За воротами послышались шаги. Девушка поднялась со скамейки и прошла несколько коротких шажков вперёд. Юноша остался на месте и теперь смотрел на стройную фигуру в лёгком одеянии с распущенными, беспорядочно лежащими кудрями. Щеколда треснула.
-Привет, Цветочек! Устала, кошмар, - во дворе появилась маленькая женщина лет сорока с большой сумкой в правой руке. Другой она протирала низкий, располосованный морщинами лоб и убирала с лица русые волосы, выбивающиеся от ветра из высокого хвоста и мешающие смотреть. - Хорошо хоть, что Ксения взяла мою партию заказчиков. А то я бы, как вчера, ночью пришла, - женщина закрыла дверь, перебросила сумку в другую руку, выглянула из-за спины дочери и поприветствовала. - Привет, Никита.
-Добрый вечер, Анна Сергеевна, - он оставался на скамейке.
-Что-что, а вечер и правда добрый. Хоть дома полежу. Пойдёмте внутрь. Сейчас ветер поднимется, может, дождь будет. На работе слышала, что собирался.
-Мам, мы ещё немного посидим и зайдём, - сказала девушка и подсела к Никите.
-Ладно. Если что в холодильнике с утра оставалась запеканка. Поешьте с клубничным джемом. Ну ты знаешь: он на полке рядом с овсяными хлопьями, - женщина водила пальцами в воздухе, объясняя расположение заветного лакомства, и слегка щурила глаза.
Светлана была очень похожа на мать. Чуть вытянутый овал лица, верхняя губа с округлой ложбинкой, густые русые волосы и донельзя похожие глаза цвета пятнистого нефрита. Это в какой-то степени заставляло думать, что у девушки в семье не было никого, кто мог бы повлиять на её внешность, кроме матери. Однако существовал ещё человек. Но о нём не принято было говорить. Если люди уходят сами, значит, не стоит трудиться, чтобы вернуть их назад.
Мысли о нём вызывали печаль и обиду за прошлое. Поэтому домочадцы не терзались сами и не терзали души друг другу по этому поводу. Грязную скатерть снова на стол не кладут.
От него она переняла лишь рост. Светлана была выше своей матери на полголовы.
Анна Сергеевна повернула ручку входной двери и поинтересовалась:
-А Макс дома?
Светлана вздохнула и только протараторила:
-Нет, гуляет.
-Ох, эти гуляния...
Конец фразы затерялся где-то внутри дома и не донёсся до пары. Он растаял в тишине и померк. Девушка снова оперлась на плечо Никиты.
-Может, и правда зайдём? Тучки набегают, - повернувшись к ней, произнёс юноша.
-Нет... Нет, останься, не хочу... Давай посидим?
-Нет уж, болеть не хочется. А кому это надо?
Он вновь поцеловал её затылок. Снова яблоки, малина, но теперь добавилась нотка пряности и остроты.
-Хорошо, только закрою калитку на замок. Макс напишет, выйду, открою.
Девушка поднялась, потянулась к небу, зевнула, сощуря глаза. Никита взял её за спину и поднял над землёй. От неожиданности Светлана вскрикнула и поджала ноги. Он повернул её, а та в полёте оказалась перед глазами юноши, отчего залилась смехом.
-Не пугай так больше! А так зевала хорошо!
Никита улыбнулся, убрал руки с её талии и отступил к входной двери.
-Ладно, я в дом. Достану запеканку и попробую найти джем.
-Приду, чтобы всё было приготовлено, - она с усмешкой пригрозила пальцем и сдвинула брови. -Не забудь! Рядом с овсяными хлопьями.
Скамья опустела. Хлопнула входная дверь, в окне промелькнула голова Никиты и скрылась за стеной. Светлана подошла к калитке и открыла её. Улица была на редкость пустынна. Пыль на дороге осела: давно по ней не проезжали машины. Девушка шагнула к почтовому ящику. Пусто - всё достала мама. Лишь только девушка отвернулась, послышался металлический треск. Кто-то открывал ворота. Светлана оглянулась. У соседской калитки стоял юноша и проворачивал ключи в замочной скважине. Он делал это неряшливо, но с чувством, будто знает, как надо, на автомате. Дверца не поддавалась. Тогда он прижался к ней правым боком, так, что его фигура была видна Светлане. Она не сразу узнала юношу. Высокий молодой человек со светло-русыми волосами, с вытянутым лицом и длинными руками и ногами сражался в неравном поединке с непроходимой задачей. Это был Михаил, бывший одноклассник девушки.
Она вспомнила детские годы. В памяти всплыли их прогулки после школы. Как они мчались по улице на велосипедах и ели черешню под старым дубом. Она вкладывала в их отношения только детскую невинную дружбу. Он же - намного больше. И она знала это.
На выпускном он предложил ей медленный танец. Но она отказала. Отказала, делая вид, что достойна большего, чего-то высокого, более романтичного, чем посиделки за столом, когда в гостях на ужин подавали картофель со скумбрией. Она не читала в этом ничего особенного, того, что может удивить её. Но также не знала, что семья Михаила очень редко позволяла себе это лакомство. Обычно пиршество длилось от силы дня три, после того как мать юноши получала зарплату, а отец пенсию. Торжество означало "широкий" праздничный стол, в частности картофель со скумбрией. На такой пир Михаил всегда звал Светлану и Максима. Будто именно сейчас будет последний раз, когда они смогут её поесть. Светлана сидела, медленно доставала острые косточки и ждала, когда сможет выйти изо стола.
А ей хотелось изысканности, романтичности, букетов роз, свечей... как в фильмах про любовь. А то, что мог ей дать Михаил, с этим не имело ничего общего.
Вина захлестнула девушку лишь когда она вспоминала о нём. Вот и сейчас. Краска бросилась в лицо, а ладони вспотели. Юноша заметил Светлану и грустно улыбнулся. Без слов. Она подняла дрожащую руку вверх и помахала. Ветерок донёс до неё едва слышное, какое-то поникшее "привет".
Наконец последовал щелчок, дверь отворилась. Михаил выглянул из-за своих мокрых от пота волос и отмахнул их правой рукой. Только сейчас Светлана заметила две большие дорожные сумки, оставленные у высокого клёна. Видимо, он приехал надолго.
