– Она мне постоянно говорит, что я её не люблю, – прервал я нытьё, – Редко приезжаю. А мне, как ты думаешь??? Каково пресмыкаться на ублюдской работе, заискивать перед зажравшимся стадом, чтобы заработать на билет? Трястись в автобусе сраном. Думаешь, у меня жизнь по кайфу? Чо завис?

Влад промямлил:

– Родителей вспомнил.

– Ты же говорил, что совсем их не помнишь.

– Врал.

– Расскажи, какие они…

Захмелевший Владик борется с непослушным языком, замолкает без повода в раздумьях. Кислая мина не сходит с лица, как при стоматите. Вырывает клещами, то, что давно просилось наружу.

Я не знал родных и не люблю слушать про чужие семьи. Старые «мозоли» вновь покраснеют, пойдут волдырями. Басни не уложат спать, не накормят и не обнимут. Выцедил крайние капли в рюмку. Закурил не от того, что хочется: ситуация такая. Фантазия, разогнанная градусами, дорисовывала образы. Табачный дым, как помехи черно-белого фильма. Проецируют боль. Засвеченные области, белый шум, наплыв… «Зарядная» часть.

… Из окна однушки видно двор. Пятый этаж, последний. Крупные белые хлопья продолжают паломничество с прошлой ночи. Мороз, но на подоконнике над батареей жарко. Окно потеет, пыжится. В свете уличного фонаря растущие сугробы выглядят вершинами гор. Мальчуган прижался лбом к стеклу, чтоб не отсвечивало. Мечтает: это он альпинист, покоривший очередной заснеженный пик.

В зале темно, гирляндами мерцает елка с большой красной звездой. Дело к рождеству: конфеты съедены. Радиоуправляемая машинка, подарок Деда Мороза, уже надоела. Да и колесо отвалилось. Не приклеивается, пробовал.

– Владик, ты кушать будешь? Может, котлетку? – раздаётся из кухни звучный голос матери, – Иди быстрее. С картошечкой жареной!

– Нет, мам! Я папу подожду!

Быстрее бы. Этот высокий коренастый мужчина с колючей рыжей бородой и похожими на ветви дуба руками всегда приносит в дом веселье и уют. Делится историями с работы. Много курит пахучий табак. Мальчишка мечтает, чтобы подобные вечера длились вечно. Отец поднимет, покрутит над головой. Главное расставить руки, будто ты самолёт. А потом вдвоём уместиться на диване. Слушать, как здоровяк комментирует несмешные телепередачи.

Час назад папа уехал на вокзал за бабушкой. Уже торопятся на встречу влажные поцелуи и обнимания, беее. А бонус – гостинцы. Можно и потерпеть.

Двор озаряется светом фар. Ныряя на ухабах, продирается к подъезду синяя «десятка». Свободного места много: машина есть не у каждого. Вот у него папа инженер, работает на заводе.

Бабушка в огромной старой шубе ходит тяжело. Счастливый Влад уже бежит к двери: «ПРИЕХАЛИ! МАМ, ПРИЕХАЛИ». Момент счастья.

Картинка меняется внезапно, будто управляющий слайд-шоу ошибся. Мальчишка заметно подрос, хотя прошло два, может три года. Новоиспеченный школьник притаился в углу, при свете настольной лампы вычерчивает корявые буквы в прописи. С кухни доносятся крики и грохот бьющейся посуды. Владик ещё маловат, но уже знает слово «пьяный». Непонятно лишь выражение «каждый день прикладываться к бутылке». После этих слов всегда начинается ссора.

Каждый день он наблюдает, как усталый отец приходит с работы, ужинает и отправляется на вторую работу: таксовать, чтобы хоть как-то прокормить семью. На заводе не платят зарплату. Приходит после полуночи, просыпается к пяти утра.

Единственным досугом остаётся субботний вечер, когда можно раздеться до трусов, включить старенький телевизор и смотреть футбол. В бары папа не ходит, но пьёт дома.

Мать бухгалтер на заводе. Разрываясь между работой и болеющим ребёнком, женщина рано состарилась. Уже в тридцать лицо покрылось морщинами. Худая, как спичка без всяких диет. Даже при двух работающих семья еле сводит концы с концами. Мать считает каждую копеечку. Они ведь всю жизнь посвятили труду. Нахрена, а, Макс? Ради маленькой квартирки и пенсии похожей на милостыню?

Мутное стекло кухонной двери дрожит не в состоянии удержать шлепки пощёчин, мат, обоюдные проклятия. Владик вслушивается, не заметив, как буквы в прописи расплываются от капающих слёз. Дверь вылетает, осколки вальсируют по полу. Отец, накинув куртку, вылетает в подъезд. Мальчишка бежит за ним раздетый вопреки крику матери, словно чувствуя, что ещё не поздно всё исправить.

– Не догнал… – выдавил друг сквозь слёзы, – В тот вечер отца не стало. Разбился в аварии. Представляешь, лоб в лоб… Рулём грудь пробило, умер сразу…

Влад нащупал солёный огурец, потерянно осмотрел пустую рюмку и продолжил:

– Нам выплачивали небольшую пенсию, но её едва хватало.

Друг обмяк, едва не сполз под стол. Пытался найти бутылку, но свалил со стола сковороду. Я взял его под грудки, потащил. Тяжелый гад едва переставлял ноги. Уже на диване он схватил меня за голову, прислонился губами к уху и застонал:

– Знаешь, мать не смогла пережить… Она была беременна… Потеряла ребёнка: выкидыш на нервах. Я так хотел сестрёнку… Позже начала прикладываться к бутылке. С завода выгнали. Потом осложнения… Внутреннее кровотечение и смерть…

***

14 апре

Мама я в больнице, мне очинь плохо. Я часто болею но всигда меня лечат у нас в метпункте. Медсистра даёт таблетки и ставит гарчишники и я выздаравливаю А типерь за мною приехала машина скорой помощи и меня увезли. Сейчас мне получше. Не валнуйся. Я уже могу писать. Сказали что у меня воспаление легких. Мне делают больные уколы и вся попа болит от них. Невозможна лежать на спине. Я савсем не могу спать. А вчера ночью мне приснилась ты. Медсистра сказала что я ходил во сне и разговаривал мам ты где? мам ты где?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.