Из-за калитки показалось трое юношей.
-Поехали? - выглянул Вадим с сигаретой в зубах.
-Да. Ну... Пусть всё будет хорошо, - потянул Олег.
Михаил стоял неподвижно, засмотревшись на задние окна скорой и представляя, что происходит внутри. Потом спросил:
-А что случилось?
-Она бросила бутылку в костёр, - вступил Андрей, -а ей обожгло лицо и руки, немного шею. Жалко, почти половина оставалась. А тебе это зачем вообще?
Михаил даже не обратил внимание на вопрос.
-Заткнись лучше. Ты думаешь о чём-нибудь кроме этого пойла? - заорал Олег.
-Ладно, хватит, - Вадим бросил окурок в клумбу. - Пойдёмте костёр потушим. А ты, парень, - он глянул на Михаила, - не суйся в чужую беду. Своих что ли мало?
Все вернулись во двор и закрыли за собой ворота. Лишь Михаил оставался на месте. Последние слова вернули его к жизни, пробудили ото сна.
Пыль осела. Зажглись фонари, вокруг них собрались стайки мотыльков.
Немного постояв среди тишины, юноша судорожно осёкся и побежал к себе домой.
"Как же так? Сколько времени я там простоял?"
Но в доме всё было как прежде.
Он разделся, подошёл к столу, включил телевизор пультом и прибавил громкость.
-Ну как там? Свежо? - спросила женщина.
Михаил взял у матери кроссворд и ручку, положил всё на стол и, помолчав секунду, промолвил:
-Жарко. Очень жарко.
-Давно так не было в конце октября.
-Да..., - он откинулся на спинку кресла и взял мать за руку.
Когда он смотрел на яркую двигающуюся картинку, перед глазами всплывала фигура Светланы. Тогда Михаил переводил взгляд на мать и глядел на её светлые ресницы, редко касающиеся нижнего века. Потом снова на телевизор, и так по кругу.
Перед сном юноша убирал со стола грязную посуду. Заметив журнал, Михаил подошёл к нему ближе. Открыв последнюю заполненную страничку, он увидел неразборчивые каракули, беспорядочные линии, царапины от стержня ручки. Уголок был помят, будто об него били кулаком. Молодой человек обернулся и посмотрел на женщину. Та спала, тяжело вздыхая раз за разом.
Михаил поднёс журнал к лицу, выдохнул и вот-вот уже хотел заплакать... Как вдруг понял... Что неизбежно, то когда-нибудь случится. Надо плакать потом. Пока цветёт сирень, нужно ей любоваться. Пока солнце светит, нужно от него греться. Пока песня льётся, нужно ею наслаждаться. Пока жива мать, нужно радоваться и быть с ней всё время. И не убирать улыбку с лица. Ни в коем случае.
6 глава
Конец осени для всех стал испытанием. Светлана лежала в больнице под надзором врачей, которые порой сулили улучшения, а порой разводили руками и не обещали ничего хорошего. Анне Сергеевне приходилось постоянно убегать с работы к дочери, чтобы следить за её состоянием и поведением врачей. Максим часто сидел с сестрой в палате и пытался достучаться до её сознания, рассказывая разные истории. Мать и брат глядели на худую фигуру, белые, но в скором времени становившиеся влажными и жёлтыми бинты на лице, шее и опухших руках. А девушка лежала или сидела, не двигаясь, держа голову прямо и повернувшись в одну сторону. Она не видела, глаза слиплись и очень слезились, капли стекали вниз и мочили бинты.
Огонь повредил глубоколежащие органы, вероятность потери зрения была высока.
Первое время Светлана не могла и заговорить, нестерпимая боль разливалась по всему лицу.
Анна Сергеевна, сидя около дочери, вытирала свои глаза бумажной салфеткой. Иногда женщину атаковала такая боль от безысходности, что, пока спала дочь, она выходила на задний двор больницы, туда, где не было ни людей, ни машин, а только голая, поросшая ковылем и полынью степь, и рыдала, закрывая мокрое от слёз лицо руками. Её никто не видел, но она всё равно боялась показать всем, что сдалась. Она плакала столько, сколько позволяло ей её сердце, обливавшееся каждый раз острой болью. Потом, поведав пустоте о своём горе, Анна Сергеевна вытирала глаза, поправляла одежду и возвращалась в палату к дочери. Уже спокойная и серьёзная, женщина сидела на стуле около кровати.
А темнота и кромешный мрак поглощали сознание девушки.
"Я умерла или ещё жива?" - думала Светлана.
Тогда она просила заговорить с ней мать. К Максиму она обращалась намного реже.
Она думала о Никите, но тот первое время не решался заходить к ней. Страх ли? Он сам не мог себе в этом признаться. А Светлана ждала его. Ждала и верила, что спаситель освободит её из лап огня.
Тот ужасный роковой день был их последним "свиданием".
Итак, в один день он больше не смог стерпеть напряжение и собственную безынициативность и решился-таки навестить девушку.
"За это время, думаю, ей стало лучше", - убеждал себя юноша, расчёсывая перед зеркалом густые тёмно-каштановые волосы и поглядывая на свои новые чёрные брюки.
"А может, не идти? - промелькнуло в голове, когда он шагнул за порог квартиры. - Нет, раз обещал зайти, то деваться некуда".
Отсидев подозрительно недолгие пары в институте, он медленно направился в магазин цветов. Надо же как-то извиниться за свою внезапную пропажу. Проходя мимо мест их волнующий и нежных встреч, он наполнялся невидимым силами, подмывающими идти быстрее. Те чувства, которое вновь проявлялись в нём, пытались победить страх.
