Михаил, потирая ладонями локти и не зная, куда ему деться, шагнул в зал. Невольно за ним пошёл и Максим. Последний удивился почти пустой комнате, в которой привык с детства наблюдать всё на своих местах, но вида не подал. А если бы и подал, то сосед и не заметил бы этого.

  -Нет, - резко остановился Михаил, словно ударившись током. - Пойдём на кухню, тут совсем негде сесть.

  Когда они вошли в маленькую, погружённую в сон комнатку с коричневыми шторами на окнах, Максим приземлился за столом. На тёмно-бежевой клеёнке лежала тарелка с засохшими блинами, которые ему занесла соседка. Он обещал ей, что съест их ещё вчера.

  Михаил упёрся в подоконник. Тощий, как скелет, он еле держался на худых длинных ногах. Впавшие щёки забыли, что такое румянец, а глаза отрешённо смотрели в пол. Максим, пытаясь начать разговор, вопросил:

  -Думаешь уехать обратно?

  Михаил сложил руки и закрыл глаза.

  -Не знаю... Хочу остаться тут. Тут лежат родители. Куда я уеду?

  -Это да. Но ты поступай, как считаешь нужным. Я пришёл тебя немного отвлечь, - он разгладил ладонями клеёнку. - Свету выписали, она сейчас дома. Я знаю: ты что-то к ней чувствовал. Ей нужна поддержка, все о ней решили забыть, она осталась одна. Может, так ты переключишься, сменишь обстановку? Я не видел тебя с того момента, как...

  -Ты хочешь, чтобы я приходил к вам?

  -Да, помоги ей. Сам себе помоги. Может, тебе станет легче.

  -Ты понимаешь, что я сейчас не могу? Не могу. Я не готов. Я не хочу вообще делать что-либо.

  -Но ведь...- он понизил тон. - Ведь надо когда-нибудь начать.

  -Не знаю. Но пока не хочу.

  Максим поставил на кулаки подбородок и продолжил:

  -Знаешь, я не буду обманывать и говорить эти пустые слова о том, что я тебя понимаю. Это не так. Но я думаю, что надо что-то делать.

  -Не хочу...слышишь? - протянул тот.

  Другой выдохнул, но продолжил:

  -Света тебя помнит. Она одинока. Как и ты.

  Михаил подёрнул плечами.

  -Ты любишь её? - резко спросил Максим.

  Михаил открыл глаза и сильнее вжался спиной в подоконник.

  -Я помню, что... да.

  -Если любишь, значит, не бросишь. Она одна, все её оставили.

  -Меня тоже.

  Собственное потрясение так завладело юношей, что он не мог думать больше о ком-то другом. Будто проснувшись от глубокого сна, он вспомнил о том случае. Скорая, носилки, её лицо... страшно...

  -Как она сейчас?

  Последовал выдох. Максим тщательно начал рассматривать свои пальцы и продолжил:

  -Она не видит, только цвета различает, если близко поднесёт что-то к глазам. Лицо пострадало, конечно. Но это же так не важно... За этим всем стоит она, та, которая всегда останется красавицей...

  Михаил молча слушал.

  -Ей многое пришлось пережить, - говорил Максим. -Такого она не заслужила.

  Слушатель сверлил взглядом оливково-коричневый ламинат.

  -Ты помнишь, она очень любит розы. Помнишь, ты всегда, как только раскрывался у тебя в садике первый бутон на кустах, срывал его и дарил ей? А она ставила его в узкий высокий стакан и украшала им свой стол. - продолжал сосед. - Я хочу кое-что сделать для неё. Если ты захочешь, то можешь мне помочь. Я хочу построить теплицу с цветами, чтобы там цвели розы.

  Михаил повернул голову и разжал замок на груди.

  -Представь, когда она поправится, там будет много кустов, можно делать из них букеты. И столько, сколько душе будет угодно. Я знаю, что был виноват в тот раз. Это случилось из-за меня. И я хочу подарить ей счастье, в котором она так сильно нуждается.

  Юноша у подоконника погрузился в раздумья, хмуря брови.

  -Как ты думаешь?

  Михаил отвлекся и поднял голову.

  -Думаю, это хорошая идея, - незаинтересованно ответил он.

  Максим улыбнулся и снова поглядел на руки.

  -Ты поможешь мне?

  -Я... я не знаю... я подумаю...

  -Ладно, как надумаешь, скажи. Заходи как-нибудь. Думаю, Света будет рада старым знакомым.

  Михаил молча кивнул. Сосед протянул ему руку, а тот вяло потянулся к ней, чтобы пожать.

  Уже стоя у ворот, Максим сказал:

  -Выходи из затворничества. Я знаю тебя. Ты всё сможешь, - он вышел со двора. - Я передам от тебя "привет" Свете, ничего?

  Михаил улыбнулся. Какая-то маленькая искорка вызвала эту слабую, забытую эмоцию.

  -Ничего.

  -Тогда пока! Ждём тебя, - махнув рукой, бросил Максим.

  Михаил вернулся в дом, лёг на кровать и заговорил:

  -Мама, не будет ли тебе больно, если я перестану думать о тебе всё время, если перестану вспоминать тебя? Обидишься ли ты, если поступлю так, как бы ты сказала мне не поступать? Хотя я даже не знаю, что ты об этом думаешь. Могу ли я выйти из этого дома? Будет ли твоя душа спокойна, мама? Я боюсь что-то делать, чтобы не перестать думать о тебе.