– Да-а-а, нет, – заикаясь, ответила я и показала ноутбук. – Вот, компьютер отдал.

Собеседник озадаченно почесал лысину.

– А чего орет?

Не нашла ничего лучше, как соврать:

– Ключи от машины потерял. Переживает.

Мужики понимающе покачали головами и, решив, что им ничего не грозит, пошли просить дополнительный лимит по солярке на текущий месяц. Мне их уже жалко… Прижала к груди ноутбук и пошла к себе, пока ветер без камней.

– А ночевать где будешь? – голос деда Сени вывел меня из задумчивости.

– В гостинице остановилась. Хотела после работы квартиру поискать, но не получилось, – печально отозвалась я.

– Негоже так. Слушай, Николавна, – мы с бабкой одни живем. Хочешь, заселяйся. Комната отдельная есть.

Я удивленно вскинула брови.

– Неудобно как-то.

– Неудобно штаны через голову одевать, – буркнул дед. – Неудобно ей. Ты девка хорошая, скромная. Еще случится чего с тобой. А нам с бабкой помощь по огороду нужна.

И не успела я и слова сказать, как дед Сеня уже решил все за меня.

– Через полчала я дежурство сдаю, потом забираем пожитки твои и – домой.

– У меня кошка, – сразу предупредила я.

Дед Сеня отмахнулся и пошел в сторожку заполнять журнал дежурств.

В гостинице меня ждала оголодавшая Мурка.

– Прости, Мурена, некогда, – сказала я и запихнула кошку в переноску, несмотря на возмущенный мяв.

Собирать вещи долго не пришлось. Ничего вчера и не разбирала. Поэтому запихнула халат и пижаму в сумку. Содержимое кошачьего лотка мстительно выкинула в ведро. Проверила ванную на наличие забытого шампуня и вышла из номера, одной рукой подхватив переноску с Муркой, а другой вещи. Расплатилась я еще вчера. Поэтому оставила ключи девушке по имени Надя и прощай негостеприимный клоповник.

Домик деда Сени оказался стареньким, слегка покосившимся из-за прогнившего дерева, с позеленевшей от старости шиферной крышей. В глаза сразу бросился палисадник, огороженный сеткой, в котором на зависть соседей росли чудные розы самых разных оттенков.

– Это моя Валюшка развлекается, – гордо пояснил старичок.

Хорошо развлечение на старости лет, когда ноги от радикулита не ходят. Слева от калитки был полуразвалившийся сарай, по двору гуляли куры во главе со статным петухом. Вместе с дедом Сеней мы пересекли веранду и оказались в небольшой прихожей и по совместительству кухней.

– Валя, принимай гостей! – кликнул дед.

Из глубин дома показалась маленькая морщинистая старушка в белом платке и цветастом халате. Ее глаза удивленно округлились, когда она увидела меня вместе с вещами и перевела взгляд на супруга.

– Я тебе внучку привел, – отчеканил он, чем вызвал у женщины еще большее недоумение.

– Добрый вечер, – решила представиться я. – Я – Женя. Вы уж извините, что без предупреждения, но Арсений Александрович, сказал, что вы можете мне комнату сдать на время.

Валентина приветливо улыбнулась.

– Зачем сдавать. Так живи. Мой дед если позвал, значит, девушка ты хорошая, порядочная. А если по огороду, да с козой поможешь – вот и вся благодарность.

Я облегченно заулыбалась в ответ. Если честно, то не была уверена, что жена деда Сени окажется такой доброй и отзывчивой женщиной.

– Проходи, проходи внученька, – заколотилась баба Валя. – Иди в комнату, что поменьше – твоя будет. Располагайся, – и повернулась к мужу. – А ты чего, старый, столбом стоишь?! Иди воды принеси. Девочка, небось, голодная и уставшая. Кормить будем, – цепкий взгляд на меня. – Нет. Не кормить, а усиленно откармливать.

И понеслось. Сначала меня переодели в мой же халат, затем накормили борщом из домашней курицы, потом помогли в старом шифоньере развесить вещи и под занавес выгнали обалдевшую Мурку ловить мышей на улицу.

– Баб Валь, почему вы одни живете? – спросила я, наблюдая, как женщина ставит на меленькую газовую конфорку чайник.

– Раньше с сыном жили, Витей. Умер он.

