Христос говорит: «Никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (см.: Ин. 14, 6). «Никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть» (см.: Мф. 11, 27). Кому изволит? Тому, кто возьмёт крест и за Христом пойдёт!

Крест берётся духом и волей человеческой. Ибо он, прежде всего, духовный. Он есть слушание (послушание – действие после слушания) и творение воли Отца Небесного, с отвержением своей воли, своего самовлюблённого ума.

Священники при подготовке служить Таинству Тела и Крови Христовых молятся словами святителя Амвросия из Милана. И там есть такие прошения относительно некоторых духов: «Отними от меня, Господи, и от всех рабов твоих, духа гордыни, тщеславия, зависти, ярости, блуда, нечистоты, неверия и хулы».

В чине Таинства Крещения есть прошения к Богу изгнать («изжени» – обратное действие по отношению к женитьбе) из человека, принимающего крещение, «духа прелести, лукавства, лжи и нечистоты». Даже и внешне требуется «дунуть и плюнуть» на диавола.

С самого раннего детства мы «пунктирно» вступаем в брак с диаволом. Уже с двух-трёх лет дети начинают обманывать, злиться, бить других детей и отбирать у них игрушки. С садика уже воруют, создают прообразы банд, вымогают деньги, терроризируют слабых и застенчивых.

Из маленьких преступников вырастают большие преступники. Бесы, невидимые духи, «прыгают и передом, и задом» перед нашим сознанием и чувствами, чтоб нас соблазнить отпасть дальше от Бога через соединение с ними.

Слова «соблазнить», «заблудить», «изблевать» в древности употребляли через букву «я». Было даже выражение «блядословить» (говорить, утверждать заблуждение). Говорили: «Заблядиться в лесу». «Соблязниться, – с духом зла зачать и родить зло (приставка «со» – совместно)». «Изблявать (извергнуть заблуждение, забляждение)». Последнее происходит в Таинстве Исповеди.

Священник уподобляется государственному регистратору в ЗАГСе, который уполномочен – но не именем Российской Федерации, а Богом – «зарегистрировать», засвидетельствовать то, что человек разрывает свой брак с духами зла и ищет сочетания с Богом.

Священник, накрыв голову кающегося «гербовой бумагой» – священной одеждой, епитрахилью, ставит на ней «печать» – крестное Христоименитое знамение. Последнее – подобно штампу в нашем паспорте. Есть у нас и «духовный паспорт». В нём – печати Божии или диавольские. Их ставим мы своей свободной волей, отозвавшись на зов Неба или на зов ада.

Виктор Цой в последней строке спел: «Но высокая в небе Звезда (Христос), зовёт меня в путь…» Путь этот – в сердце человека. Виктор Цой чувствует свою неотмирность, некое неформальное иночество (от слова иной). У иеромонаха Романа Матюшина-Правдина есть строки о Духе Святом и о душевных людях:

Для Виктора Цоя приоритетно следовать зову Звезды, чем оставаться с душевными людьми, не знающими о жизни духа и не стремящимися всерьёз к Богу. У иеромонаха Романа есть и такие слова:

По более глубокому замечанию преподобного Серафима (Романцова), старца Глинской пустыни: «Человек согрешающий – хуже бесов. За нас Христос пострадал и кровью, жертвой Своей искупил нас, а за бесов Он не распинался»…

Удивительно и одновременно понятно то, что сам Виктор Цой, по свидетельствам знавших его людей, не объяснял, о чём его песни. Возможно, и для него они имели внутреннюю загадку.

Это ассоциируется с описанием мест лишения свободы. С грехопадением первых людей. Земля стала местом ссылки, большой тюрьмы для Адама и его потомков.

Тело – это инструмент, средство проявления воли, средство для приобретения опыта («от-пыта», от слова «пытка») и проявления внутреннего самоопределения нашего духа. И этот инструмент (тело) в своё время отойдёт в землю на хранение, на склад (кладбище) до Воскресения и Страшного Суда.

Представьте исправительную колонию, территориально граничащую с лесом. Здесь слышен вой волков и ответный, трусливый лай-скулёж собак.

Один очень обеспеченный человек сказал, что при всех внешних благах он приходит домой и «волком воет» от того, что ему чего-то не хватает. Хотя семья, дети и деньги у него есть. (Дух его тосковал по Богу).

И в зоне, при вое волков, собаки лают от страха и слабости, зовя людей себе на помощь, им плохо. Но и волки воют, хотя они и на свободе, но им плохо, и они от «сиротства и горечи» воют. Плохо человеку и в зоне, и на свободе. И там, и там люди заходят в «тупик» и по-разному кончают жизнь самоубийством. Это звучит как диагноз человеку без Бога: всюду тебе, человек, плохо, хоть вой, хоть лай…

Это образ собранности всех чувств и сил человека в экстремальных ситуациях и при серьёзном служении кому или чему-либо. Расслабленная, распущенная рука небоеспособна. А Виктор Цой – воин. Он поёт о брани (войне) духовной с духами зла.

Это образ нашего духа, который бьётся и стучится как птица, знающая свободу, но посаженная в клетку жил, в тело. И бьётся наш дух, исполненный Духом веры, надежды, любви. Бьётся, стремясь к Бытию подлинному, в Боге. Как кровь в организме несёт питание и кислород всем клеткам организма, так и Духом Божиим всякая душа и дух человеческий живёт подлинной, а не фальшивой жизнью.

О значении последних слов писал выше. Такое определение «родства» добродетелей, как бы звеньев в цепи, находим, прежде всего, у апостола Павла: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» (1 Кор. 13, 13). И Виктор Цой осознанно пишет под «диктовку» Небесную и проговаривает через эти слова авторство Того, Кто говорит с нами через его песни.

Думаю, это сказано о том времени, в котором жил Виктор Цой и вся наша страна. Гигантское, но сгнившее внутри «дерево» – политико-экономическая система СССР – вот-вот рухнет. Но по инерции тысячи рук вновь голосуют за безальтернативную правящую партию КПСС. Флаг СССР ещё высок, но скоро развалится страна и рухнет её флаг.