он мог вымолвить только: « Да… Да… Отлично… садитесь… пять… пять». Он запинался, опускал глаза и делал вид, будто пытается найти нужную строчку в журнале.
Все лабораторные, контрольные Маша писала только на пять. Речь Джорджа шла только о ней и больше ни о ком. «Так как только тебя спрашивают, мы должны писать контрольные каждый день! Молодец… Ты не оставляешь выбора! Ой-ой-ой! Выскочка со своим идиотом!!!! » – шипели на Машу одноклассники, а ей было всё равно. Один раз она сказала Лике: « Как тебе кажется…». «Что? Он от тебя без ума…» – отвечала она. « Думаешь? Только из-за оценок небось… а мне это надо? Думаешь мне нужна какая-то физика? Ха… – произнесла Маша и покачала головой. – Все они – учителя находят себе любимчиков, а если честно, то мне и дела до его физики нет». Анжелика с напускным изумлением широко раскрыла глаз, как только это было возможно и прошептала: «Не думаю, что он… что он любит тебя. Ты хотела это услышать! Такого быть не может, он учитель… Это аномально. Это тебе не глупый сериал, а жизнь…». «Ну и что, что он учитель. Он старше меня года на четыре! Не больше. Он даже ещё в институте учится… Ты видишь, как он на меня смотрит», – промолвила, закатывая глаза, Маша. «Он смотрит на тебя, как на лучшую ученицу, не более!» – настаивала Анжелика. Маша, посмотрев на неё секунд десять, с недовольством промолвила: «Мне завтра исполняется 16. Посмотрим…». Её глаза покрылись блеском полной луны на рассвете, бровь, как пёрышко, поднялась на лоб, и она важной походкой ушла, не сказав своей подруге ни слова на прощание.
Спускаясь по лестнице её ещё терзала одна мысль. «Неужели он и вправду только из-за оценок? Неужели его больше ничего не… интересует? Хм… Не может быть… А мы проверим этого красавца…» – продумала про себя Маша, выходя из школы, и внезапно наткнулась на своего соседа. Он посмеялся, хитро бросил взгляд и удалился. Кажется, он раньше был более разговорчивым.
Маша целый день болтала по телефону, а про физику, как урок, и вовсе забыла. Хотя она и знала всё, но в этот день она решила сделать вид, словно всё было по-прежнему. Возможно, ей было сложно признаться самой себе, что жизнь разбилась на мелкие кусочки и трансформировалась в новое светящееся образование. Что стоит перед нами? Вдохнув мечту, порой прячешь её так глубоко в сердце, словно боишься, что легкий ветерок потушит её, как свечу.
Часть 2
Напудренный носик, в руке зеркальце, тушь. С самого раннего утра была занята ванная комната. Шум воды не прекращался, клубы пара и разных запахов вылетали из-под двери. Сладкая ваниль, запахи роз и лаванды, свежий запах лимона… Все домашние пришли в ужас. «Выходи уже! Что так долго?» – кричали, стуча в дверь. «Мне семнадцать…» – звонким голосом счастья пропела она. Вся процедура растянулась на полтора часа. Маша вглядывалась в зеркало, как будто перед ней было не её отражение, плавно намазывая плечо молочком для тела. Зеркало отвечало блеском и счастливым отражением. И тут появилось чудесное создание … Из ванной, всё сверкающее и горящее. «Вау! О!» – больше ничего никто и вымолвить не мог. Маша улыбнулась, взяла сумку и медленно, опаздывая на первый урок физики, пошла в школу.
Снег уже успел выпасть, снежинки падали на лицо и растворялись… Легкий мороз окрашивал щёки в нежный цвет зари, и серебрил ресницы. В 25 минут девятого Маша плавно входила на порог школы. Пару минут в раздевалке с зеркальцем. Загадочный взгляд в никуда, похлопывания пышными чёрными ресницами. И ровно без двадцати девять она поднималась по лестнице. «У нас должна быть контрольная… Подождёт!» – подумала она, улыбаясь.