– Простите. А внуков нет?

Баба Валя присела со мной на лавку и грустно поведала:

– Мы с Сеней хоть и рано поженились, но своих детей Господь не дал. Взяли Витьку из детдома, уже когда обоим под полтинник было. Хорошим мальчиком рос, трудолюбивым. И за коровой присмотрит, и кур накормит, и в школе одни пятерки. А как женился и в город уехал – все пропало… – горестно вздохнула она.

– Почему пропало? – удивилась я.

– Институт как закончил, стал ездить все реже и реже. Оказалось, с работы сократили, денег не было. Выпивать начал и Лидка, жена его, ушла с ребенком. Уехала к родителям в Казахстан. Больше мы внучка не видели. А Витюша домой вернулся и запил совсем.

– С горя, – понимающе прошептала я.

– Скорее от безделья. Тогда много, кто запил. Совхоз, где все наши работали, развалился. Коров и свиней под нож пустили, людям зарплату по несколько лет не платили. Работать где? Вот и стали мужики от безделья маяться.

Я не могла вымолвить ни слова, пораженная до глубины души той пронзительной болью, что было наполнено каждое слово, каждый жест женщины, что по вине и воле обстоятельств потеряла пусть и не родного, но от этого не менее любимого сына.

– Но теперь совхоз восстановили. Работа появилась, – сказала я.

Баб Валя сняла закипевший чайник. Достала с полки варенье. Я, не спрашивая, стала заваривать мятный чай. Тут в комнату вошел дед Сеня. Поставил на табурет маленькое пластиковое ведерко с молоком, наверное, козьим и пошел мыть руки.

– Как же, восстановили! – неожиданно с грубым сарказмом проговорила старушка. – Продали фашистам проклятым! Где это видано, чтобы родные земли задарма немцам раздавали?!

– Сталина на них не хватает! – с жаром поддакнул дед Сеня. – У него разговор со всеми короткий был. Не для того мы землю русскую от фашистов очистили, чтобы они снова все заполонили.

Все сели за стол пить чай. Я с блаженством откусила кусочек оладушка с вареньем, наблюдая, как дед Сеня накладывает себе пятую ложку сахара.

– А вы воевали? – пришла мне на ум странная догадка.

– Да что ты, внученька, – ответила баба Валя, – мы тогда еще детьми были лет по тринадцать- четырнадцать.

– Воевать не воевали, но партизанили мы знатно, – протянул мужчина, посмеиваясь. – Да, Валь?

Никогда не видела, чтобы пожилые дамы краснели как школьницы, опустив глазки.

– Было дело, – призналась она, – в отряд с Сеней вместе ходили.

– И в засаду нас всегда командир вместе отправлял, – добавил дед, подмигнув жене самым наглым образом.

Какие они все-таки классные! Смотрела на эту парочку и не понимала – разве можно любить друг друга всю жизнь? Насколько сильно должно быть чувство, чтобы она вот так, от одного его взгляда, краснела, скромно перебирая платочек? Судьба подарила им друг друга, но отняла возможность растить родных детей и внуков. И, как бы это ни было цинично с моей стороны, я считала – Господь всегда заставляет нас чем-то жертвовать во имя любви. Но в данном случае цена была слишком велика.

С такими странными мыслями я отправилась спать на пуховую перину. Заснула мгновенно, едва голова коснулась подушки, крепко и без сновидений.

На следующий день я проснулась ни свет ни заря абсолютно бодрой и полной энергии. Одним словом, жаворонок. На кухне баб Валя уже готовила нехитрый завтрак. Бросилась ей помогать, но меня отправили умываться.

Удобства были на улице, поэтому, скептически осмотрев летний душ, собралась с духом и включила воду. Быстро вымылась и, дрожащая от холода, вернулась в дом, где, к моей радости, на столе стояла большая кружка чаю. Надо приучить себя мыться с вечера. После полуденного солнцепека вода теплая, как парное молоко.

– Сеня, завтракать! – кликнула старушка мужа.

Дед Сеня появился в кухне уже полностью одетый и пахнущий суровым мужским парфюмом «Тройной одеколон». Это во сколько же они встают, чтобы все успеть?

– Доброе утро, – бодро поприветствовал меня он и с аппетитом принялся за яичницу на сале.