Без пятнадцати девять раздался стук в дверь физики: «Джордж, можно войти?». Джордж сделал вид будто ещё перемена и впустил. Урок начался только после её захода. Все смотрели на Машу и молча шушукались. Тихие всплески руками, косые взгляды, общее недовольство… И всё это от её «любимых» одноклассников.
Джордж окинул взглядом класс и подошёл к доске. Мгновение, и он обернулся назад: «Ну что ты стоишь? Садитесь… будем писать контрольную… садитесь…». Его лицо выражало недоумение и яркую форму удивления. Маша, будто очнувшись, прошла к своей парте, под громкий свист одноклассников. Её это не то что не затронуло, даже не возмутило. Джордж не сразу смог спокойно начать писать контрольную. Мел крошился в пальцах, падая на блестящий носок ботинок. Ближе к концу урока он закончил, но мел противно скрипел на ногтях. « Я попросил,… идите на перемену. На следующем уроке продолжим!» – сказал физик, не оглядываясь.
Прозвенел звонок. Все молча вышли из класса. Лёгкий запах мела летал в воздухе. Горло немного сдавливало. Дыханье становилось всё чаще, всё сложнее было найти чистый «кусочек» кислорода. Мел, как снег во дворе, оседал на чёрных пальцах молодого учителя, словно проникая под кожу. Маша выражала спокойствие, но все сложнее было держать в себе ту боль, которую через много лет называют глупостью. Ведь легче повесить ярлык на уже прошедший возраст, чем признать, что не бывает ложных чувств и переживаний. «Может открыть окно, Джордж? Вон то, последнее? А то дышать трудно. Я вас не сильно утомляю? Я уйду… Джордж…» – произнесла Маша, немного запинаясь и делая уклон на последнее слово. «Да, Маша, спасибо… открой. Можешь идти… я…» – дописывая последний вариант проговорил Джордж. Маша улыбаясь, оглядываясь в сторону доски, открывала окно. Долго, слепо ковыряя задвижку оконной рамы, она засмотрелась… «У! Бли-и-ин! У…» – произнесла она на весь класс. Голос звоном отразился от стен. Физик, открыв широко глаза, бросил от ужаса мел на пол, перепрыгнул, как в фильме, держась за край, через кафедру. Врезаясь, от ощущения беспомощности, в парты, Джордж наконец добежал к Маше. «What's the matter with you? О… Что случилось? Может тебя отвести к медсестре? Какая разница на счет контрольной. Ты всё равно всё знаешь… Маша!» – обняв её, проговорил Джордж. Через секунду он отпрянул, словно боясь невидимых глаз наблюдателей. Маша прислонилась спиной к подоконнику. Позвоночник больно упёрся в край железной ручки. По руке Маши текла тонкая красная струйка крови. Физик провел пальцем по кровавому отпечатку и проговорил, взглянув Маше в глаза: «С тобой всё нормально? Пойдём я отведу тебя к медсестре!». Маша выпрямила шею, на её побелевшем лице блестели бусинки пота. Еле слышно, словно выдавливая из себя, прошептала: «У вас есть йод? Если вам не трудно…». Она положила свою изящную руку Джорджу на плечо. Немного смутившись, он вскочил и быстро, за два больших шага достиг лаборантской. Прозвенела плавная мелодия звонка, пропиликали часы на руке у Маши. Учитель вернулся. Шоколадного цвета кожа поблёскивала в лучах ламп. Белые блики плавно перемещались от краешка уха, до носа. Черные зрачки, как два зёрнышка кофе, то сужались, то расходились в ширину. Мягкие, ещё усыпанные мелом, пальцы держали вату, намоченную йодом и плавно, как играет солнечный лучик по стенам, водили по исцарапанному пальцу Маши. Большие губы дышали на рану, и в тоже время шептали: «Не больно? Потерпи… Вот так…». Джордж опустился на одно колено. Воздух будто замер, время остановилось. Остался лишь кадр из фильма, в котором не хватает красивого саундтрека. Но, может быть, в 21 веке люди разучились жить ощущениями, а тревожность в связи с материальной выгодой мешает замечать чудесные моменты, останавливая время.
